Я снова здесь, но чую, что-то пропустил. Хозяйство, помню, лихо в море опустил. Со мною в паре вы закончили летать, И сразу начали везде меня хватать!
Мадам, не кажется ли вам, что мы в беде? Мы в роде некотором все таки в воде. Под нами суша, где то милях в четырех. Постыдно съёжились бубенчики в горох.
Вот яхты киль. Он режет волны возле нас. Легко он сделает нарезку из колбас. И все равно ему - колбасы или мы. Хотите стать вы ассорти из бастурмы?
За что пощечина? Мне сладок вкус её. То целовала, то по морде, ё-моё! Меня хотела быстро в чувство привести? Был без сознания? Очнулся? Ну прости.
Давай от яхты все же малость отплывем. И для любви еще немного поживем. Ну на фиг ляпнул я про чувства и любовь?!... Не надо!... БАЦ!!! Ну вот, опять на морде кровь...
-Пардон, мадам, я с вами в первый раз... Но что это? Призывы на намаз? Вот этого я, братцы, не учел... Я о востоке многое прочел. Я в тех краях когда-то и служил, Любил, стрелял, страдал, рождался, жил... Могу любого я изобразить, Ругаться, плакать, драться и дерзить. Но лицедейству должен быть предел, Когда б чужие чувства я задел, Наказан быть обязан в тот же миг, Сожженный карой неба. Горький крик Издав в момент прощания с душой. -Месье, вы - верю - праведник большой, Но продолжая здесь столбом стоять, Рискуете вы раньше жертвой стать. Сейчас нукеры хана набегут, Молитвенные коврики возьмут, И вам придется изощренно врать, Кого-то из себя изображать... -Молчи, ханум, я думаю уже. Сейчас мы на котором этаже? -Мой мнимый хан, вы точно капитан? Какой этаж? Здесь палубы, братан! Шаги я слышу, некогда тупить. Придется нам друг друга утопить... В иллюминатор обратите взор. Да отпустите вы уже ковер! -Нам надо прыгать в воду? С высоты? -Догадливый! Прости, что я на "ты". Бери меня за талию, вот здесь, Со мной в охапке через дырку лезь. Застряли. Хан слегка объёмен стал. А раньше редкой грацией блистал. -Мы будем здесь былое вспоминать? Иль задницы застрявшие спасать? Моя мне как то очень дорога, Ее я не оставлю для врага! Прижмись покрепче... выдохни... пошла!!!
я умерла, я это точно знаю! опять темно, опять меня болтает, прижаты руку, пыль щекочет нос и запах как от кошкиных волос, вернее шерсти...старый грязный кот, меня тошнит, и сух при этом рот, хотела покрутиться - не смогла... я умерла, ну точно умерла!!!
но голоса, чужие голоса, и где-то с боку света полоса... нет, то не смерть, то вечный мой позор, опять меня укутали в ковёр!!!
ну что же вы со мной творите, Хан? да вы не Хан, вы прям таки шайтан!!!!
тут стихла качка, вышла я на свет, мне Хан-НеХаном сказано в ответ: "..."
во достался мне мужик, точит ножик свой, вжик-вжик, не желает слышать он рвущийся из сердца стон: "не виновна, говорю, я любовью не горю, я Синдбаду-мореходу только жарю и варю!"
но он "выключил" свой слух, только ножиком жух-жух, говорит мне: "не кричи! лучше, женщина, молчи!" не усну я, буду бдить, мне б Синдбада упредить, чтоб не смел бросать он якорь и на сушу выходить!
выйду ночью я в астрал, примет Ангел мой сигнал, и свяжусь на всякий случай я по рации с Летучим: "Шехерезада говорит, Хан такое тут творит, саблей машет, мебель рушит, глазом пламенно горит!"
а с Летучего в ответ: "никакой проблемы нет, мы сидим тут под дождём и на борт тирана ждём! пусть хоть Хан он, пусть хоть Бек, нас тут десять человек, и Синдбада-морехода не видать ему вовек!"
(Монотонно, меланхолично двигает хан точильным бруском по лезвию клинка. Он сосредоточен, отрешен от мира, медитирует...)
Саблю турецкую я непрерывно точу. Кое-кому кое-что отхватить я хочу. Стебель нефритовый свой мореход распустил. Видимо слишком себе он его нарастил. Стаями к стеблю настырно летит женский пол. Вот и ко мне в огород этот мачо пришел. Глупая дева на стебель его повелась. Нюх потеряла совсем, от меня отреклась. Пообещала мне длинную бурную ночь. Но неожиданно лыжи намылила прочь. Глупая дева, не знает как вреден поход. И за безмозглость потянет ответ мореход.
Ты кто такой, Вася, в натуре, сюда иди!!!!
(Рубящим ударом разваливает пополам инкрустированный столик красного дерева.)
опять "в ковёр", без воздуха, без света, за что, мой Хан, мне наказане это? куда меня ты тащишь в этот раз? с ковра соринка мне попала в глаз, не почесать, не вытащить её, прижаты руки к телу...ё моё... и как тут обойтись без этих слов, когда в тюрьму сажают из ковров? мой Повелитель, я уже не рада что вспомнила про этого Синдбада, в шатре у нас уют был и покой, а тут Синдбад...ну кто Синбад такой? какой то странник и скиталец вечный... заматывать в ковёр бесчеловечно!!! хочу уже я писать, пить и есть, и аллергия у меня на шерсть!
Земля нам периной пуховою стала, А небо укрыло нас как одеяло, Луна - наш светильник ночною порой, А ночь была тысяча, кстати, второй...
Ну, слушайте, Хан мой, не сказку, а случай: Плывёт в синем море корабль Летучий, На нём держит путь разношерстный народ, И есть между ними Синдбад-мореход,
С годами Синдбад стал Серьёзным Мужчиной, Быть ветреным, дерзким ему не по чину, Теперь он не мальчик, вы слышите, Хан? Синдбад на Летучем теперь Капитан!
Послушна волна ему, парус и ветер, Нет лучше его капитана на свете, Не страшен ему ураган никакой, Он правит Летучим стальною рукой!
Достаточно взгляда, всё ясно без слов, На всё экипаж для Синдбада готов! А в штиль, если ночи на море тихи, Синдбад-мореход сочиняет стихи...
Прослушавши сказку, о Мой Повелитель, Меня "наказать" за неё не хотите? Опустим скорее же полог шатра, И скроем от всех нашу ночь до утра!
2946
2943
2941
2932
2929