"В слияньи слов - сияние..." |
 337 | ~Исчадье предательского рая~ | 8/13/2001 6:01:33 PM | ~ромашка~ --> (319)
Всю жизнь мы двигаемся по дорогам,
которые раскрашены и называются «переходы»
На них навечно нанесли белые полоски,
забыв, что между ними черные остались.
И мы пытаемся делать шаг пошире,
чтобы не попасть в провал меж ними.
Но, спотыкаясь, в растерянности замираем…
попав на черное, часто выхода не замечаем.
А проходящий мимо протягивает нам руку,
что с благодарностью принять мы можем.
Так почему же не всегда мы доверяем,
такому предложению помощи?..
Возможно, что уверены в своих силах
и не хотелось бы навязывать себя.
Или воспринимаем все игриво,
считая: «Да просто полоса не та пошла…»
%))
|
| 336 | ~Исчадье предательского рая~ | 8/13/2001 5:59:18 PM | эх --> (318)
Спасибо и Вам. %))
За советы…
1. Я не могу поменять свой 17"-ти дюймовый, цветной такой, на черно-белый. Жалко… %))
2. Я не могу не читать. Это будет выше моих сил.
Я беру маркеры в руки и закрашиваю зебру, что смотрит на меня с фотографии на журнальном листке.
Ярко - желтый, салатовый, розовый, голубой...
В руки попадается черный.
Интересно, а эта лошадка ощущает жизненные полосы, что выведены на ней рукой Творца?..
Посмотрела на то, что получилось после моих художеств.
Нет, такая пестрая лошадка долго не выживет в саванне. Ее просто съедят.
Так же не может быть и у человека все время пестрая и красочная жизнь.
Заштриховываю все черным цветом...
Просто надо заставлять себя не засиживаться в пучине черной полосы,
а выныривать из нее на гребень с белой пеной - полосой.
И продолжать двигаться по отведенному пути...
Терпя потери и одерживая победы.
|
| 335 | Времечко | 8/13/2001 12:58:49 PM |
Любовь, как и всякий процесс, имеет начало, расцвет, увядание и конец...
Как времена года, времена Любви сменяют друг друга в неспешном хороводе...
|
| 334 | Мотылек | 8/13/2001 11:27:28 AM | Ночь… опять надвигается гроза…
Это на улице. А в душе все бушует уже давно.
Смотрю на растущие за окном деревья… не шевельнется ни один листочек…
Ветра нет совсем, затишье перед бурей.
Зарницы освещают темный небосвод… слепят глаза…
Я их прикрываю… опять ухожу в себя…
Рядом сверкнула молния. Я даже отступила на шаг в глубину лоджии…
Следом раздается оглушающий гром. Он как встряска, пробуждение.
Делаю интуитивно еще шаг назад… прекрасно зная, что сейчас я в безопасности.
Вот и первые нерешительные капли…
Их удары по листве, напоминают другие такие же ночи.
И тут небо как будто разверзлось, потоки дождя хлынули на землю…
Я вернулась в комнату и забралась под одеяло.
Темнота кругом… частые вспышки освещают ставшие призрачными предметы…
Засыпаю под шепот дождя…
|
| 332 | Мeis | 8/13/2001 4:05:45 AM | Мы снова отправляемся в путешествие.
Я не знаю, для чего мы его затеяли, но я знаю, что будет в конце...
Парадокс.
А вот и наша дорога.. Куда тянется, куда бежит? Не устала ли за сотни лет, не надоело ли? Вон, повсюду трещины да колдобины, да упрямые травы рвут асфальтированное тело и уже никто не поедет навстречу восходящему солнцу, под умирающий свет утренних звезд. Только огромное небо раскинулось сверху, изредка сполоснет ее черную спину редким дождиком, вычистит вихрем -и заблестит она, как раньше, будто вернулось время...
Мы едем с тобой по этой самой дороге. Едем на красивой и мощной машине, а встречный поток воздуха свистит в зеркалах и что-то поет в радиаторе. И пусть дорога стара, но покрытие ее еще хорошо сохранилось, чтобы можно было бы просто ехать и не думать ни о чем.
Совсем недавно здесь прошел дождь. Тугие потоки воздуха приносят запахи мокрого асфальта, такого же мокрого и холодного неба, пряные запахи степи, что проносится мимо и терпкое дыхание еще далекого, но уже слышимого моря.
Но пока что по обеим сторонам проносятся лишь ровные, словно вычерченные пространства, на которых гуляет ветер, да изредка, с неба падают молнии. Ты протягиваешь руку из окна, и ветер тут же хватает ее, пытаясь утащить тебя на эти огромные бесконечные пространства. Однако он вскоре отступит. А степь уносится вдаль так же, как и раньше безмолвная и бесконечная...
Степь всегда живая. Всегда такая гибкая и колеблющаяся, что кажется – это мягкие волны трав играют с веселящимся ветром. Это только она может быть такой большой и бесконечной, будто выступающая обнаженная грудь планеты и в то же время нежной, как первый весенний цветок, который едва-едва пробился сквозь снег.
Запах выгоревшей травы, смешанный с треском кузнечиков, висит в воздухе, но не мешает, а только дразнит. Темное небо огромным колпаком нависло над землею и кажется, что время растворилось в нем, да тишина медленно поднимается вверх.
А какая впереди даль! Светлая и прозрачная, огромная и всеобъемлющая, она зовет, манит и шевелится в лучах слабого здешнего солнца и сердце щемит от ее бесконечных, словно мечта, пространств...
Я пытаюсь сказать тебе это, пока мы едем. Но ты молчишь, ты смотришь вдаль, лишь изредка поворачиваешься ко мне, и тогда я вижу эту даль в твоих глазах. Я вижу в них огромное небо и пугающую бесконечность Вселенной. И мы молчим. Тихо урчит мотор, мягко шелестят шины и еле слышно поет ветер – иногда тишина нужнее, чем самые лучшие слова.
А вот и море! Сразу посвежел воздух, ветер засвистел яростнее и настойчивее и даже сквозь шум мотора пробивается упрямый рокот волн.
Море травяное сменилось морем настоящим, и что-то огромное-преогромное не покидает твои глаза. Мы молчим по-пржнему, потому что слова давно стали не нужны. Лишь машина неустанно несет нас к темной туманной дымке, которой закрыт горизонт и из которой уже начали проступать нечеткие очертания далеких гор.
Собственно говоря, туда мы и едем.
Вот дорога свернулась калачиком, запетляла, скрутилась в кольцо и завилась спиралью. Теперь она поднимается все выше и выше, словно к самому небу, но я знаю, что она закончится на огромной, почти такой же ровной и большой как степь, площадке. Наверное, тысячи или сотни тысяч лет назад кто-нибудь точно так же ехал по ней, чтобы закончить здесь свой путь. Но в отличие от нас он знал, почему это так. Впрочем, это сейчас не важно.
Машина остановилась. Она стоит уже полчаса, но ты все не хочешь выходить. Ты смотришь вокруг и словно боишься сделать шаг навстречу всем этим пространствам, что тесно окружают тебя.
И тогда я осторожно беру тебя на руки и несу далеко-далеко, почти к самому краю площадки. Там растет мягкая и очень пушистая трава. Я кладу тебя на нее, и сам ложусь рядом. Мы смотрим в огромное небо, которое шевелится над нами и не чувствуется что на свете есть время, есть другая жизнь, есть что-то еще кроме этого места и этого неба.
А потом я так же осторожно целую тебя. Губы твои прохладные и терпкие, как терн. Но ты молчишь, лишь смотришь в глубокое небо и немножко улыбаешься. Тогда я беру твои ладони и целую их, целую каждый пальчик на твоих руках, каждую впадинку между ними, а руки у тебя теплые и нежные, словно руки матери...
Неслышно опускается вечер. Вверху уже зажглись крохотные небесные светлячки, но нам светит костер и его пламя прыгает и тянется к огню небесному, но все не может дотянуться. А мы греемся у его танцующих язычков и пьем душистый чай из здешних цветов. Но вот глубокая ночь падает на землю, и я вдруг вижу, что ты спишь, устав после этого долгого дня. Ты спишь глубоко и спокойно. Я посижу еще некоторое время у костра, постерегу твой сон, а потом пойду бродить по ночному миру, но не слишком отдаляясь от тебя.
А когда придет утро.
Я принесу тебе свежий, еще горячий чай.
Ты возьмешь его и будешь не спеша пить обжигающую жидкость,
а в это время в глазах твоих будет всходить огромное и такое живое солнце.
|
| 330 | Ацмаут | 8/13/2001 2:37:08 AM | Белый туман расползался по берегу, проглатывая все, что попадалось на его пути.
Прошло несколько минут и вот уже все узбережье погрузилось в сизо-молочный кисель.
Было тихо, даже чайки отсиживались на скалах, только мягкий плеск моря повсюду висел в воздухе.
Взошло солнце, но вскоре опять скрылось за плотной завесой серо-пепельных туч.
К тому времени туман рассеялся, но тишина по-прежнему не покидала берег.
Волны спокойно и методично били о прибрежные камни или шипели на песке, отчего казалось,
что море ведет какой-то неспешный разговор, то ли с землею, то ли с небом и, возможно,
поэтому тишина все еще царила вокруг.
Вдруг резкая трель дельфина-одиночки, игравшего с волнами,
сорвала со скал тысячи чаек и воздух наполнился шумом и криком.
Море словно очнулось ото сна и все сильней и сильней било о камни, как бы приветствуя приближение далекой грозы.
Ее еще не было слышно, но блестящие молнии уже рассекали горизонт своими кривыми телами...
|
| 329 | Ацмаут | 8/12/2001 8:42:01 PM | Поднимайтесь! Поднимайтесь!
Поднимайтесь искры над землею.
Жгите небо!
Делайте в нем дырки и ешьте черную бездну. Вперед, дети звезд!
Черные трубы дымят без продыха.
Ядовитые туманы пеленают землю.
Боль и тоска держат в своих руках маленький шарик.
Сердце мое- стань искрою и лети к небесам.
Руки мои - океаны, глаза мои - ночь глухая.
Далеко ли видно следы скорби?
Куда тянется нить воспоминаний?
Можно ли пить из этого источника, если в нем шипят ядовитые волны?!
Тысячи искр летят вверх.
Одна за другой.
Ряд в ряд, испокон веков.
Горе и хвала, оставшимся на растерзание.
Темная ночь накрыла землю.
Не видно звезд, но и не слышно бури.
Вокруг тишина, да покой.
Ленивый ветер шелестит в кронах мертвых деревьев и туманом опадает к ногам зари.
Живое ли Солнце?
Кто знает, может быть где-то и есть путь ведущий к нему.
Дорога же камнем выложена.
Рытвины, да колдобины повсюду, но тянется она к чему-то, да никак дотянуться не может.
Одинокий путник плачет.
Скрываясь и оглядываясь, прячет он свою любовь в землю.
Кладбище любви!
Поднимаются искры, взрывают землю и исчезают в небесах.
Заполнит ли печаль пустоту, будет ли горький напиток в чаше времени?
А звезды молчат.
Равнодушные и тоскливые, бесполезно светят сквозь толщу расстояний и так же бесполезно умирают.
Увидит ли кто-нибудь конец? Поймет ли кто-нибудь -зачем все это? - не нам знать!
Серые люди идут по земле, ступая медленно и тяжело.
Каждый шаг - боль, каждый вздох - горе.
Печаль свилась за спиною и небо не горит от нее, а только тлеет.
Вдруг поднялась искра - поднялась над землею и исчезла в огненном вихре.
Но слепые глаза боятся видеть - закрывают себя руками, обматывают тряпками и прячутся в камне...
Искры, искры летят над землею.
Все больше и больше, из года в год.
Слепое небо пропускает их, черные руки пытаются поймать, но они жгут тьму, едят пространство и летят.
Летят вверх!
|
| 327 | Мeis | 8/12/2001 1:35:25 AM | Черное, чистое небо лежало невообразимо высоко,
и далекие звезды равнодушно смотрели сверкающими холодными глазами на землю.
Ночь только что развернула свои крылья, захватывая всех в цепкие когти сна и покой, спустившись с далеких небес, обволакивал землю липкими сетями, стремясь создать еще один небольшой кусочек Вселенной.
Тишина же, медленно превращала мир в единую, безмолвную частицу Вечности.
Но где-то в невидимых лесах шелестел ветер, неудержимая и величавая река плескала водой,
а в далеких горах шла гроза, и гром метался, пугая посланцев мрака,
бросал в них свои пугающие стрелы.
Где-то горели яркие, блестящие и живые глаза.
Они глядели на небо, разбивая на сотни осколков ледяной блеск звезд.
В этих глазах даже ночь не могла найти своего отражения.
А звезды, глядя из других миров, горели холодными кострами по чистому небу, и в них таяла ночь,
но пока был слышен шелест ветра, плеск воды и эхо далекой грозы,
пока в живых глазах черное небо видело яркое Солнце - ночь была в силе,
прикрывая собой землю под леденящим огнем небес.
|
| 325 | Потерянная Элпис | 8/12/2001 12:21:09 AM | И она приказала себе терпеть...
"Бог терпел и нам велел"
Ну почему она должна испытывать все эти мучения, зная, что нужен только он?..
Его взгляд, улыбка, голос... все возвратило ее в прошлое...
Он хочет того, что она ему не может подарить.
Именно не может... а так бы хотела доставить ему это счастье.
Счастье, которое готова была бы разделить с ним...
Она все вынесла, чтобы, расставшись опять терзаться воспоминаниями и переживаниями...
Она его любит, не веря в любовь.
Для нее нет этого слова, но есть чувства, которые его заменяют.
А он... ОН... Опять играет...
И она готова принять его игру... на его правилах...
Все для нее вертится по кругу.
И нет точки соприкосновения...
|
| 323 | Мет | 8/11/2001 6:05:13 PM | Цепи были тяжелыми и холодными, но достаточно крепкими, чтобы дать возможность дожить Ему до завтра.
А завтра..
Завтра придет долгожданный покой, все наконец закончится и больше не надо будет мучиться от жажды, от боли и страха; ждать, пока пройдет еще один бесконечный день.
Руки уже перестали что-либо чувствовать и, казалось, цепи зря висят на них, бесполезно протирая до костей - потому, что не было уже ни боли, ни отчаяния, ни желания жить. Была только усталость, да головная боль.
Где-то по холодной стенке медленно стекали маленькие прозрачные капельки. Текли уверенно, с упрямым постоянством, будто знали, что спешить уже некуда. И, собравшись на небольшом каменном выступе, срывались вниз, разбиваясь о каменный пол. Их плеск, сначала такой нежный и мягкий, вскоре стал грубым и тяжелым, пока не перешел в невероятный по силе, раздирающий тело гром.
Медленно стекает вода.
Капля за каплей, из дня в день..
Наконец глухо ударил засов и старая ржавая дверь протяжно застонала, открывая за собой черную, непроницаемую темноту. Он открыл глаза, но не решался поверить, что это действительно конец, а не очередной способ оттянуть долгожданный момент избавления. Однако вместо дряхлого охранника, в камеру вошла странная фигура, в сером плаще с капюшоном. Откуда ни возьмись поднялся ветер и впервые за много дней вода перестала капать.
Стало непривычно тихо.
"Это смерть", - с радостью подумал он: "Наконец!"..
Цепи слетели с рук и теперь лежали у ног бесполезной грудой ржавого металла. Лишившись поддержки, он со стоном повалился на землю, но ветер тут же поднял его и, окутав синеватым туманом, вдруг потащил из темного подвала наверх, пока не остановился далеко в небе.
Ночь кружила над землею, освещая мерцающим светом звезд рваные клубы облаков, да где-то под ногами горели тусклые огоньки.
Серая огромная фигура стояла тут же, рядом, и было в ней столько гордого и прекрасного, сколько и темного, чужого. Холодная, вечная ночь клубилась под черным капюшоном и только изредка вспыхивающие искры, чем-то напоминали глаза, но тут же пронзали насквозь ледяными иглами.
Он до сих пор ничего не спросил, ничему не удивлялся, только пытался дышать полной грудью.
Вдруг дикое, невероятное, близкое к безумию желание пронзило его мозг, заставило тело сладко затрепетать и тут же остыло под давлением ночи. Но мысль продолжала биться в воспаленном мозгу. Эх, если бы было можно!
И тут же. - Почему нельзя? Неужели это не конец!
- Не конец. - Словно эхо возник чужой и твердый, как камень голос.
И снова, как вспышка:
- Неужели все таки нельзя!
- Можно! - Продолжал голос. - Желай.
Он застыл, боясь поверить, но не в силах отогнать безумие. Наконец почти крикнул:
- Но почему я? За что? - Голос промолчал, но он понял. - Я уже не вернусь туда? Я уже подошел к концу? - Он засмеялся, но внезапно оборвал свой смех и закричал. - Нет! Это не конец! - И впервые пристально взглянул на пляшущие искры под капюшоном.
Мгновенно ушла боль, исчез и страх, а вместо них пришло ощущение огромного, невероятного пространства. Тело его становилось все больше зыбким, пока, вскоре не рассыпалось в пыль. Но Он все еще был здесь.
Он слился с темнотой.
Он ощущал ее и мог теперь играть с нею, как когда-то с волнами. Вселенные и Солнца сжались перед ним в маленький комочек и он дразнил их, чуть-чуть дотрагиваясь и поглаживая.
Планета теперь была маленькой искоркой на его ладони и Он мог бы сделать с ней все, что захотел. Но продолжал еще долго смотреть, раскачиваясь в ночи между звезд.
Голос вернулся, но теперь он уже не был таким большим и пугающим - это был просто голос пространства. И Он, подняв планету к глазам, вдруг окутал ее туманностью, осыпал Солнцами и погрузив в ночь, спрятал глубоко в себе.
- Я подарил им сон, - сказал он вместо ответа.
- Но там же ночь. - Возразил голос.
- Ничего, теперь там все время будет сниться Солнце.
|
| 322 | Meis | 8/11/2001 10:41:40 AM | Одинокий пастух белых звезд умирал.
Он держал звезды на руках и в последний раз грелся от их живого и трепещущего огня. Он знал, что умирает и чувствовал, как последние силы уходят от него, чтобы открыть двери Вечности.
Пастух глядел в глаза звездам и прощался с ними.
Он вспоминал, как растил их, когда они были маленькими, оберегая от ледяного холода Вселенной. Вспоминал, как из маленькой, еле живой искорки вырастал огромный и сильный огонь..
Хорошо, что он не увидит их смерть.
Звезды будут смотреть, как он медленно превратится в пыль и вскоре угаснут так же медленно и тихо. Не будет ничего - ни света, ни ночи, ни тепла, ни холода - только бесконечное пространство будет все так же бесцельно куда-то уходить..
Ничего не возвращается!
Никого не будут ждать!
Все исчезнет!
Пастух поднял руки вверх и в бессильном движении рассыпал звезды по небу.
В последний раз!
Скоро его не станет.
Пастух поднял молодую звездочку, которая только что родилась и сдавил ее. Звездочка вспыхнула и погасла. Но от нее отлетела совсем крохотная искорка и мгновенно исчезла в глубинах пространства.
Пастух посмотрел ей вслед и дал имя. Все звезды имеют свое имя - никто не должен исчезать бесследно.
Одинокий пастух умирал.
В последний раз он вспоминал имена звезд, чувствуя, как начинает медленно растворяться среди бесконечного пространства. И пока он называл имена, звезды еще горели некоторое время, словно помнили его. Последним он назвал имя маленькой, почти незаметной искорки.
Вскоре звезды начали гаснуть.
Они умирали, но перед смертью вспыхивали еще ярче и горели еще сильнее, словно хотели что-то доказать. Медленно угасала и маленькая искорка. Пастух назвал ее "Солнце", что значит "жаль".
И ему действительно было ее жаль.
|
| 321 | Психея | 8/11/2001 9:56:04 AM | Ну что на тебя опять накатило?..
Прекрати панику и перестань набрасываться на людей.
Себе этим не поможешь, а обида останется.
Плохо сейчас... но это не дает тебе право...
Сколько таких перепадов в настроении было у тебя в последние месяцы?
И ты смогла выбраться, справлялась.
И в этот раз все закончится... и ты освободишься...
Пусть на какое-то время...
Это жизнь...
И придется прожить ее.
Как бы тебе не хотелось исчезнуть и пропасть навеки в тени...
|
| 319 | ~ромашка~ | 8/11/2001 9:14:24 AM | ~Исчадье предательского рая~ --> (317)
Хм...
и вот уже с 3 часов утра в голове все время вертится из "Пикника":
Видно дьявол тебя целовал
В красный рот, тихо плавясь от зноя,
И лица беспокойный овал
Гладил бархатной темной рукою.
Если можешь беги, рассекая круги.
Только чувствуй себя обреченной.
Стоит солнцу зайти, вот и я
Стану вмиг фиолетово-черным.
Фиолетово-фиолетово-черный,
Фиолетово-фиолетово-черный.
Да, сегодня позволено все,
Что крушишь в себе так увлеченно.
Видишь, я над тобою кружу.
Это я фиолетово-черный.
Если можешь, беги, рассекая круги,
Только чувствуй себя обреченной.
Стоит солнцу зайти, вот и я
Стану вмиг фиолетово-черным.
Hет, не хватит еще и еще.
Hет, не хватит, ведь было такое.
Он лица беспокойный овал
Гладил бархатной темной...
Фиолетово-фиолетово-черный,
Фиолетово-фиолетово-черный.
****
Спасибо....
|
 318 | эх | 8/11/2001 4:39:35 AM | ~Исчадье предательского рая~ --> (317)
Здесь есть два выхода:
1. Приобрести черно-белый монитор.
2. Не читать разукрашеное.
------------------------------------
А вообще Ваше эсее мне понравилось :-)
|
| 317 | ~Исчадье предательского рая~ | 8/11/2001 1:11:06 AM | А вы знаете... раскрасить в цвет и посчитать жизнь не в полосочку может каждый...
Наверное лучше пережить эти полоски...
А мне всегда нравилось просто написание...
Черным по белому...
Присмотритесь, неужели это не видно невооруженным взглядом?..
Неужели это так захватывает и нужно повторять друг друга?..
Простите, но просто рябь в глазах...
И это проявляется везде...
А может достаточно и экрана, где все пестрит?...
И тут оставить так, как есть?...
Извините... навеяло... прошлыми дискуссиями...
|
| 316 | эх(красноухий) | 8/10/2001 5:48:47 PM | Ацмаут --> (315)
ОВРАГ (отрывок)
Дно - оврага.
Ночь - корягой
Шарящая. Встряски хвой.
Клятв - не надо.
Ляг - и лягу.
Ты бродягой стал со мной.
С койки затхлой
Ночь по каплям
Пить - закашляешься. Всласть
Пей! Без пятен -
Мрак ! Бесплатен -
Бог: как к пропасти припасть.
(Час - который?)
Ночь - сквозь штору
Знать - немного знать. Узнай
Ночь - как воры,
Ночь - как горы.
( Каждый из нас - Синай
Ночью...)
(c)Марина Цветаева
Мы живем во тьме - мы проклятые
Мы отреклись:
от семи морей, девяти пустынь,
двух богов, весенних дождей,
от десяти заповедей, от дневного света.
Я во тьме рыдал - дитя Иакова.
Мне так мало воздуха в груди...
Но жизнь во тьме живее всех галактик
И я так полюбил ее, что бога не молю...
Я не вернусь туда, где свет - изящный льстец!
И пусть на смену ночи, утро, гонит ветер,
И пусть я тень, пусть утром стану мним.
Мир создан полным, чтоб стать пустым.
|
| 315 | Ацмаут | 8/10/2001 1:53:46 PM | Оттого, что я долго сидел, уставившись в одну точку, у меня в глазах зарябило.
Я тряхнул волосами, откидывая их на затылок, и поморгал.
Но рябь не исчезла.
Мало того - из нее начала образовываться высокая белая фигура...
Передо мной стояла седая растрепанная старуха в белом плаще с капюшоном, скрывавшем лицо.
Я даже не удивился, настолько привычно она выглядела..
Выглядела полном соответствии с описанием, которое можно найти... да где угодно.
- Здравствуй, мальчик, - проскрипела она и протянула ко мне длиннопалую кисть, на которой не было плоти.
- Я не мальчик, я юноша, - машинально ответил я, разглядывая выбеленные временем фаланги ее пальцев.
- Тьфу ты, черт, опять не туда попала, - плюнула она в сердцах
и белой рябью растворилась в сгустившемся сумраке.
|
| 314 | Ацмаут | 8/10/2001 1:45:28 PM | Я снял с рычагов трубку, и мой указательный палец быстро пробежал по кнопкам: 1 - 3, 1 - 3, 1 - 3...
Тихий щелчок возвестил о том, что на звонок ответили.
- Здравствуйте, мистер Сатана! - сказал я громко, едва сдерживаясь,
чтобы не рассмеяться в трубку.
На другом конце провода замогильный голос проскрежетал:
- "Сатана сервис" слушает.
Мистера Сатаны нет на месте, но возможно он вам и не нужен.
Вы хотите продать или заложить душу?
Несколько секунд я пребывал в глубоком шоке, потом нервно швырнул трубку на место.
Рычаги жалобно, надрывно звякнули.
|
| 313 | Дух Meisа | 8/10/2001 12:44:27 PM | Кто ты?
Сильный ты или слабый?
Раб или господин?
Чего желаешь ты?
О чем мечтает раб?
О свободе?
Нет, свобода нужна свободному, рабу же нужен раб. Кто более униженного сможет насладиться, унижая. Кто мечтает о власти более чем раб.
Во все времена самыми страшными деспотами были рабы, дорвавшиеся до власти.
Для кого слаще всего власть, как не для того, кто испытал ее на себе в полной мере.
Кто сильнее раба грезит о троне, и где, как не у подножия трона человек более всего раб.
Кто сильнее, нежели господин, повелевающий судьбами и вершащий историю, устав от забот, мечтает о слабости, кто более него желает хоть на миг стать ребенком у нежной груди, и кто, пресытившись властью, не стремится хоть на миг оказаться у чьих-то ног. Сколько мужей власть имущих трепещут в экстазе, унижаясь перед властной женщиной. Сколько страниц истории написано женскими капризами. А сколько женщин покоряются силе и грубости, называя это страстью. Сколько их терпит унижения от так называемых настоящих мужчин, настоящих только тем, что женщина у них низший сорт, лишенный слова. Сколько женщин хамство воспринимают как силу и не хотят иной участи.
А радость любви? Откуда им знать ее? Стремление владеть, сделать своим, своей вещью или игрушкой – вот их любовь. Жажда новой победы – вот их страсть. И не жди пощады в этой борьбе за власть.
«Ты не нужна мне», - говорит победитель и смотрит на новую крепость.
«Я презираю тебя», - говорит победительница, - «но я оставлю тебя. Надо же обо что-то вытирать ноги», - и ищет другую цель.
Пресыщение – вот итог этих игр. Только замкнувшийся круг приносит удовлетворение. Только право быть и тем и другим, господином или рабом по желанию. По желанию возноситься на пьедестал или падать ниц, к ногам...
Было это так: Сотворил господь Мир. Сотворил он и людей по своему образу и подобию, мужчину и женщину. Жили они в раю, прославляя бога, и были они безгрешны. Росли в том саду два запретных дерева, с чего бы? Говорят, что змей-искуситель ввел людей во грех по своему коварству в тайне от бога. Не верь тому, кто так говорит. Думаешь, легко обмануть бога? Думаешь, есть от него тайны? Восстать против него… Никогда! Только творец знает всю глубину творения, только он, творя, создает нас такими, какие мы есть, заставляя воплощать его замыслы. Неужели ты думаешь, что не ведал он, что творилось в саду, а, узнав, прогневался и проклял людей и змея?
Грех нужен был ему. Ради греха совершалось это действо. Послал он верного раба своего, змея, искусить людей. Дар греха он готовил им. Красноречив был змей. Вкусили они от дерева, и только тогда бог отдал им Землю, а змею в награду приказал ползать на брюхе, но не среди камней, а у ног создателя, дав испытать всю радость унижения, раболепия и подобострастия. Возвысил затем он змея, сделав князем тьмы и властелином Земли.
Наслаждался бог властью над людьми, заставляя их страдать и радоваться, стирая с лица Земли целые народы и вознося рабов своих, делая их царями, а потом враз отнимая все у них и отдавая другим. Пресытился он. Захотел испытать радость раба. Воплотился он в сыне своем – Иисусе, ибо едины они. Пришел он на Землю, чтобы искупить грех, испытав на себе всю радость унижения и боли, сладость падения и величия. И принял он муки, как простой смертный, испытав на себе всю низость человеческую: предательство, боль, презрение, чтобы потом, после смерти вознестись на небо во всей славе своей.
О эта сладость греха! Подарил ее бог людям, и жили они в грехе, а как иначе? Ведь греховны все человеческие деяния, даже помыслы. Познав грех, полюбили люди его, а как его можно не любить? Уже сам по себе он сладок. А запретность! Преступая законы, как бы возвышаешься над ними, переча самому богу. Затем сладкая боль вины и страх наказания. Падает человек ниц перед богом, как можно ниже и познает всю глубину унижения. Но бог милостив. Прощает он грешника, обещая ему царство свое. И еще. Чем ниже он склоняется перед богом, тем выше возносится над людьми. Святыми зовут тех, кто глубже других познает экстаз унижения, и склоняются перед ними. Так замыкается круг греха.
Теперь ты.
Смотри.
Вот она.
Посмотри, как она прекрасна.
Она ждет, хочет тебя.
Смотри, как она дышит.
Она твоя.
Но кто она?
Кто тебе нужен?
Кто ты?
Чего жаждет сердце твое?
Сорвать с нее одежды, взять ее, войти в нее господином, словно в пылающий город с мечом в руке,
пресекая саму возможность противиться воле твоей,
или,
слизывая пыль с ее туфель, молить о приказе и наказании...
|
|
|