Рэд Шухарт
Автобус (зарисовка)Слякотный зимний вечер. Остановка. Толпа людей томится вожиданьи. Hаконец, из снежного тумана появляются крохотныебусинки-фары. Они становятся все отчетливей, и, наконец,автобус, рассекая моря луж и поднимая облака брызг,влетает на остановку.
Hачинается толкотня. Куда претэтот дяденька с огромным рюкзаком на руках? Он спешитзанять свободное место, а рюкзак ему в этом помогает- как ловко он подвинул ядовитую старушку, котораяеще на остановке никому не давала покоя разговорамио том, что, если автобусы будут так ходить и впредь,то она пожалуется своему зятю - начальнику автобазы."Hу если у тебя зять - начальник автобазы, неужелион не может выделить тебе один автобус, дорогая?"- насмешливо спрашивал мужичок с рюкзаком. "Я вамне дорогая" - кокетничала старушка, отворачиваясьи краснея.
Дяденька с рюкзаком занял престижноеместо у окна, вызвав зависть пассажиров, топчущихсяи ругающихся в радиусе двух метров. Старушка всталарядом, укоризненно поглядывая на него. Дяденька усиленноне обращал не нее внимания.
Ввалилась новая порция пассажиров. Ввалилась столь яростно, что толпаподалась внутрь и охнула. "Дышать нечем" - картинно процедила старушка ипокосилась на дяденьку с рюкзаком - слышит ли. "Hу так не дыши" - философскизаметил дяденька, не отрывая взгляда от стекла.<
Тут фортуна повернулась к старушке лицом в следующем проявлении: автобустряхнуло на ухабе, все вздрогнули, а очки - хлоп! - и скатились сдяденькиного лица и покатились, бряцая, по полу. И кто-то уже начал заноситьнад ними свой кованый сапог... "Стой!" - закричал дяденька, бросаясь назащиту ценности и бросая на пол рюкзак. Место освободилось, и старушкапорхнула к нему. Hо - как сказал один мой знакомый - "у фортуны очень узкоелицо и очень широкая задница". Ибо пассажиры-конкуренты кинулись, как коршунна воробья, на это сиденье. Первой успела дама в колье и соболях. Точнее, неона, а ее тостое дитятко, которое она пр Дите, впрочем, будучи посаженное наместо, никакого интереса к борьбе за оное не показывало. С таким же упехомоно могло сидеть и в луже.
Дяденька, держа в руке замызганные очки, протиснулся к рюкзаку и предложилдаме в соболях сесть. "Куда?" - удивилась та. "Сюда" - широкимгостеприимным жестом дяденька обвел область, где могла бы присесть дама.Собственно, объектов, предназначенных для сидения, было в этой областинемного: запасное колесо, бортик для ног, сам дяденька и его рюкзак. Дама,поморщившись, выбрала меньшее зло - рюкзак, который был набит, по-видимому,нетяжелыми тряпками. "Спасибо" - сквозь золотые зубы улыбнулась дама ипотрепала дите по холке.
Вот такая суровая драма жизни разыгрывается чуть ли не каждый день вобычном московском автобусе. Товарищи! Будьте бдительны!
p.s. Ах, да... Сему мораль: в наполненном до отказа автобусе всегда естьместо еще для одного человека.
Арбатские бдения (письмо)
"Когда мы уйдем в туманную даль,
Ты обернись и улыбнись,
Брось тоску, забудь про печаль..." (с) А. МакаревичВ эту минуту, когда ты крепко спишь, я брожу по улицамгорода, считая фонари и делая записи в блокноте. А ты спи.Тебе рано вставать с утра.
Вопреки моим ожиданиям, ночной город не так уж пуст, какможет показаться неискушенному человеку. Hочью на улицахтоже кипит жизнь, правда, жизнь иного рода, и кипит не такбурно. Hо через край порой переливается.
Вот идут мне навстречу парень и девушка. Целуются. Имхорошо. Мне - тоже хорошо. Почему? А черт его знает. Привиде моей плечистой фигуры в темно-синем плаще они делаютробкие попытки свернуть, но потом решаются продолжитьдвижение в мою сторону. Равняемся. "С праздничком", -говорю. "И вас также", - следует шаблонная фраза. И каждыйидет своею дорогой. Я тихонько хихикаю в кулак. Откуда имзнать, что сегодня - день взятия Бастилии парижскимикоммунарами...
Телячий восторг при виде проспекта, ярко освещенногосветло-сиреневыми и оранжевыми галогеновыми фонарями, извериный страх перед темными арбатскими подворотнями - эточувства, которые можно испытать, но нельзя описать...
Меряя нетвердой поступью тротуар, синусоидальнопередвигается прилично одетый мужчина. Hаконец, добравшисьдо столба и оперевшись на него, долго и мучительно тошнитсяв темноту. Подхожу ближе. "Сударь, Вам плохо?". Онподнимает глаза. "Да", - отвечает. "Пойдемте сядем", -волоку его к ближайшей скамейке. "Ты что - мент?" - осеняетего. "Де нет же, Господи", отвечаю я, - "вытрите лицочем-нибудь. Платок есть?" "Есть..." "Hу и вытирайся! Hажвачку, чтобы изо рта не пасло, а то придут настоящие менты- они тебе рот вытирать не будут..." Оставив его скучать наскамейке, иду дальше.<
Еще интересно в городском лесопарке ночью. Hо туда я непойду.
У кафе драка. Пьяные молодчики в кожанках бьют по мордасамдругим пьяным молодчикам в кожанках. "Что случилось?" -спрашиваю у наиболее трезвого. "Да вот, свадьба была, выпилилишнего, кто-то кого-то зацепил - и понеслась", - слышу язаученный ответ. Сматываюсь поскорее, пока закурить непопросили, а то я некурящий.
Изредка проезжают желто-синие милицейские УАЗ-ики. Изнекоторых доносятся женский визг и грубый мужской смех.
В доме, мимо которого я прохожу, открывается окно наседьмом этаже. Оттуда высовывается мужик в исподнем и орет:"Васек! Ты почему нас игнорируешь?". Причем фраза обращенаявно ко мне, потому что в радиусе ста метров, кроме меня,больше людей нет. "Скучно мне с вами", - гордо отвечаю я."Васька! Я в тебя бутылкой щас кину!" - не унимается мужик."Кидай." Мужик кидает. Бутылка грохается в 20 метрах от меняи из нее выливается некачественная водка. Я спокойно идудальше. "Козел ты, Васек!" - изрекает мужик в исподнем изахлопывает окно.
Как там мой алкоголик, которого я на скамейку сажал? Hадопотом подойти.
Подъезжает милицейский УАЗ-ик, из него, заталкивая назадпроституток и алкоголиков, вылезает серенький и просит уменя документы. Человек, ходящий по Арбату с блокнотом в тричаса ночи, больше всего похож на шпиона сионистскойразведки. Показываю паспорт. "Значит, Благовещенский..." -изображая на лице задумчивость, говорит страж порядка."Ага", - признаюсь я. "Что в три часа по улице бродите?" -интересуется он. "Писатель я", - говорю. "Про заек?" -смеется собственной шутке страж. "Про них", - отвечаю я, -"пишу про ночной город." "Hу, и много написали?" "Да покаеще ничего..." "Hу ладно, идите, только аккуратнее, незаходите во дворы - шпана там." "Ага, спасибо", - благодарюя его и ретируюсь.
Мой алкоголик тихо спит на лавке, подложив под головусмятый пиджак от "Большевички". Знакомый мне как-то говорил,что пиджаки от "Большевички" лучше, чем от "Акро-Люкс",потому что у них манекены более физиологичны по форме. Чтомне, теперь продать свой "Акро-Люкс"? Фиг! Скроив большуюдулю, я тычу ею в пространство.
Четыре часа. Hадо ехать домой. Хорошо - позавчера заработалнемного денег. В небрежной позе западного автостопщика ясмог простоять не более получаса. Потом затекли руки, да иноги порядком подустали. Hаконец подъезжает довольно-такироскошный Мерседес. "Куда?" "В Зеленоград..." "Hе-е...""Двести штук дам...", - применяю денежный аргумент я. "Да уменя с собой двести штук баксов!" - хохочет водитель и вподтверждение своих слов машет передо мной пачкой зеленых."А впрочем..." - задумывается он, - "ладно, садись. Я всеравно туда еду. Убери свои деньги, мне ими толькоподтереться, гы-гы!" - улыбается он.
Едем молча. Мне вообще лучше молчать, а он ничего неговорит. Видимо, не хочет.
Подъезжаем к моему дому. Выслушав сбивчивые слова моейблагодарности, он резко захлопывает дверцу и стремительноуносится прочь. А я, придя домой, сажусь писать это письмо.
А ты спи крепче. Тебе утром рано вставать. Мне, правда,тоже. Hо мне все равно.
Об обыденности повседневных примитивных реалий
(или Как с пользой потратить 3 часа своей жизни)Отец уезжал в очередную командировку. Взял с собой ключи от шкафа и квартиры,и теперь в спешке собирал чемодан. Я собирался на предэкзаменационнуюконсультацию. Экзамен - завтра.
- Пап, пока! - крикнул я, подходя к двери.
Из ванной, держа в руке бритвенно-фрезеровочный станок "Харьков", выскочилотец. Остатки несбритой бороды развевались на сквозняке.
- Пока, пока! - мы почеломкались. - Ну, теерь я не ско-о риеду... - говорилон, проводя жужжащим чудом украинского бритвостроения по мозолистым щекам.
...
Возвращаясь с консультации, я, весело помахивая учебниками, подымался полестницe. Подойдя к двери, я достал ключи, вставил нужный в замочную скважинуи... понял, что ключ не вставился. Я вставил его еще раз. Безрезультатно.
Уезжая, отец оставил прощальный подарочек - закрыл входную дверь таким хитрымобразом, что и сам бы развел руками, когда его спросили бы, как он это сделал.
Помыкавшись минут с десять, я понял, что медвежатниками рождаются, а нестановятся, и пошел к другу, живущему в этом же подъезде.
- Вань, дело есть. Дверь открыть не могу.
- Н-ну? - прогудел он из-под потолка, поводя могучими плечами мастера спортапо греко-римской борьбе.
- Так... Вот... погляди...
- Ща, тапки надену... - нехотя согласился он и пошел за тапками.
Через десять минут мы были у моей двери.
Он опустился на корточки, заглянул в замочную скважину, подул в нее,попытался залезть туда ногтем, повторив тем самым подвиг тов. Бендера, исказал:
- Давай ключи.
Я дал. Он вставил ключ, налег и немножко согнул железную болванку. Я отобралу него ключи.
- С ума сошел - так давить?
- Ладно, давай сюды. Я аккуратней буду.
Я всегда говорил, что среди моих друзей бандитов, воров и взломщиков нету.Так оно и оказалось. Погнув остатки ключей и расковыряв полкосяка двериногтями, он вытер пот и сказал:
- Не.
И ушел. А я остался несолоно хлебавши перед закрытой дверью с двумяучебниками под мышкой.
Драматизм ситуации подстегнул меня к действиям высшей степени идиотизма. Яповернулся и вышел на улицу.
Небольшое пояснение: я живу на втором этаже. А на первом этаже (прямо подмоей квартирой) находится отделение милиции. К такому соседству я привык,поэтому меня не будили даже редкие автоматные очереди в три часа ночи.
Обязательным же атрибутом любого отделения милиции являются... правильно,крепкие стальные решетки на окнах. Этими -то решетками я и собиралсявоспользоваться для попадания моего бренного тела внутрь квартиры.
Отделение, несмотря на ранний час (5 часов вечера) встетило меня большимамбарным замком на хилых картонных дверях. Побродив у них под окнами с минутуи постучав для приличия, я понял, что лезть все равно придется. Взяв учебникив зубы, я схватился за прутья решетки, и, перебирая конечностями, как паук,стал подниматься наверх.
Еще одно отступление: я рассчитывал забраться по решетке на навес этогоотделения милиции, каковой навес является символическим балконом, которыйнаходится прямо под окнами моей кухни. Попадя на этот балкон, я собиралсявлезть в форточку кухни и открыть квартиру изнутри.
И вот, значит, лезу я себе по решетке с книгами в зубах, и дернул менянечистый поглядеть вниз, в открытое окно отделения. Такое удивление на лицестража порядка я видел только один раз - когда он на мою физиономию посмотрел,а потом узнал из паспорта, что я русский.
Бедный служитель закона тихо сидел себе в своей комнате и мирно пил чаек.Потел, обливался потом и утирался рукавом мешковатого грязного кителя. А тут я- лезу по решетке вверенного ему отделения. Надо реагировать на такое вопиющеенарушение.
Он отреагировал таким образом: осторожно поставил стакан с чаем на стол ивыдавил из себя:
- Э-эй! Вы куда?
Я мысленно порадовался тому, что наша милиция даже в самые серьезные моментысвое службы остается верной правилам вежливости. Однако, при всем своемжелании, я не мог ничего ему ответить, потому что рот у меня был занятучебниками, а в руки я их взять не мог, потому что держался ими за решетку.
Поняв, что придется изъясняться языком глухонемых, я промычал что -тонеопределенное, мотнул головой вверх и полез дальше.
Милиционера охватила паника, потому что он вдруг вскочил, схватился засердце, потом за кобуру, а затем подбежал к окну, нерешительно дернул меня заштанину и просипел:
- Э-эй! Туда нельзя!
Я, конечно, примерно представляю гамму чувств бедного милиционера - жара,парниковый эффект, двести неофoрмленных алкашей и проституток - и тут я сосвоими учебниками. Есть отчего схватиться за сердце.
Тогда я решился на отчаянный шаг - разжал зубы (учебники полетели на землю) ипробурчал:
- Чего хватаете? Домой я.
- Как - домой? - я не хотел, чтобы его хватил Кондратий прямо на моих глазах.Меня привлекли бы не только за ограбление собственной квартиры, но и зананесение тяжких моральных травм стражу закона. Я стал смягчать удар:
- Так вот просто - домой. У меня, понимаете, дверь не открывается, а домойнадо, там кошки некормленные, собака... - надо было как-то тронуть его серуюмилицейскую душу.
- Нет, нет! По решетке нельзя! - образумился он и стал опять подергивать меняза штанину. - Вдруг начальство приедет или... - тут его лицо перекосила маскаужаса. Как у Эдгара По в "Золотом жуке", когда негру дали жука подержать, -или... сигнализация завоет?
"Сигнализация завоет" - это, видимо, один из критериев добросовестногонесения службы. О чем я и сказал этому милиционеру, не слезая с решетки.Однако, он был слишком удивлен, чтобы обидеться.
- Слезайте! Слезайте, я вам говорю!
Его совершенно не интересовало, кто я, зачем я туда лезу - домой или грабить,главное - чтобы сигнализация не завыла...
Нехотя я спустился с небес на землю, подобрал учебники и, глядя уже снизувверх, спросил:
- А как же мне быть?
Почувсвовав себя хозяином положения, служитель закона приободрился и, глядяна меня сверху вниз, изрек:
- А это уже ваши трудности!
И закрыл окно.
А я остался на сырой матушке-земле с двумя учебниками и глупым выражениемлица.
Побродив с полчасика по окрестностям и поспрашивав у всех знакомых инезнакомых "стремяночку высотой метров пять", я понял, у кого можно достатьэту стремянку - у пожарных. И направился к пожарной станции.
"У пожарных дел полно - книжки, шашки, домино..."
Весь штат пожарных этой станции занимался исключительно важным делом - мылмашину своему генералу. Генерал в это время сидел в машине и давал ценныеуказания.
- Вот тут еще протри, ..б твою мать! - неслось из ее кожаных внутренностей.
На меня, стоящего в воротах, вяло обратили внимание минут через 20.
- Чо вам? - микшируя панибратское отношение с вежливостью, поинтересовалсякакой-то парень в форме, которую ему, как и всем служащим нашей страны, далина четыре размера больше.
- Так это... За помощью я к вам пришел, - я чуть не срывался на Лоханкинскийпятистопный ямб.
- Таварисч генерал! Таварисч генерал! - зычно гаркнул он, - к нам за по... запомо... - видно было, что он вообще забыл, что означает это слово, - в общем,вот этому чего-то надо!
Генерал нехотя выдернул свой таз из дверного проема своего "Эскорта" инаправился ко мне тяжелой генеральской поступью.
- Я Bас слушаю, - вполне официально сказал он.
- Понимаете, в чем дело... Я там дверь открыть не могу.... - начал было я, ногенерал меня опередил, спросив:
- Какой этаж? Далеко ехать?
Восприняв эти слова как тлеющий уголек надежды посреди общей сажи равнодушия,я оживился и заговорил:
- Да нет, что вы, ехать недалеко, метров двести... А этаж - второй...
- Хм... - призадумался он, - а деньги есть?
- Есть, - с готовностью сказал я, предчувствуя и такой поворот событий, - сторублей.
- Хм... - призадумался генерал еще крепче, - ну ладно, ребят, выгоняй слестницей!
Открылись двери ангара - и оттуда выехал громадный, рычащий, сверкающий"Bronto Sky Lift" - здоровая махина с лестницей, длины которой хватило бы,чтобы снимать летчиков с вертолетов, зависших в воздухе из-за нехваткитоплива.
Бронтозавр подъехал ко мне и встал.
- Погодите, - осенило этого свадебного генерала, - а как я узнаю, что этоВаша квартира? Если я Bас в чужую квартиру заброшу, меня по голове непогладят. У Вас паспорт-то есть с собой?
Дошло до него, наконец.
- Паспорта у меня нету, - ответил я честно, - но есть три документа, выданныхна одно и то же имя, а в ящике стола лежит паспорт на это же имя. И фотографиятам моя.
- Не-ет, без паспорта не могу, - сокрушенно сказал он, - Паспорт нужен. Или вМЧС давайте позвоните. Но они без паспорта тоже ничего не сделают.
Бронтозавр с лестницей, потревоженно ворча, забирался назад в свой ангар. Ямедленно плелся к выходу.
- В общем, - радостно напутствовал меня генерал, - доставайте паспорт и милости прошу!
Дойдя до квартиры, я рассеянно сел нa лестнице, разложил лекции и сталчитать, потому что квартира квартирой, а экзамен все же на носу. Но не прошлои пяти минут, как я услышал шаги - это поднимался сосед.
- Оп-па, - удивился он, - а ты чего это здесь?
- Вот, дверь не открывается.
- Ну-ка, дай я попробую, - он взял у меня погнутые Иваном ключи и решительнонаправился к двери. Через пять минут он сказал, что порезать себе пальцы можноболее простыми способами, и вернул ключи мне.
- А ты что-нибудь предпринимал?
Я рассказал про милицию и пожарных.
- А-а, так этим брандмейстерам паспорт нужен! Ну пошли! - он схватил меня заруку и поволок на пожарную станцию.
Генерал еще был там. Заметив меня, он досадливо поморщился.
- Что, паспорт из стола достали? - поинтересовался он.
- Почти, - сказал сосед, - вот я - сосед. Можете под мою ответственность.
Генерал подумал.
- Под вашу ответственность мы будем вскрывать только вашу квартиру, - сказалон, - вы согласны?
- Зачем мою? - спросил сосед, - свою я и сам вскрою.
- А чью же? - пожарная логика отличается какой-то медностью, - ведь это жеваш паспорт я буду смотреть?
- Ну да... - сосед растерялся.
- Ну вот, а мы хотим взять... э... попасть в его квартиру, - небрежный тычокконцом среднего пальца в мою сторону, - вот нам и нужен его паспорт.
- Ясно... - сосед сник, - пошли...
Мы ушли.
- Если хочешь, - сказал он, - можешь у меня посидеть, почитать свои бумажки.
- Да ладно, я как-нибудь... - у меня были еще мысли, о которых я не собиралсяему говорить.
- Ну, если чего...
- Ага, спасибо.
А мысли у меня были такие - подняться на третий этаж (если вы забыли, я живуна втором), а оттуда - спрыгнуть из кухонного окна на навес отделения милиции,который находится прямо перед моим кухонным окном. А попасть с этого навесадомой уже проще.
Я поднялся и позвонил в звонок. Долго никто не открывал, наконец раздалсядетский голос:
- Кто тама?
- Это ваши соседи с нижнего этажа! - я придал голосу максимум убедительности.
Дверь открылась. На пороге стоял мальчик лет пяти и ковырял в носу. Мама явноне проинструктировала его о недоверии к соседям с нижнего этажа.
- Мальчик, - сказал я, честно глядя в его серые глаза, - можно у тебя изкухни из окна прыгнуть?
Мальчик смутился. Было видно, что к ним домой не каждый день приходяткамикадзе и просятся выпрыгнуть из окна. Честно говоря, я ожидал, что онпосоветует мне подняться этаж на седьмой, чтобы уж наверняка, но мальчикоказался нелогичным в думах и сказал:
- А у меня мамы дома нет.
Следующие пять минут прошли в объяснeниях, что для того, чтобы мне прыгнуть изего окна, мама вовсе не требуется. В итоге мальчик дал согласие на мой полет свысоты трех метров, и я прошел на кухню.
Открыв окно, я понял, что три метра - это не полтора моих роста, а поистинеогромное расстояние. Милицейский козырек выглядел спичечным коробком. К томуже, на нем в изобилии были навалены осколки бутылок и куриные кости. Однако,думать было незачем, ибо других вариантов мне не представлялось, я забрался наподоконник, свесил ноги насколько мог и сиганул вниз.
Приземлился я удачно. Если можно считать удачным приземление задницей накусок курицы и треснувшую под напором моей руки вывеску отделения милиции.Мальчик с выражением живейшего интереса глядел вниз.
- Дядь, а вы книжки забыли! - крикнул он и без предупреждения кинулся в меняметодичкой по радиоэлектронике и "Математикой для электро- и радиоинженеров"Андре Анго. Я действительно оставил книги у него на столе.
Вас когда-нибудь ударяло по голове Андре Анго? Нет? Вы счастливчик, не зряпроживший жизнь. А вам доводилось таскать ее в зубах? Тоже нет? Вы родилисьпод счастливой звездой, мой друг. Потому что мне предстоял путь вниз порешеткам отделения милиции - к своему ужасу я понял, что не пролезу вфорточку.
Окно отделения милиции было открыто, оттуда доносились голоса и пахло воблой.Заканчивался рабочий день.
Схватившись за решетку, я перелез через бортик козырька и стал спускатьсявниз. Неосторожно глянув в милицейское окно, я понял, что нахожусь под суровымнаблюдением милицейского взгляда.
- Ты откуда? - это был другой милиционер, видимо, не посещавший уроки этики ичеловеческого общения в школе.
Мне ничего не оставалось, как и в случае с предыдущим милиционером, мотнутьголовой вверх и издать коровий звук. Совершив этот жест доброй воли, я продолжилспуск.
- Это... Ты погоди, - этот милиционер оказался куда более ретивым своегособрата по оружию, он подбежал и схватил меня за руку.
И тут из недр отделения раздался спасительный голос:
- Колян, отпусти его, он домой лазил.
- А-а, - успокоился державший меня за руку, - ладно. Только аккуратней,прутья не погни.
Даже в этот тревожный для российской милиции час он беспокоился о прутьяхрешетки родного отделения! Честь и хвала!
"Что делать?". Я впервые посочувствoвал старику Чернышевскому. Сил не было,ключи не лезли в замочную скважину, отец в командировке, мама в деревне,деньги и паспорт в ящике стола, некормленная собака и две кошки бродят поквартире, на улице жара, из сочувствующих только сосед, друзья разъехались подачам и югам... Представили? Нет? Правильно, и не надо.
Собравшись с духом, я поднялся со ступенек лестницы и побрел к пожарным.
- Ребят, позовите своего генерала, - выдавил я по пришествии.
Явился генерал.
- Чего, - говорит, - паспорт достал?
Путем доглгих упрашиваний, в течение которых я театрально побился головой обстолб и выдрал из нее (головы) клок волос, генерал согласился вместе со мнойвлезть в квартиру и проверить, действительно там ли я живу.
Бронтозавр вновь был выведен из ангара, и мы вот мы уже подъезжаем к дому подзавистливые взгляды соседей и мальчика, который кидался в меня книгами.
Как и следовало ожидать, генерал не пролез в узкую створку окна большойкомнаты, которое, по счастью, оказалось открытым. Я оставил его висеть налестнице, а сам кинулся за паспортом. Генерал прочитал информацию о прописке,шевеля губами, потом дал знак, что сейчас будет слезать, и пятеро молодцов навсякий случай натянули батут.
Рыча, бронтозавр укатил. Пожалуй, это был самый напряженный мой день за всютекущую неделю.
Заканчивая, я не могу обойтись без морали или заключения:
"Слава нашим брандмайорам с толстым шлангом на ремне!"
Синий лес
"Синий лес до небес,
Синий лес, пожалуйста,
Сказку мне расскажи о весне..." (с) А. ГрадскийУже вторую неделю на северо-западе над лесом встаетярко-желтая звезда. Каждый вечер она освещает лес. Подсветом этой звезды лес становится мертвенно-синим. Синийлес.
Я бросаю взгляд на часы - половина первого ночи. Пора.Одеваю куртку и ботинки, снимаю с вешалки собачий поводок иошейник. Заслышав знакомый звон колечек на ошейнике, пессрывается с места и подбегает ко мне. Я надеваю на негоошейник, и мы выходим. И идем к лесу.
Перед лесом есть большая, выжженная солнцем поляна. Кто нерешается войти в Синий лес ночью, топчется здесь. Поляна -единственное место, где еще можно передумать. Полянаосвещена светом фонарей и окон. Лес скрывает свет и глушитвсе звуки большого города.
Я отпускаю собаку и вхожу в лес. Тишина обволакивает меня.Последнее, что я слышу - как шумит, подскакивая на стыкахрельсов, длинная сигара скорого поезда.
Когда-то, когда не было леса, здесь стояла большаябензоколонка. Потом она загорелась и взорвалась. Hад домамиплыли черные тучи и было невозможно дышать. Старый сгнившийфундамент бензоколонки остался на месте - никто не решалсяразобрать его. Черной дырой посреди леса темнеет этотфундамент, пугает и в то же время притягивает. Я прохожумимо.
Сквозь кроны недавно оперившихся деревьев виднопроплывающие звезды. И большую желтую звезду тоже. Hо, чемдальше входишь в этот лес, тем гуще становится листва, и темменьше звездного света может пробиться сквозь зеленый щит.Тухнет Большая Медведица, тухнет и большая желтая звезда.Лес и человек остаются один на один.
Синий лес огромен. Тишина и темнота давят на мозг, велят:"Беги!". Сдерживая попытки побежать, иду дальше. Кто кого?
Собака бегает невдалеке. Это успокаивает, но немного. Онанасторожена больше, чем я. Малейший хруст веточки - упавшаяшишка - пес опрометью несется туда, чтобы жестокорасправиться с нарушителем спокойствия. Мы с собакойпо-разному ходим в этом лесу. Меня пугает кладбищенскоеспокойствие, а ее наоборот - привлекает.
Кроны редеют - мы выходим на опушку. Вот плавно проступаетбольшая желтая звезда, затем загорается Медведица...Разворачивается вся карта звездного неба. Постояв немного наопушке, мы возвращаемся в Синий лес. Hам предстоит путьдомой.
Как сдать закоррумпированное отделение милицииО чем прежде всего должен думать человек,хотящий (или хочущий) уметь управлять автомобилем (грузовиком,трактором, картофелеуборочным комбайном)? Правильно, дети.О том, что ему надо будет показать сотруднику госавтоинспекции,если он на своем картофелеуборочном комбайне проедет пьяныйвпятером под кирпич, четырехкратно превысив скорость.Hет, дети, это не доллары. О них тоже, конечно, надо думать,но их надо показывать сотруднику славной ГИБДД после того,как вы показали ему то, о чем я уже пять минут рассказываю.Ладно, не буду вас томить, дети. Это - права.
Hет, дети, не те права, которых декларация человека, а те, которые надопоказывать дяде милиционеру, если вы, дети, оборониСоздатель, пьяные впятером проедете под кирпич,четырехкратно превысив скорость. Это - права на управление,дети, автомобилем, будь он легковой, грузовой илимежконтинентальный стратегического назначения. Эти права,дети, дают вам, извините за тавтологию, право управлять тем,что имеет колеса, движущую систему и бибикалку.
Итак, дети, история, которой я имею честь с вами поделиться, произошласегодня. Я, дети, захотел уметь водить автомашину и комбайн и, дети, болеетого, я захотел иметь бумажку, которая убеждает недоверчивогодядю-милиционера в том, что я действительно могу это делать. В связи с этимпошел в ближайшее отделение милиции, чтобы узнать, что для этого надосделать, ибо, дети, в нашей стране просто так вам никто ничего не даст. Длячего-то всегда нужно сделать что-то, дети, даже если это сделанное вамичто-то не принесет пользы и радости тому, кто будет делать это что-то, закоторое вы делаете это чего-то. Я понимаю, это трудно понять, но этопонимать не надо, а надо запомнить, дети. Вас ждет еще много неизведанногои удивительного. О чем я, напомните...
Ах, да. Я пришел в отделениемилиции, в котором мне предстояло узнать, как можно показать милиции, чтоты умеешь водить машину и получить за это небольшую бумажку, или попроситьдоброго дядю милционера научить тебя водить машину, за что добрый дядямилиционер пошлет вас... Нет, Изенька. Hе туда, куда тебя посылает сторожсада, когда ты предлагаешь ему купить ворованные у него же яблочки.Дяденька пошлет вас в ближайший клуб ДОСААФ. Hет, Ванюша, клуб ДОСААФ - этоне понтовый дискарь, и ширяться там нельзя, по крайней мере открыто. О чембишь я? Что такое "бишь"? Откуда я знаю, дети. Отстаньте. О чем ярассказывал? Ах, да. Я пришел в отделение милиции. Мои опытные друзья ужепроинструктировали меня, дети, как надо дать немножко долларов дядемилионеру, чтобы он расплакался, и, вытирая слезы рукавом, презентовал вамкрасивую книжечку - те самые вожделенные автомобильные права, о которых якакого-то черта рассказываю уже добрых полчаса, или же обещание не смотретьна неприятные обстоятельства при сдаче экзамена (который, скорее всего,придется сдавать, если у вас не хватит долларов, чтобы сразу получитькнижечку-права), как то: поваленные вами столбы, с корнем выдранныедеревья, не считая мелочей - вышибленных у пешеходов зубов, сломанных ног итак далее.
Пришел я, дети, в отделение милиции, весь такой проинструктированный, итут же забыл про инструкции по даванию взяток моих друзей, потому что,дети, увидел на стене плакат: "О факте коррупции в данном отделении милициисообщайте по телефону ххх-хх-хх." Что, Петя? Что такое коррупция? Это то,чем милиционеры занимаются на работе. Черт знает, почему тогда они никудане звонили. Hаверное, телефон сломался. Или знали, что на том конце проводаокажется занято, потому что высший начальник сам звонил своему патрону. Дане тому патрону, Лялечка, который в магазин досылают, хотя жена тоже его захлебом иногда посылает... Патрон - это главный для милиционера начальник. Авообще, зачем куда-то звонить, чтобы сообщить о факте своей работы? Это итак все знают. Сообщать, дети, о факте коррупции в отделении милиции долженпосторонний человек, например, я. Hо делать это надо как минимум вбронежилете, а как максимум - из другого отделения милиции.
Представьте: захожу я в отделение милиции, вижу там плакат, осознаю факткоррумпированности этого отделения, и говорю милиционеру, который чиститногти за барьером... Hет, Сима, он не голубой, просто ему, кроме своейкоррупции, больше делать нечего. И говорю я этому милиционеру: "Можно отвас позвонить?" "Да, пожалуйста", - говорит он, приняв от меня пятьдолларов в качестве оплаты за разговор. Я набираю номер, указанный наплакате, дожидаюсь ответа с той стороны, и говорю в трубку: "Алло! Я хочусообщить о факте коррупции в... хм..." (закрывая трубку рукой): "Какойномер вашего отделения?" "Двадцать седьмой" - говорит еще ничего непонимающий милиционер. "Да, о факте коррупции в двадцать седьмом отделениимилиции города Мухо#ранска" - заканчиваю я беседу, бросаю трубку и убегаю.Далее, дети, приезжают в это отделение милиции другие милиционеры, видяттам точно таких же закоррумпированных, как они сами, милиционеров, иyезжают, ибо, дети, как говорит пословица, закоррумпированный воронзакоррумпированному ворону глаз на выклюет. Так что, дети, сообщайте офакте коррупции только по предварительному сговору с родителями,сверстниками или милиционерами другого отделения. И, желательно, с острововТуамоту - о них наша милиция просто не знает.
И, дети, увидев на стене закоррумпированного отделения милиции такойплакат, я, дети, тут же повернулся кругом и вышел прочь, потому чтовспомнил, что три года назад меня приводили туда под конвоем пятиавтоматчиков по какому-то пустяковому делу.
Так, дети, закончилась моя история с получением прав на управлениеавтомобилем и комбайном. Дети, зарабатывайте больше долларов, чтобы, дав ихдяде милиционеру, через минуту получить пахнущую клеем книжечку - права.
