Изя Иванов
Звёзды

Все события и персонажи этого произведения - плод больной фантазии автора.Нет никаких причин связывать их с личностью и образом жизни как самого автора, так и его знакомых. Почему именно этот рассказ? Не самый удачныйи не самый веселый. Но нельзя же все время улыбаться.

***

Ненавижу. Презираю. Зачем они? Как они способны жить? Неужто им не гадкобыть такими?

Помню, одна из них была рыженькой. “Привет”, - сказала она, протягиваямне чашку кофе в придорожной закусочной. Мой Лексус был весь в пыли и выгляделнеопрятно как снаружи, так и внутри. Никогда бы не стал заходить вэту забегаловку, если бы не тот паренек, что перебежал мне дорогу. Пришлосьнажать на тормоза и вылезти из машины. Я славно потрепал уши этого малолетнегодебила. Зайдя вымыть руки, перепачканные от контакта с его грязными вонючимиволосами, я решил, что чашка кофе не помешает. “Совсем не помешает”,- думал я, глядя, как разморенный жарой таракан ползет по полу к луже пивавозле небритого толстяка.

Пахло блевотиной и еще каким-то запахом, явно местного происхождения.Грязная стойка со следами затушенных сигарет выглядела отвратительно, номне было не привыкать.

“Кофе”, - сказал я в пустоту. Эта рыженькая мило болтала по телефонусо своим приятелем. Минут пять понаблюдав глупую ухмылку на ее лице, ядостал монету и шлепнул ее о стойку бара. Это произвело хороший эффект. Бородатый типза столом у окна перестал жевать вчерашний кусок мяса и смачно рыгнул.Рыженькая оторвалась от трубки и взглянула на меня.

“Кофе”, - повторил я и внимательно посмотрел на нее. Ничего особенного,бывает и похуже. Чего я только не насмотрелся здесь, многое из этого слилосьв один тошнотворный образ и прочно засело в мозгу. В первый момент я подумал,что она швырнет мне чашку в лицо. Это было бы славно и совсем в духе этого заведения. Но внезапно эта рыжая дрянь улыбнулась.

“Привет”, - сказала она. “Привет”, - ответил я ей и взял протянутуючашку. Мутная жидкость была похожа на кофе только ценой.

“Откуда вы?” - рыжая явно скучала без собеседника.

“Издалека”, - ответил я и отхлебнул глоток этой бурды. Мне было плевать,что она там сварила вместо кофе, и вкус меня мало интересовал. Но правилаприличия требовали ответа.

“Хороший кофе”, - сказал я и отхлебнул еще.

Рыжая оживилась. “Надолго вы к нам”, - не отставала она.

“Не знаю”, - я повернулся к ней и улыбнулся в ответ. Улыбка вышла слабойи натянутой, но похоже она этого не заметила.

“Говорят, хорошие комнаты в отеле на главной улице”, - рыжая явно нехотела упускать возможность поговорить. - “Там хозяйка - моя тетя. Могупроводить вас.”

“Спасибо”. Я поставил кофе на стойку. Мне было все равно, где останавливаться.Какая разница, где спать.

“Я заканчиваю через десять минут” - рыжая оживилась и смотрела на меняуже как лиса на добычу. “Я - Элен.” И она протянула мне руку.

“Валентин” - я пожал ее влажную ладонь и подумал, что руки придетсямыть опять.

“До города пять минут” - щебетала рыжая Элен, снимая фартук со свежимипятнами и вешая его в старый скрипящий шкаф. - “А там мы сразу окажемсяна главной улице”.

“Спасибо” - еще раз сказал я и посмотрел на улицу. Грязная собака обнюхивалаколесо моей машины, намереваясь справить свою нужду прямо на него. Шерстьклоками весела у нее на боках. “Скоро сдохнет” - лениво подумал я,глядя, как желтая струя льется на колесо. Мне было плевать на это. Колесобыло со стороныпассажирского места.

Внезапно оживился толстяк. Нечаянно наступив на таракана, от встал итоже повернулся к окну. “А ведь Джек обделал твою машину, приятель” - радостносказал он мне и полез пальцем в нос. - “Обделал - мало не покажется”. - Толстякдостал козявку и вытер палец о свой засаленный свитер.

Я кивнул ему и вышел наружу. Ветер уныло гнал пыль по дороге. УмиротворенныйДжек сидел у машины и ковырялся зубами в своей шкуре. Я подошел к немуи, неторопливо размахнувшись, врезал грязной твари в бок ногой. Собаказаскулила и поплелась прочь.

Элен вышла из кафе в коротком платье и туфлях на босу ногу. Подойдяк машине, она сама открыла дверь и залезла внутрь. Поклонники явно не ослеплялиее своими манерами.

Я сел на свое место и повернул ключ в замке зажигания. Мотор ровно заработал.

“Поехали” - сказал я просто от того, что надо было что-то сказать.

Ехать действительно пришлось недолго. Мы остановились на главной площадигородка с населением в триста-четыреста человек. Одуревшие от солнца ибезделья местные обитатели лениво таращились на незнакомую машину.

Тетя Элен оказалась женщиной необьятных размеров. “Сколько надо былосожрать еды” - подумал я равнодушно, взяв протянутый ключ.

“Тринадцатая комната” – неприязненно и со скрытым торжеством эта стараягадкая гора жира махнула рукой в направлении лестницы. “На первом этажепо коридору налево”.

Элен явно с чувством выполненного долга смотрела на меня. - “Надеюсь,вам понравится”.

Мне было все равно. Я поблагодарил ее и просто так спросил, что онаделает вечером.

Лицо Элен расплылось в улыбке – “Мы с другом идем в клуб, вот здесь,прямо напротив” - зачастила она, тыча пальцем в серое здание на другомконце площади. “Приходите тоже туда часов в девять, будет ужасно весело”. “Ужасно”– еще раз повторила она, глупо улыбаясь.

“Приду” – пообещал я и стал подниматься по лестнице.

“Увидимся” – крикнула мне рыжая, выходя на улицу.

“Увидимся” – подумал я, перешагнув через скрипящую ступеньку.

Номер был совершенно обычным. Грязного цвета обои прекрасно гармонировалис мятыми занавесками и явно несвежим постельным бельем. Жирная мухаползала по стеклу, и я просто убил ее.

Не внимая ботинок и пиджака, я растянулся на кровати и стал вспоминать,что мне нужно в этом городишке и куда я поеду дальше. Ехать оставалосьеще немного, и это действительно радовало.

В половине девятого я встал и подошел к окну. Клуб напротив светилсяогнями и звучал как плохо смазанная музыкальная шкатулка. Очередь возледверей выглядела мрачно и нерадостно. Похоже, это было единственное месторазвлечений на всю округу.

Выйдя из гостиницы, я вдохнул местный воздух. Пахло нечистотами и человеческимпотом. Да, еще чем-то искусственным и потому почти приятным.

Когда я подошел к клубу, очередь стала еще больше. Не обращая вниманияна взгляды и выкрики толпы, я протиснулся ко входу. Толстый охранник оказалсятем самым небритым жирнягой из закусочной. Узнав, он радостно ухнул и похлопалменя по плечу. “Проходи” – он подтолкнул меня к двери. “А здорово ты Джека”– толстяк был весь в воспоминаниях.

Я тоже хлопнул его по плечу и вошел. Стоявшие в очереди что-то кричалии ненавидяще смотрели мне вслед. Мне было плевать на все это.

Внутри было накурено и шумно. На сцене девушка с недоразвитым выражениемлица пела старую песенку, кажется что-то из репертуара Джеки Флауэр. Застойкой бара местное население накачивалось виски и пивом. На маленькойплощадке топтались пары, мешая друг другу.

Я сел за свободный столик.

Официантка появилась неожиданно быстро.

“Что вам, мистер?” Похоже, ей было плевать на меня, мои желания и вообщена все происходящее. Белая нитка тампакса, выбившаяся из-под коротких,очень коротких шортов, ясно указывала на переживаемые девушкой проблемы.В этих проблемах не было места для меня.

“Мескаль” – я улыбнулся ей и получил в ответ вялую полуулыбку.

“Текилу?” – уточнила она, старательно расписывая каракулями блокнот.

“Двойную”. – Мне было все равно что пить.

Она ушла и долго не возвращалась. Я повернулся лицом с сцене и сталнаблюдать за саксофонистом справа от певицы. Я уже видел таких юнцов, которыммало порошка и они начинают колоть всякую гадость. Этот парень напомнилмне вонючую собаку возле закусочной. “Сдохнет” – вяло подумал я и взялорешек из вазочки на столе.

Элен не было видно.

Наконец официантка принесла текилу в грязном, заляпанном чужими пальцамистакане. Я не стал пить все сразу. Терпеть не могу спиртное, но эти грязныеживотные вокруг считают любого, кто не пьет, чужим.

Певичка перестала петь и сошла со сцены. Бармен налил ей стакан вискичуть ли не с верхом. Она уселась своим тощим задом на стул и начала питьспиртное маленькими глотками. “Шлюха” – равнодушно отметил я, увидев, как профессиональноприподняла она подол юбки, обнажив бледную ляжку. Какой-то мужик врубашке с закатанными рукавами уселся рядом с ней и облапил ее за талию.Певичка развязано засмеялась.

Происходящее вокруг казалось мне малоинтересным. Но идти все равно былонекуда, и до утра оставалось еще очень много времени.

Наконец я заметил Элен. Она была с каким-то парнем, одного возрастаи интеллектуального уровня с ней. Его дебильное лицо выражало глубокиечувства и искреннюю симпатию к бутылке пива, стоящей перед ним.

Я помахал Элен рукой. Она заметила меня и улыбнулась. Я тоже попыталсяулыбнуться ей в ответ, но не смог. Ее приятель был поглощен своей бутылкой,и Элен присела за мой столик.

“Как вы устроились?” – ей явно хотелось поболтать.

“Спасибо. Чудесная комната, даже с душем” – я усмехнулся про себя, вспомнивсанузел в своей комнате.

“Да, тетя делает ремонт каждые пять лет” - Элен горделиво вздернуланосик. Очевидно, высокое положение тети было гордостью всей семьи. - “Амой отец работает на здешней фабрике”.

“Что за фабрика?” – я отхлебнул еще текилы и внутренне поморщился. Спиртноездесь было гадкого качества.

“Химический завод” – Элен опять улыбнулась мне и начала рассказыватьо фабрике, о своем отце и парне, который тоже там работал. Я делал вид,что слушаю, наблюдая за левым от стойки углом. Там две девушки ждали кавалеровна сегодняшнюю ночь. Одна была молодой и прыщавой, другая постарше и ужебез прыщей. Девушки явно не знали, что им делать вдвоем, и с надеждой смотрелина входную дверь. На профессионалок они похожи не были, да и заработатьим бы много не удалось.

“А вы кем работаете” – Элен пыталась очаровать меня своей желтозубойулыбкой.

“У меня бизнес по продаже газонокосилок” - сказал я и назвал город,в котором никогда не был и название которого увидел случайно год назадв каком-то путеводителе.

“Никогда там не была” – Элен огорченно посмотрела вокруг и оживилась– “Расскажите, вы же так много видели. А я вот никуда отсюда не выезжалаеще”.

Я рассказал ей пару историй вроде тех, что печатают в низкопробных газетах.Элен пришла в восторг. Она уже смотрела на меня, как на пришельца из другого, прекрасного мира. “А что вы делаете здесь?”

Дурацкий вопрос. Я посмотрел на Элен, перед тем как ответить. Она сидела,вытаращив на меня глаза, и во взгляде ее я видел надежду. Я догадывался,на что она надеялась.

“Я здесь на одну ночь, завтра мне надо в столицу штата” – я с удовольствиемнаблюдал, как надежда умирает в ее взгляде. Люблю это глупое выражениелица, когда на правильный ответ задается неправильный вопрос. Нет, не люблю.Это не эмоция. Просто мне это приятно.

“Хороший город” – я опять вернул ей хорошее расположение духа, а себедал время просто помолчать, пока она рассказывала мне, что нового в этомпоганом городишке, как мэр разводит розы возле своего дома и почему старыйГлен до сих пор не выбросил свой старый шкаф. “Там он нашел любовника своейжены” – глупо хихикнула она и продолжала рассказывать о здешнем мэре – большомлюбителе роз и хризантем.

Мне было ровным счетом наплевать на этот город, мэра, Глена и саму Элен,но предстоял еще долгий вечер, а я не хотел сидеть в своем номере, слушаязвуки спускаемого унитаза за стеной и наблюдая полет мотыльков вокруг старогоабажура.

Наконец Элен выдохлась. Ей потребовалось на это полчаса, и я мысленноотдал должное ее краткости. Многим не хватало и часа-двух.

Ее парень уговорил уже седьмую бутылку пива и три раза сходил в туалет.Наконец он перешел на виски и окончательно забыл о том, с кем он сюда пришели зачем.

Мы с Элен вышли на крыльцо. Очереди уже не было, видимо все, кто непопал в бар, пили у себя дома то же самое, но за меньшие деньги. На небесияли звезды.

Я обожаю звезды. Я их боготворю. Звезды. На них я могу смотреть всегда,я могу ласкать их взглядом, могу назвать каждую по имени. Не тем дурацкимименем, которые здесь дают этим лучистым сокровищам, а настоящим, которое знаютолько я.

Элен прижалась ко мне, и я ощутил запах дешевых духов, смешанный с запахомчеловеческого пота.

“Как красиво” – она подняла вверх глаза и уставилась на звезды. Наверное,так же она смотрела на бургеры в своей забегаловке. “Как красиво” – повторилаона и еще сильнее прижалась ко мне. Что могла понять она, глупая самка, взвездах. Что она могла ощутить, кроме вида растянутого американского флага.

“Звезды” - я просто подумал вслух – “Звезды…”. Для нее это было простослово, просто еще одно слово, как котлета или стул. Если бы я мог ненавидеть,я бы ненавидел ее.

На следующее утро я убил ее в своем номере,  и разрезал ее телона куски. Завернув в целлофан, я положил груду мяса в шкаф и уехал, заплативжирной хозяйке за несьеденный завтрак. Меня искали, но не нашли. Меня никогда не находят.

Звезды ждут меня. А я здесь, среди этой серой тошноты, длинным ненавистнымднем жду света моих звезд. Я подставляю кожу под их ласкающие лучи, я тонув их холодном свете, я ощущаю их даже тогда, когда жалкая желтая звездочкас близкого расстояния нагревает эту унылую землю своим пошлым светом. Ия вырвусь отсюда. Я придвигаюсь к ним все ближе. И когда я уйду к ним, то я действительноуйду.


Януш Войцеховский - Портрет (перевод с польского)

Постель неубрана.. Квартира
пуста.. уставшая без сна
рука сжимает кисть... и лиру
роняет муза.. вы одна...
У вас там осень, здесь весна,
и солнце... тени на рояле
сплелись подальше от окна
вы их не видите. Едва ли...
Лишь отраженье на холсте,
Неуловимое мечтанье,
Как грезы... блики ожиданий,
Надменно поднятая бровь,
И руки, в шаловливом жесте,
Протянутые... да, к кому,
его не вижу рядом с вами..
Ах, пани... резвый бег коня,
Балы, обеды, реверансы,
И юный паж, и контрдансы..
Вы слепо верите ему,
Но все, что будет - лишь страданий
тоска. Тропинка.. омут.. смерть..
Вас не спасут.. Вы не хотите,
и не напрасно. Ах, молчите,
ни слова более... Увы,
лишь грезы.. блики ожиданий..
И пятна краски на холсте
Лишь это - Вы...