Роман Никитин
Ну и загадочен ты, Человек!Ольге Ольчик, Димке Вэйдеру, Антону Публике
и всем-всем друзьям по чату. Основой для этого
рассказа послужил один мааааленький случай в МаХе
в ночь с 5 на 6-е ноября. Все герои рассказа – вымышленные,
всякое совпадение с реальными событиями – случайно.Казалось, падение будет длиться бесконечно. Вывернувшись и приготовившиськ встрече с землей, я с ужасом понимал, что как ни готовься, а паденияуже не избежать. И я падал. Слишком долго для того, чтобы правильно осознать,к чему следует готовиться. Вот-вот, сейчас я приземлюсь, мои конечностипоглотят удар и я побегу. Побегу куда угодно, лишь бы меня не видел большетот человек, что приласкав, накормив и наигравшись со мной, выкинул меняиз своего дома…
А ведь как все начиналось. За всю свою недолгую сознательную жизнь,с того самого момента, как придя домой из первого самостоятельногопутешествия по чудному и во многом непонятному и суетливому миру двуногих,я не встречал такого двуногого, как этот. Он меня просто спас, он отшвырнулот меня этого убийцу, он практически воскресил приемную сестричку P’Мэйю,он согрел и выходил весь наш малочисленный клан, по вине Р’Маяра оставшийсябез Нее.
Как сейчас помню тот момент, когда Р’мяар, насытившись и облизываяладонь, заметил меня. Тогда я еще не понимал, чем он полакомился, я еговообще не знал, не знал даже, как его зовут. Это потом, спустя много дней,сначала теплых, а потом стремительно остывающих, я узнал, что Хромой –это страх всей нашей общины.
Не будучи признанным ее членом, он все же умудрялся охотиться на нашейтерритории. Никто не знает, как давно Р’Маяр появился в наших краях. Старики,с кем мне удалось пообщаться, говорили, что он пришел из Большого Мира,что за Проходимой Стеной. Молодежь же небезосновательно считала, что онпришел из Подземного Прайда, откуда он был изгнан за свою хромоту. Но какбы то не было, наша община горько пожалела, что приютила этого убийцу.Но было уже поздно. К тому моменту, когда до Главы общины дошли слухи отом, что Р’Маяр убивает одноплеменников, а не Серых, он уже успел завоеватьсебе достаточно большую территорию. А поскольку бойцом он был хоть и хромым,но очень сильным (еще бы, ведь и Подземелье и Большой Мир славятся своимибойцами, чьи имена произносятся нашими Старшими с уважением и завистью,а молодежью – с восхищением), то никаких попыток изгнать Р’Маяра с егоместности не предпринималось. А если кто и пытался, то только Серые скажут,где сейчас те смельчаки, что бросили вызов одному из Бойцов Подземелья.
Так вот. Ничего сначала не понимая, и даже приняв Р’Маяра за родственника,что пришел проведать наше Гнездо, я смело подошел к Хромому. Очевидно,моя решительность сбила того с толку, и он, вместо того, чтобы прибавитьменя к списку моих братьев и сестер, просто недоуменно уставился на приближающегосяк нему трехнедельного малыша. Он удивления он даже перестал вылизыватьладонь. И тут мой взгляд случайно упал на землю перед ним. Она вся былапокрыта чем-то липким и приторно пахнущим, чему на тот момент я даже незнал названия. Ну скажите, откуда трехнедельный шкед, только перешедшийна твердую пишу с мамкиного молока, должен знать, как пахнет кровь. Подойдяпоближе к пятну, я с любопытством втянул воздух, и тут меня просто вывернулонаизнанку. Что-то, что сильнее меня, заставило меня отпрыгнуть от этойгадости подальше и спешно выдохнуть всю ту мерзость, что я имел неосторожностьвдохнуть. Оборачиваясь назад, я теперь знаю, что это было Предупреждение.То, что идет перед Девятью Смертями и о чем взрослые получают представлениеуже в пору зрелости.
Его чисто вылизанные и неправдоподобно сильно сверкающие когти вспороливоздух на том месте, где я только что стоял. Почти одновременно с этимя услышал Ее голос, но на таких тонах, что у меня даже поджались лапы.Черепахового цвета метеор, пролетев несколько длин хвоста, буквально вонзилсяв бок Хромого. Р’Маяр, не ожидавший этого, отлетел в сторону, но все жеостался на лапах. Она же, невероятно шипя, уже готовила новый прыжок. Нокуда там престарелой самке до хоть и немолодого и хромого, но еще полногосил Р’Маяра. Он с легкостью увернулся от второго прыжка, а потом… Нет,я не могу рассказывать, что происходило потом. Этот убийца, с показнымравнодушием начал просто убивать мою мать. Уворачиваясь от замедленныхвозрастом Ее атак, небрежно уходя от казалось неминуемых зацепов, игнорируяложные выпады, от теснил и теснил Ее от меня и того красного пятна, чтотак привлекло мое внимание. Я же, застыв, как неподвижные рыбы водном из прудов, что посередине Внутристенного Мира, не мог пошевелитьне одним мускулом. Мои лапы намертво вцепились в землю, рот приоткрылсяв неслышимом крике, но помочь матери я не мог. Возможность передвигатьсявернулась ко мне лишь тогда, когда Она, отброшенная очередной атакой Хромого,во многих местах исцарапанная и со страшным разрывом на плече, повернуласько мне и отчаянно зашипела : «Беги!». И столько силы и власти смогла немолодаясамка внести в этот приказ, что мои лапы сами сорвались с места и тольковетер в ушах сопровождал мой побег с места кровавой бойни…
Потом я узнал от М’Реайя, что Она все-таки вынудила Хромого ретироватьсяс поля боя. Да, Она его прогнала, но страшной ценой. Разорванное плечотак и не удалось зализать, и когда М’Реай прибежал на шум сражения, матьбыла уже мертва. Слишком много той красной жидкости, что называется кровью,вылилось из ее тела. Я всего этого тогда еще не знал. Меня тогда приютилаодна из многочисленных сестер матери. Как и у любой самки, у нее не былосвоего имени, поэтому все в ее семье называли ее так же, как и я называлсвою мать. Для всех она была Она. Поначалу это меня долго возмущало, покая не понял, что имя – не главное. Главное то, что благодаря ее заботе,мне удалось не только выжить, но и покинуть Гнездо достаточно смышлеными сильным молодым мяуаром. Хотя не могу сказать, что новая мать отнесласько мне как к родному детенышу, но и явной агрессии она ко мне тоже не испытывала.Я получил почти все то, что потерял по вине Хромого. Тепло ее тела в холода,заботу, отчасти даже ласку. Но это не могло продолжатся слишком долго.
Поскольку я был минимум на неделю старше ее родных детей, соответственноя раньше покинул Гнездо. Так начался мой путь по Внутристенному Миру.
Самое приятное впечатления от моих тогдашних странствий я получил ужена третий или четвертый день путешествий. Проходя мимо одной из КвадратныхГор, что по преданиям, построили двуногие (в чем я лично очень сомневаюсь,ведь даже самая маленькая гора, вроде той, что стоит на многочисленныхСерых Дорогах, в несколько раз превосходит двуногого по размерам), я услышал чей-то жалобный плач. Я немедленно поспешил на звук. И каковоже было мое удивление, когда в опрокинутой на бок желтой квадратной коробкея обнаружил свою вторую сестру М’Ляуну, тогда еще носящую свое имя по причинетого, что она была еще не самкой, а самочкой. Рядом с ней, на импровизированномГнездовом Ложе, лежала совсем маленькая самочка, чей возраст я мог оценитьсамое большое в неделю. Малышка заливалась криком, она было ужасно голодна,а М’Ляуна ничем не могла ей помочь кроме того, что пыталась ее согретьи успокоить. Понятия не имею, каким образом М’Ляуна осталась жива послетого, как Хромой полакомился моими братьями и сестрами. Может она, каки я, просто отходила в одну из первых прогулок, когда произошла трагедия?Возможно. Особенно если учитывать, что она всегда была самой шустрой изнашего Выводка.
Но как бы то не было, с маленькой самочкой надо было что-то делать,иначе бы ее ждала незавидная участь. Голод и приближающиеся холода быстропронесли бы ее через все Девять.
Началась сумасшедшая жизнь, которая и не снилась другим молодым мяуарам,которые в моем возрасте еще сладко ели и крепко спали, приютившись либоу родственников, либо в общинных Убежищах, где каждый мог найти немногоеды и спокойствия, поменяв их на клятву впредь еженедельно помогать Общинечем можешь. Для меня же вся община заключалась в двух молодых самочках,которых надо было кормить и защищать. А с каждым днем это становилось всесложнее и сложнее. Мало того, что в Внутристенном Мире становилось все меньше и меньше двуногих, так и холода не заставляли себя ждать. Иесли проблема еды еще как-то решалась, когда мне удавалось выпросить укакого либо двуногого кусочек мяса или пригласить к нам в Гнездо кормящуюсамку, чтобы она поделилась своим молоком с маленькой М’Люам (так ее назвалаМ’Ляуна по одной ей ведомым причинам), то проблема холодов уже давала знать.Опрокинутая желтая коробка была плохим домом. После одного из Водопаденийона размокла и перестала греть. Потом она, правда высохла, но сырость внутриоставалась. Опасаясь за здоровье малышки, мы с М’Ляуной перенесли ее наокраину Мира, почти к самой Проходимой Стене. Здесь хоть и было нескольконеуютно и сильно пахло какой-то гадостью из-за границ Мира, но зато былоотносительно тихо. И самое главное, здесь почти не было заметно активностиСерых, что обещало более-менее спокойную жизнь.
Так я в свои неполные три месяца стал Главой пусть и маленького, ноочень дружного Гнезда. М’Люам росла, воспитывалась под чутким руководствомМ’Ляуны, которая показала себя если не настоящей матерью, то весьма и весьмаспособной нянькой. Когда же малышка научилась общаться, первая ее фраза,предназначенная моей сестре была насколько несправедлива, настолько и трогательна.Всего одно слово, но зато какое… М’Ляуна в первый раз услышала, как к нейобращаются заветным словом Она. И хотя я устроил малышке за это небольшойнагоняй (негоже называть незрелую самочку, как взрослую мать), всеже это весьма прибавило моей сестре уверенности в себе.
В связи с этим вспоминается забавный случай. Однажды на границе Мирапоявилась молодая (еще моложе нас с М’Ляуной) и весьма ободранная мяуара.Как на зло, я тогда бегал ко Входу в Мир, где в тот день был какой-то праздникдвуногих, и поэтому можно было выклянчить у них много самых разных вкусностей.Так вот. Эта молодая мяуара, полагаю весьма голодная и в силу этогозамерзшая, решила проведать, нет ли чем подкрепиться в нашем Гнезде. Уверен,что она не задумывала ничего плохого, но тут моя сестрица показала свойхарактер. Короче говоря, когда я прибежал домой, волоча по земле связкуиз трех мясных палочек, которую слямзил со стола в одной из Гор двуногих,я застал картину следующего плана. М’Ляуна, не долго думая, решила, чтонезваная гостья - плохой знак. И загнала ее на одно из близлежащихдеревьев. Разумеется, гостья сделала большую дурость, ибо кто же из насмяуаров прячется друг от друга на деревьях, когда все мы можем передвигатьсяпо ним с одинаковой легкостью. Вероятно, моя сестрица так ее напугала,что та подумала, что ее преследует дикая рычалка…
Позже, когда гостья, прислушавшись все же к моим уверениям в том, чтоей ничего не грозит, слезла с дерева, я узнал, что ее зовут Р’Мэйа и чтоона на полтора месяца моложе нас с М’Ляуной. Так же она поведала нам, чтоона из Подземного Прайда, откуда ей пришлось бежать, потому что ей не хватилодуху прикончить плененного Серого. Тогда я еще не знал, что по подземнымзаконам мяуар (или мяуара) лишается права подземного гражданства, еслина церемонии Выпуска не сможет доказать свою ненависть к Серым. Наша гостьяне смогла подавить в себе природного отвращения к кровопролитию, поэтомубыла вынуждена покинуть Прайд.
Закончилось все это тем, что наше Гнездо получило еще одного члена.Р’Мэйа показала себя непревзойденной попрошайкой. Когда бывали удачныедни, она приносила домой по три-четыре мясных палочки или кусочков мяса.Однажды она даже умудрилась выпросить у двуногого рыбину, которую мы потомторжественно и съели. В общем, жизнь понемногу налаживалась. Волновал толькоодин вопрос. Где проводить зиму? Идти на поклон к Главам Общины за правомжить в убежище я не хотел. Во-первых, я уже вполне привык полагаться насебя, а во-вторых, никто не гарантировал, что у меня не уведут М’Ляуну,ибо она к этому времени превратилась из худющего несмышленыша в упитаннуюи очень привлекательную самочку. Мне же не хотелось, чтобы она меня покинула,поэтому я взялся за поиски убежища на зиму.
О, сколько мне пришлось обойти различных мест Внутристенного Мира.Я был и у Входа, где всегда множество горланящих двуногих, побывал я ив настоящем лесу, где тишина и спокойствие нарушаются лишь только чутьслышным шорохом падающих листьев. Даже однажды заглянул в Поздземелья,но был вынужден ретироваться оттуда по причине преследования двумя огромнымиСерыми. Бррр… Пусть с Серыми сражается Прайд, мне хватило одной встречи.В конце концов, удача улыбнулась мне. Я нашел превосходное место для гнезда,еще никем не занятое и совершенно тихое. Опять таки, за спокойствие пришлосьрасплачиваться удаленностью от главных путей двуногих, но это было не таки страшно. Я побежал домой, чтобы начать переезд на новое зимнее Гнездо.
Чувство тревоги меня охватило задолго до того, как я приблизился вгранице Мира, где оставалась наша семья. Я не мог понять в чем дело, покане почувствовал очень знакомый, и в то же время совершенно неузнаваемыйзапах зрелого мяуара. Рассудок говорил, что ничего страшного нет. Здесь,возле путей двуногих, всегда большой шанс наткнуться на родича или представителяПрайда. Обычно эти встречи заканчивались миром. Община вовсе не желалавраждовать с Подземным народом. Они как-никак вставали заслоном на путиСерых, и если не могли их полностью остановить, то хотя бы внушали им серьезныеопасения. Если к этому добавить, что двуногие тоже ненавидели Серых и равнодушноотносились как к нам, так и к подземным, то повода к беспокойству вродебы не было. И все же…. Стоп! Мои лапы остановились как по команде, по загривкускользнула молния. Я узнал этот запах. Это был Хромой…
Пока я в нерешительности стоял посреди одной из Серых Дорог двуногих,до меня донесся полный ненависти вой, в котором безошибочно узнавался боевойкрик М’Ляуны. Ей вторил протяжный и жалобный стон Р’Мэйи. Через мгновение,я уже со всей доступной скоростью несся к дому. И опять я не успел…
Р’Мэйа лежала на боку, вся перепачканная в пыли, из-под ее когтей торчалаярко-рыжая шерсть Р’Майяра. Все-таки, перед лицом смертельной опасности,она вспомнила все то, чему учат молодых мяуаров в Прайде. Это было сильнозаметно по тому обилию ран, которое украшало шкуру Хромого. Он уже хромална две лапы, пара когтей на одной из них отсутствовали напрочь, остальныебыли сломаны. Не иначе как промахнулся по быстрой и гибкой Р’Мэйе и цапнулпокрытие Серой Дороги. Прада, Р’Мэйе все это далось немалой ценой. Страшныйразрыв на правом плече, такой же, какой был у моей матери после встречис Хромым, сочился ярко-красной кровью. И на этот раз, она не вызвала уменя приступа тошноты, наоборот, я был готов рвать и метать, лишь бы отомститьхромому Убийце за все пережитое мною и моей малочисленной семьей. Покаэти образ метались у меня в голове, я стал свидетелем жестокой схваткимежду подоспевшей М’Ляуной и все более обессиливающим Р’Майяром. О, этотбой был достоин занесения его в Боевые Предания Прайда. Оба противникапоказали все, на что способны как жители подземелья, так и граждане Общины.Я уже было рванулся на помощь сестре, но та, увернувшись от мониеносногозамаха Хромого, и подпрыгнув от его крюка снизу, незаметным движением хвостадала понять, что я ей только помешаю и лучше бы я начал отрезать Хромомупуть к бегству.
Я прошипел ей, что, мол, все понял, и начал аккуратно заходить за спинуврагу. Тем временем и М’Ляуна, и Хромой, уже израсходовали весь запас хитроумныхзацепов и перешли к прямому обмену ударами. При виде оставшихся когтейна правой лапе Р’Майяра мне стало дурно. Они минимум в полтора раза превосходилидлинной мои и раза в два моей сестры. Однако перевес все же был не в пользуХромого. Основательно израненный в бою с Р’Мэйей, он отступал перед натискоммоей сестры, не замечая меня у себя за спиной. И вот, когда все, вродебы было уже кончено, М’Ляуна делает глупость. Открытой кистью она в прыжкепытается достать глаз Хромого и… Я уже знал, что последует дальше. Немалопообщавшись в свое время с представителями Подземного Прайда, я знал, чтопротив этого зацепа они применяли очень действенный прием, который, какправило приводил к полному поражению нападавшего. И точно… Как будто восне, я увидел всю ярость и опыт Бойцовых Поколений Прайда. Р’Майяр, хитро изогнувшись, и продолжая смотреть на несущийся на него коготь сестры, делаетнеочевидное движение телом ему навстречу и оружие М’Ляуны своим сгибомупирается ему в лоб, вместо того, чтобы вышибить глаз, как и задумывалось…М’Ляуна с удивлением наблюдает, как ее кисть сгибается под тяжестью всеговеся Хромого, а тот уже заносит над неудачницей оставшиеся три когтя, намереваясьодним движением располосовать незакрытое плечо противника. Точно так, каксделал с Р’Мэйей, а до этого с моей матерью…
Не знаю, чем бы это кончилось, ведь я был еще достаточно далеко отХромого и ничем не мог помочь. Но тут случилось чудо. В полухвосте от нашеговрага у ровное серое покрытие Дороги двуногих ударился увесистый камень,размером в половину меня. Отразившись от дороги, он попадает прямехоньков бок хромому, отчего тот отлетает в сторону, а освободившаяся М’Ляуна,улучив момент, вонзает ему в бок все четыре основных когтя… обезумев отполученных травм, Хромой отбрасывает от себя противника и, хромая на трииз четырех лап, удаляется… Здесь я пришел в себя и смог оценить обстановку…
Все, что я здесь поведал, на самом деле заняло лишь несколько мгновений.Не веря собственному счастью, я замираю на месте, решая, что же делатьдальше. Либо убежать, пытаясь увести за собой двуногого, либо стать назащиту самочек, прекрасно понимая, что против двуногого гиганта у менянет не одного шанса. Я выбрал второй путь и подбежав к лежащей в пыли Р’Мэйе,занял оборонительную позицию. Однако, гигант вовсе не собирался причинитьникому из нас вреда. Наоборот, он, медленно приближаясь к месту схватки,делал всяческие действия, по его мнению призванные показать, что он хочетпомочь. Как же глупы эти двуногие. Неужели они думают, что мы, истинныемяуары, а не их домашние любимцы-обжоры, не поймем их намерений? Подумавтак, я отошел в сторону и стал с любопытством глядеть в сторону гиганта.Ну, и чем он сможет нам помочь?
Не могу сейчас вспомнить, что он делал с Р’Мэйей, но воистину,он просто растерзал Девятерых… Завернув мою приемную сестру в какую-тобелую тонкую шкуру, он остановил кровь. А дальнейшее, иначе чем чудом яназвать не могу. Этот представитель двуногих, которых мы привыкли считатьгрубыми и нечувствительными, наклонился к мяуаре и стал ее успокаивать.Звуки, которые он издавал при этом, ничуть не походили на те, какими этотнарод общается между собой. Мягкие, журчащие, нежно шипящие, какие не издастни одна мать, они вселяли в нас неизгладимое доверие к нему и всем двуногимв частности. Мы с М’Ляуной подошли поближе, чтобы внимать тому, чему досих пор не внимал ни один из мяуаров. О, теперь мне стало ясно, почемудомашние любимцы двуногих, так привязаны к ним. И сразу стало неоскорбительнымжесткое и противное «Кошка», которым гиганты называли нам подобных.
Закончилось все тем, что двуногий забрал нас к себе домой. И сразувсе стало на свои места. Именно дом двуногих – место для истинных мяуаров,а не дикая и сумасшедшая в своем уродстве природа Внутристенного Мира илимрачные, но теплые Подземелья Прайда. Именно для нас двуногие заводят маленькихСерых, чтобы мы, охотясь на них, могли если не отплатить, то хотя бы показатьнашу благодарность им. Для двуногих мы греем их место для сна. Чтобы утешитьи успокоить их, мы устраиваемся у них на груди и заводим Песню Отдыха.Все это наша семья поняла, проведя у двуногого несколько осенних недель.
Нежась около Прозрачной Стены в тепле Греющего Металла и глядя на улицу,где с неба опять падала вода я многое передумал. Я думал и о том, сколькомоих родичей погибнут этой зимой от холода и голода. Я думал, сможет лисила Прайда в этом году сдержать весенее наступление Серых, или нашей Общинепридется опять выставлять своих лучших бойцов, чтобы отослать их на вернуюсмерть в темные Подземелья. Я думал о том, что так и не нашел подходящегодруга для М’Ляуны и придется теперь стать им самому. А мне ведь так хотелосьповидать больше. Хотелось заглянуть за Проходимую стену и посмотреть своимиглазами, что же такое Вешний Мир. Хотелось погостить у родственников ужепоправившейся Р’Мэйи в Подземелье. Хотелось дождаться появления потомствау подруги двуногого, чтобы убедиться в том, что когда двуногие только рождаются,то они очень похожи на нас, мяуаров… Впрочем, я уже стал привыкать к выражению«кошка», которым обзывает меня двуногий. У него, как оказалось, тоже естьимя. Нелепое, конечно, куда ему до гордого М’Ляар, которым назвала менямать, но для двуногого вполне подходящее. Его подруга звала его С’Ргей.Как я ни старался, но ни разу произнести мне его не удалось…
Удары судьбы надо переносить стойко. Это знают все мяуары. Но то, чтовыпало на мою долю – явная несправедливость. Расскажу поподробнее, какбы тяжело не было…
К тому моменту я прожил дома у С’Ргея и его подруги М’аярии большемесяца. За это время я вполне свыкся с ролью домашнего любимца двуногого.Не скрою, положительных моментов в жизни любимца значительно больше, чемотрицательных. Так, например, вопрос добывания еды не стоит вообще, а токоличество ласки, что пришлось на долю меня и М’Ляуны, вообще не поддаетсяподсчету. Со Р’Мэйей мы распрощались, когда двуногий подарил ее другомудвуногому с абсолютно непроизносимым именем Ф’Лайфимиир. Надеюсь, что ейтам хорошо. Малютка М’Люам повзрослела и разделила участь Р’Мэйи, отправившисьс ней ко второму двуногому. Мы же с М’Ляуной уже несколько недель живемдуша в душу, и у меня есть повод радоваться. Скоро моя подруга может назватьсебя самкой и у нас появиться Выводок. Очень надеюсь, что С’Ргей устроитих должным образом у других двуногих… Вернее я надеялся на это… До определенногомомента.
С недавних пор я стал замечать, что у двуногих есть и плохие привычки.Так, когда к С’Ргею приходил Ф’Лайфимиир, он сразу же начинал пускать изорта кольца и струи зловонного дыма. Раньше о такой возможности удвуногих я никогда не слышал. Ладно бы другой двуногий приходил к С’Ргеюпореже, так нет, они встречались все чаще и чаще. Я стал всерьез опасатьсяза здоровье Р’Мэйи и М’Люам, что жили у Ф’Лайфимиира дома. Ведь даже непродолжительныевизиты Ф’Лайфимиира приводили к тому, что у меня слезились глаза, а М’Ляунаначинала чихать и кашлять. К чести нашего хозяина, он никогда не заставлялникого из нас находиться в помещении, где нам не нравиться, поэтому всеповорачивающиеся стены в доме всегда были повернуты так, чтобы мы моглибеспрепятственно гулять по дому.
Другое, что меня раздражало, так это то, что иногда двуногие становятсянепонятными. Обычно это бывает, если они предварительно выпьют какую-нибудьжидкость из продолговатых жестких пузырей. После этого двуногие, или «люди»,как они себя называют, становятся качающимися и выдыхающими непереносимыйсмрад. Но это не главное. Главное в том, что они теряют над собой контрольи способны на абсолютно глупые действия. Хорошо помню, как С’Ргей, принявтакой вид, пнул понесшую потомство М’Ляуну, отчего она потом несколькодней ничего не ела, а потом у нее потекла кровь из носа. Правда на следующийдень она дала мне понять, что ничего страшного не произошло и она в порядке.Хочется в это верить.
Но то, что произошло только что, никакими мыслями не передашь. Выпивсодержимое двух пузырей, С’Ргей вдруг стал ко мне явно враждебно относиться.Не знаю, в чем причина, но дело закончилось тем, что мне пришлось его слегкацарапнуть… А дальше…
Удар! Дикая боль пронзила все тело, лапы же, казалось, вообще пересталисуществовать и оторвались от тела. Стремительно намокающая в луже шерстьокрашивается в красный цвет. Это единственное, что я могу делать, смотреть,как лужа принимает красный цвет. Почему? Не ясно. Мысли начинают путаться…Ускользающее сознание гадливо подсовывает картины, которые я не хочу запоминать.Молниеносный удар когтем по верхней шкуре двуногого… Ошибка… Зацепил еговнутреннюю, нежную шкуру… Двуногий тянет лапу… Удар по лапе… Царапина наогромной и сильной лапе двуногого… Он хватает меня за шкуру… Открыл прозрачнуюстену… Высота – огромное количество хвостов… Полет… Падение…. Удар…. Краснаялужа… Забытье…
Я жив… Это моя третья, нет уже четвертая жизнь… Осталось пять. С трудомудается открыть один глаз, но он ничего не видит. Открываю другой. Опятьтемнота. Стоп, это темно, потому что ночь на дворе. С удивлением обнаруживаю,что могу встать. Аккуратно поднимаюсь, корчась от боли в лапах и груди.Наконец, встаю, но что это? Что за мешок лежит рядом со мной в соседнейлуже? Ох, как же трудно переставлять лапы, трудно дышать, трудно поворачиватьголову. Нос не хочет вдыхать запахи, в нем только кисло-сладкий запах крови,в ушах стоит звон… ЗА ЧТО? За что мой хозяин выбросил меня из дома? Зачто?…
Это пятая жизнь… С удивлением обнаруживаю, что хоть все нещадно и болит,но передвигаться я могу достаточно легко. Становиться холодно, намокшаяшерсть уже совершенно не греет, а с неба опять льется вода. И все же, чтоза мешок в соседней луже? Напрягая последние силы, подхожу к нему… Нет!!!Только не это! Лучше отберите у меня оставшиеся четыре жизни, но вернитехоть одну М’Ляуне!!! У нее же должен быть выводок! Там мои потомки, истинныемяуары…
Мы, мяуары, не умеем выпускать из глаз воду, как это делают двуногие,но клянусь Силой Общины, что что-то затуманило тогда мой взор… Все потеряно,я опять ложусь в лужу… Рядом с М’Ляуной…
Шестая жизнь. Да будь она хоть девятой, в ней все равно нет смысла.Двуногие оказались предателями хуже Серых. Те хоть если и бьют в спину,то хоть предварительно не ласкают и не спасают жизнь твоим близким.
Но как бы то не было, надо продолжать жить. Во что-бы то не стало надосказать всем мяуарам, кто есть эти двуногие. Как они «добры и ласковы».Надо объявить войну «кошкам», за то, что они променяли свободу на сытуюжизнь в домах двуногих. Жить, жить не смотря ни на что. Мы им покажем…
Седьмая жизнь. Тело сотрясает крупная дрожь. Окончательно намокшая шкуратенет к земле и высасывает остатки тепла из тела. Надо идти. Нет, лучшебежать. Так, дайте разобраться… Дом двуногого совсем рядом с ВнутристеннымМиром. Так, меня он вынес через Вход Мира и пошел направо. Значит мне налево…Бегу, бегу изо всех оставшихся сил. Только бы добежать до Общины раньше,чем наступит пора Серых. В таком виде не продержусь против детеныша Серогои нескольких ударов сердца… Бежать-бежать. Вот, я уже Вижу Проходимую стену,мне туда. Пробираюсь между прутьями стены и я дома. Это мой Мир, я здесьродился, здесь я и пройду через все оставшиеся мне две жизни. Хорошо, чтомы, мяуары имеем по девять жизней, это порою очень удобно. Вот и та стенаиз кустарника, мимо которой я не раз бегал, когда воровал мясные палочкииз этой Горы двуногих… Что-то стало совсем холодно, уже не получается бежать.Холодно… Замерзаю…
Восьмая жизнь. Так мало их осталось. Я опять в луже, но на этот разсил подняться уже нет. Стоп! Что я слышу? Сквозь звон в ушах доносятятсяголоса двуногих… Что? Опять? Опять все заново? Но двуногие не любят холодаи воды! Может у них там тепло? Может там есть еда? К Серым сомнения, мненужна жизнь. Их у меня так мало осталось…
-Никита, ты животных любишь?
-Странный вопрос, Публика, конечно! Иногда жареных!
Отвечающий состроил жуткую гримасу, которая, по его мнению, должнабыла показывать как он любит животных…
Первый из собеседников был высок, худ, белокур, с немного неправильнымичертами лица, но в нем угадывался человек высоких моральных качеств, дажеболее, в нем угадывалась ранимая натура, скрытая под маской внешней веселости,которая, ему, кстати не очень шла… Второй собеседник являлся прямой противоположностьюпервому. Невысокий, правда тоже хрупкого телосложения, производил впечатлениеотъявленного весельчака, если бы только его не выдавали очень странногоцвета глаза, смесь серых, голубых и зеленых оттенков. Они показывали все,что Никита думал в данный момент. Во многом из-за этого, Никита частеньконадевал темные очки, что впрочем не всегда нравилось окружающим…
- Никит, там котенок прибежал, покормить бы его, - сбивающимся голосомпроизнес Публика.
- Ну хорошо, а я то тут причем?
- Он весь мокрый, его бы посушить, там, покормить… Может у Офи спросить?
- Ну да, станет он тебя слушать… Знаешь, сколько тут котят бегает?На всех нас не хватит… Ладно, где он?,- глаза Никиты заинтересованно сверкнули…
- Ну, мы его там, в прихожей…, - публика замолчал, подбирая слова.
Не слушая дальнейших объяснений Публики, Никита начал спускаться напервый этаж. И действительно, в прихожей, где в это время обычно абсолютнопусто, скопился народ… Госпи сидел на полу, пытаясь руками согреть котенка.Даже не котенка, а скорее молодого кота, который из-за вдрызг мокрой шерстиказался просто игрушечным.
Рядом с Госпи, стояли Лорд Вэйдер, Ольчик и еще один человек. Все старалисьчем могут помочь несчастному зверьку, но без особой пользы. Наконец, емупринесли поесть. Кошкин набросился на еду так, как будто от этого зависелаего дальнейшая жизнь, хотя не исключено, что так оно и было на самом деле…
Появился Публика, он нес в руках свой теплый шерстяной шарф. К этомувремени Никита уже убежал наверх по каким-то делам, и в тамбуре прихожейостались Госпи, Ольчик и Публика. Госпи аккуратно оторвал зверька от обеда,и принялся заворачивать его в шарф. Никто из присутствующих не имел опытазаворачивания голодного и дрожащего котенка в шарф, поэтому помощь опятьспустившегося Никиты пришлась очень кстати. Наконец, котенок был надежнозавернут в шерсть, а Госпи, на секунду задержав дыхание, с трудом произнес.:
- Публика, ты … Ты настоящий человек. Даже и не представляешь, ктоты. Ты – настоящий человек, - повторился Госпи и голос его сорвался…
Первой не выдержала Ольчик, сорвавшись с места и удалившись на второйэтаж… Нелегко чувствовать ответственность за чужую жизнь. Пусть даже еслиэта жизнь – не единственная…
Девятая жизнь. Последняя. Неужели все сначала, неужели опять сначалаласки и тепло и еда, потом друзья, потом эти пузыри с дурно пахнущейжидкостью… Потом еще этот дым изо рта и носа. Неужели опять? А если и так,то и Серые с этим всем. У меня последняя жизнь, мне бояться нечего.
Я с интересом наблюдал за окружающими. Вот этот двуногий, что держитменя на руках, мне явно нравиться. От него исходит тепло, он просто излучаетзаботу обо мне, и это приятно. А вот этот двуногий, похоже как раз тотсамый, который подобрал меня из лужи. Он держится несколько отстранено,но ничто не может скрыть его ко мне симпатии и желания добра. А вот этасамка двуногих, по-моему сама наполовину мяуара. Что-то в ней это выдает.То ли как гордо и независимо она держится, то ли еще что… А вот этот двуногий,что только что прибежал и помогает первому закутывать меня в приятно пахнущуюшерстяную шкуру, просто не хочет, чтобы остальные заметили, что ему доужаса за меня больно, что он готов сорваться и начать выпускать из глазводу. У двуногих много странностей. Ой. Что-то хочется спать… Неужели последняяжизнь на исходе? Жаль, мне так понравились эти «люди». Жаль только ни нос,не уши не работают. Тогда бы мы составили более полную карти…
Нет, только не это! Опять эти пузыри с водой, от которой сходят с умадвуногие! Ой, не надо, опять эти двуногие пускают дым изо рта! Я не хочув вас разочаровываться, пожалуйста, не пейте эту дрянь, не дышите этимядом!
Но меня не слышат. Все понятно, все двуногие одинаковы. Они придумываютсебе казнь по своему вкусу. Оно и верно, они ведь живут гораздо дольшенас, они могут это себе позволить…
С этими мыслями я изловчился и выпрыгнул из рук того, кого остальныеназывали Госпи. И непонятно, куда бежать? Где спрятаться? Может сюда?
Никита со смехом вытащил сопротивляющегося котяру из-под стола.
- Вот ты где! Ты куда это собрался?
Глаза Никиты лучились неподдельной заботой за младшего братика – котенка…
Опять пойман! Опять этот двуногий будет меня тискать, а потом, напившисьядовитой воды выбросит в окно…
Но что это? Я точно чую, что все присутствующие под действием этойводы, но никто не торопится меня выбрасывать! Выходит, что я ошибался?Выходит, что М’Ляуна и я просто попали к нехорошему человеку? Совершенноничего не понимаю. Вы, двуногие, совершенно сбили меня с толку. У нас,у мяуаров, все просто. А «люди» всегда полны загадок.
Воистину, ну и загадочен ты, Человек!
