Быть одновременно задохнувшимся от мелко суетящихся дел и улыбаться внутри от уже входящего в подсознание ощущения праздника... Что может быть лучше? Вспоминаются уже бывшие когда-то приятные ласковые мелочи накатывания на Новый Год. Германия... 23.45 31 декабря... Я стою на улице, перед нашим двухэтажным особняком на четыре семьи. Со смотровой площадки виден раскинувшийся внизу город... мокрый от дождя. Одинокий трамвай, постукивая по рельсам пробежал подо мной. Проспект мокро блестит уличными огнями. Тихо. И тепло. Дождевая пыльца клубится вокруг фонаря. Я оглядываюсь на дом, ярко светящийся в обрамлении высоких древних деревьев сада... Последние минуты старого года. Я их чувствую на вес, на вкус. Я их глажу, отпуская. И ловлю следующие, играю.
Из дома доносятся голоса праздника, приглушенная музыка, льется ощущение ожидания и близости чего-то... нового.
Может быть, я тогда полюбил низкое серое набухшее влагой небо, которое связалось потом навсегда...?
БелыйЛис --> (27) Еще как убивает!! Хочется схватиться за голову и бежать куда глаза глядят:) а если серьезно - то хорошее настроение - вещь непредсказуемая...оно бывает просто от ничего...вроде бы даже нет никакой причины - а нате - хорошо...:))
Redline*Ангел*® --> (30) ne vzdumay spat' v novogodnyuyu noch, daje ryadom s lyubimoy!!! mojesh ryadom s ney bodrstvovat', a spat' nel'zya!!! kak noviy god prospish, tak i god provedesh!!!
Вот у меня новогоднего настроения нет, если честно, хотя я верю, что оно появится в сам НГ. Отчего так? =) Хочется просто хорошо провести вечер, в хорошей компании, за разговором, потом прогуляться по ночному городу под хорошую музыку, после приехать домой и лечь рядом с любимым человеком. Вот оно - счастье. Проснуться в утро нового года с любовью. =)
ustala ya zavisit' ot chujogo nastroeniya, ot tvoego jelaniya i ot ego hoteniya, ot ihnego stremleniya i ot ee stradaniya, no v osnovnom ustala ya ot obshego vnimaniya:)))
БелыйЛис --> (20) Я люблю писать письма под плохое настроение:)) Сразу как-то становится понятно, что настоящих причин ему нет:)) И нечего его портить тому, кому пишешь:))
Я на запотевшем стекле трамвая Пальцем рисую плохие слова. Кругом водосточные трубы играю И мокра от дождя, как на клумбе трава, голова. И город вдруг сразу стал серым и мокрым, Я шагаю, не прячась под сенью зонтов, И блестят от дождя, словно зеркальца, стекла. Я готов зайти в гости в любой из ближайших домов. Мое настроение зависит от количества выпитого пива. Я никому не нужен, и никто не нужен мне. Поколение Икс, поколение Ноль - Мы странны, нас узнать можно с первого взгляда. Мы забыли про боль - перекатная голь, Я не знаю, кому из нас здесь что-нибудь надо. Уже капает с крыш, и на улице плюс, И прошел первый дождь, и весна так близка... Все не так уж плохо, если ты улыбнешься, И мы вместе посмотрим на мир сквозь стакан сушняка. (с) - В. Цой, "Мое настроение"
Хорошо...:) А может быть такое... "настроение turquoise"?
Она немного задерживалась, и я решил надеть перчатки. Низкие клокастые облака семенили по небу, истекая томящейся нежностью, передавая свое внутреннее друг другу, даря драгоценные капли… капли легкой беспричинной тоски и безудержной грусти закрытой от солнца Москве, строгому граниту набережной, серости остающихся внизу и позади еще не проснувшихся, а может быть еще и не ложившихся территорий. Перед тем, как надеть перчатки, я положил на мокрый темно-серый гранит цветы - ярко-красные розы в желтых мраморных прожилках. «Каменные цветы на камне, - подумалось. – Им не должно быть холодно». Жесткость и четкость оттенков красного, желтого и зеленного на почти черном заставляла думать об искусственности соединенного здесь, в эту минуту, в этом образе. Девять цветков, девять выгравированных природой и вычерченных гармонией лакомств для взгляда не давали отвести глаза все время, пока я натягивал на окоченевшие пальцы тонкую, но теплую кожу перчаток. Здесь Москва-река вдруг решила повернуть, и гранитная набережная делала дугу, отсекая высокое от низкого, тот берег, нагруженный административными многоэтажными изощренностями, и от этого тяжелый, утонувший. И этот - неприметный, плоский, почти пустынный, с деревцами-советчиками и скамейками-спутницами – легкий, воздушный. Этот берег, место нашей встречи, даже определить точно для незнающего человека трудно – нет ориентиров близких и точных. Наше место… да, вот так просто, наше место… но только для нас. Надев перчатки, я повернулся. Цветы решили жить отдельно от меня. И я забыл о них, как и они обо мне, потому что… Она шла ко мне, улыбаясь. Трапециевидное свободное песочного цвета пальто делало ее движения летящими. Обнимающий ее и ее пальто яркий шарф горел, искрил любым цветом по заказу. Только что она была еще далеко, а вот уже рядом, и уже говорит, прильнув: - Привет. Где ж ты ходишь? Я даже испугалась. Ну, ты уже вернулся? Совсем? Она может быть близко. Совсем. Прикосновением, касанием, запахом, интонацией… губами. - Да, совсем. Египет позже, - отвечал я, не двигаясь. - Хорошо, - сказала она. - Я скучала... чуть-чуть. Ты доволен? - Доволен, но почему чуть-чуть? Я тоже... Я тоже. Конечно, тоже. Смотреть и не упасть невозможно. Поэтому - стоять. Зная, что она уже внутри и не подать вида, не пошатнуться даже, улыбнуться чуть иронично и снисходительно, медленно открыть и закрыть глаза, увидев в темноте цветные круги почти отчаяния. Я тоже… - Тоже - это чуть-чуть? Ты хочешь кофе? У тебя как со временем? - говорила она и ладошками в коричневых замшевых перчатках смахивала несуществующие пылинки с моего пальто. - А ты хочешь? Я не долго сегодня. На работу на часик и домой. Слишком резкий переход. Еще вчера... шум волн, шепот сосен... горы. - Завидую. Наверное, трудно так… - Не знаю. Нигде так не отдыхается мне, как в Крыму. Я пью Крым. - Опять влюбился? Она поворачивается ко мне спиной, откидывает голову мне на плечо. Я обнимаю ее. Так еще сильнее ощущается ее присутствие внутри меня. - Влюбился? Ты чувствуешь? Она молчит. - Я был в предгорьях Ай Петри... Она молчит. - Засыпать под шум прибоя и вдыхать удивительный крымский воздух - это царское наслаждение. А в пять часов выйти на балкон: горы вокруг, море... солнце целует пробуждающийся мир... Она молчит. - И ты почти летишь от... Она молчит… почему? Я касаюсь губами ее уха. - Я слушаю... - И ты почти летишь от нереальности... почти нереальности окружающего... Она улыбалась. Она улыбалась с закрытыми глазами. Я не видел, но чувствовал это. И я говорил, говорил… шепотом, цепляясь за ускользающую спасительную интонацию кружения над… а не в… - И ты почти полностью обнаженный, еще не до конца проснувшийся, почти блаженный, подставляешься под всю эту красоту... и жмуришься, улыбаясь... испытывая почти сексуальное наслаждение от прикосновения ветерка и запаха... Стало тихо. Даже ветер затих. Шевелиться не хотелось. - Валер… - Что? - Просто. Знаешь, мне хочется сказать тебе спасибо. За слова... эти слова. Слова. Вокруг нас крутились только слова… и капли, грустные холодные капли от щедрых клокастых облаков, проносящихся над нами, а может уже и в нас…
- Пошли? Она произнесла рушащее гармонию слово и, развернувшись, замерла. Взгляд ее был устремлен вниз, за мою спину… и она непроизвольно и дальше заглядывая, отстранялась от меня, и, отстраняя меня, тянула руку к выглянувшим вдруг из-за меня обиженным заплаканным розам. - Это мне? Немые наши губы дарили друг другу томящуюся нежность, передавая свое внутреннее, даря драгоценные капли… капли легкой беспричинной тоски и безудержной грусти в закрытой от солнца Москве. И цветы у нее в руках уже не казались холодными. Они ее полюбили.