Мы вышли на площадь перед вокзалом. Площадь Восстания. Сразу вспомнилась небольшая книга, которую мне дали прочитать перед отъездом. Там описывались основные площади Питера, эта была мне уже знакома… Ты мне начал объяснять наш маршрут до нашего места проживания. Я как-то смутно представляла его, так как названия, которые ты произносил, мне ничего пока не говорили. Кроме Невского проспекта, да еще нескольких знакомых моему слуху. Сейчас вспоминаю толчею перед метро… Как же я привыкла к московской, на «вокзальных» станциях. Все здесь было для меня не таким, как-то спокойнее народ двигался в нужном ему направлении без суеты, не торопясь… Мы с сынулей осмотрели жетоны, которые ты нам протянул, у нас их уже давно не использовали. Турникеты для прохода… Каждый город имеет в своем лице не только дома и транспорт, но и разные мелочи, свойственные только ему. Явно ощущалась другая атмосфера. Спустившись по эскалатору, мы прошли немного по перрону и подошли к закрытым дверям. Об увиденных в последствии станциях, могу сказать только одно, в Москве они сделаны побогаче, чем в Питере. Состава метро мы увидеть не могли. Только стену, в которой через равные расстояния находились двойные, покрашенные краской, железные двери. Теперь я поняла, что мне хотели сказать, когда упоминали питерское метро. Вагоны… Вроде такие же, как и московские. Еще бы, ведь их делают в Питере. Но почему же они такие запущенные?.. Неужели их поставляют в другие города, забывая при этом обновлять свое городское депо?.. Реклама, как и везде, разница лишь в том, что речь идет о разных столицах. Но вот и наша станция… «Черная речка». Дуэль Пушкина и Дантеса… Я так и не добралась до этого места, хотя мне сказали, что это не далеко от метро. По дороге, пока мы ехали, ты предложил познакомить нас немного с городом и дать немного понять, где и что находится. Чтобы мы потом могли сами осмотреть и посетить то, что нам будет интересно. От такого предложения трудно отказаться, когда впервые оказываешься в Питере. Маршрутка… Улица Савушкина… Я так и не смогла вспомнить, отчего мне так знакомо это название. Именно по происходившим на ней событиям, а не от того, что мне говорила что-то фамилия этого человека. Я точно читала про эту улицу, возможно в каком-то из произведений. Надо будет перечитать еще раз историю Ленинграда… Мы выезжаем к Финскому заливу… Его очарование в утренних лучах солнца заметно даже при беглом взгляде. С погодой нам видимо повезло. Что ж мы почти на месте…
Суета вокзала… «Ленинградский»… Мы подошли к своему вагону. Устроились на своих местах. Душно… Хочется чтобы поезд быстрее тронулся. И тогда станет немного прохладнее. Как долго я собиралась съездить в Питер… Сейчас Питер, раньше Ленинград. Название вокзала в Москве, конечно, никто не будет переименовывать в «Питерский». Но это уже и не важно… Уже ночь и за окном темно… И вот легкий толчок вагона и перрон уплывает от нас назад. На душе какое-то странное ощущение неизведанного ранее. Все правильно, мы едем в этот город впервые… Я и мой сын… Ночь промчится быстро, и мы окажемся в этом историческом городе. Утром, проснувшись, как и обычно в поездах, наблюдаешь за тем, как люди хотят побыстрее осуществить утренний моцион. Да и сами в нем участвуем, чтобы хоть как-то смыть остатки еще не ушедшего сна. Уже достали вещи и сидим в ожидании прибытия поезда на вокзал. Я с тобой договорилась заранее, что ты меня встретишь. Мы знали друг друга только по фотографиям, да еще некоторую информацию, которую сообщили о себе… Да, были у меня некоторые сомнения в том, что ты встретишь, пока я не ступила на перрон. Конечно, я добралась бы и сама, знала куда ехать, а язык как говорят, до Киева доведет… Мы узнали друг друга сразу. Познакомились уже реально. Ты взял инициативу в свои руки, и мы пошли в сторону выхода с вокзала… Я осматривала то, что было вокруг меня. Перед отъездом, я немного ознакомилась с городом, в который мне предстояло ехать. Посмотрела фотографии и прочитала некоторые статьи о Питере. Но читать и слышать не идет ни в какое сравнение с тем, что мне предстояло увидеть…
"Сотни Ваших ламп освещают для меня ваше окно, – но Ты не спишь и ждешь меня, освещая свои чудесные глаза одной лишь свечой.
Вы стелете мне под ноги персидские ковры, накидываете на плечи шелковое покрывало – но Ты можешь провести меня лишь по голому паркету и укутать в твой огромный махровый халат.
Вы заставили в день моего рождения дом розами и надели на палец золотое кольцо – но Ты тихонько положил на мои уставшие руки кленовые листья, подарив самую далекую небесную комету, словно безделушку.
"Да-а-а-а..." Протянула она, прочитав последние записи. Побывав в другом городе, пусть и не заграничном, сразу почувствовала разницу, когда прибыла утром в Москву. Запахи не те, движение, водители... даже люди... Все здесь одурело от жары. Уже лениво вползая в квартиру, поняла, что духоту этих стен не разогнать никаким сквозняком. Рядом лежит тяжело дышащая собака... "Каково ей тут?" - подумала она, стаскивая с себя минимум той одежды, которая была на ней. Но она должна взяться за то, что задумала в Питере, впервые побывав в этом городе... Ну что ж, начало положено, впечатлений много. Осталось только написать первые несколько слов...
Нынешний июль - настоящий ад... Все атрибуты этого мифического образа слились воедино: нецензурная лающая брань грешников, запах пота и дешевого пива, брызги прогорклого масла и клубы выхлопных газов...
Существа, скрывающиеся под разноцветными зонтиками уличных кафе, раздражены и сломлены горячей ленью... Обнадеживает только шипящая оранжевая влага в матовом рельефном пластике... Стайки бумажных птичек-денег вырываются из липких ладоней... Зрачки неприятно сужаются, реагируя на небывалую жестокость палящего солнца...
На измученном личике тоненькой темноволосой девочки видна каждая пора, задыхающаяся под слоем макияжа, наложенного утром... Наложенного неумело, наспех... Солёный пот, пахнущий молодой ёлочкой, постепенно найдет себе выход, а девочка, в немом ужасе, буквально вытечет через собственные поры... Солнце - золотой инквизитор, добросовестно выполнив весь технологический цикл адских мучений, победоносно посмотрит на высохшее тело маленькой городской ведьмы...
Настоящий ад... Мрачный мизантроп Иеронимус Босх... Душераздирающие сцены из Апокалипсиса... Ее Величество Готика... Красавица в узком платье, замазывает грубые оспины на лице толстым слоем свинцовых белил... Булькают зловонные смеси в грязных котлах алхимиков-самоучек... Щелчки плетей рассыпаются сухой дробью по периметру пылающих деревень... Публичные пытки и казни еретиков... Под остроконечными колпаками вельмож и тиарами епископов - медленное копошение вшей... Легкая поступь проказы и чумы... Фантастически жаркое лето...
Нет, ты не бойся, мой ангел! Просто от мучительной жары часто случаются галлюцинации... Смысловые, слуховые, обонятельные...
Горят торфяники... Весь городок заполнен едким дымом... Пухлая, в колечках перманента, дама, занавешивает окно мокрой марлей... Потом засовывает потные и красные пальцы-сардельки в трехлитровую банку, где копошится жирное мокрое чудовище... Не бойся, мой ангел... Это чайный гриб...
Уютный дом с террасой... Пышные заросли разросшегося сада... Стакан абрикосового нектара в загорелой руке... В глубине сада промелькнули две маленькие гибкие тени... Кошки! Сейчас перебегут дорогу, и весь жаркий день наперекосяк... Не бойся, мой ангел... Это ведь наши кошки... So good luck to you too...
Вспонил одну историю, приключившуюся со мной в Стамбуле. Гиды в соборе Св. Софии любят показывать туристам одну особую колонну. Она в основном серая, как и все остальные. Но с одной стороны на ней, примерно в полутора метрах от пола, есть светлое пятно, отполированное тысячами рук. И дырка посередине. Говорят, что если загадать желание, сунуть в дырку большой палец, а остальной кистью сделать полный оборот, не отрывая пальцев от колонны - тогда желание сбудется. Передо мной это пыталась проделать пара пожилых американцев. У них не вышло: после половины круга рука оказывалась вывернута так, что дальше некуда. Зато я, пока за ними наблюдал, понял, в чем их ошибка. И когда подошла моя очередь, сразу же вывернул руку в противоположную сторону. После засунул большой палец в дырку и легко провернул полный оборот, не отрывая руки от полированного белого камня вокруг дырки.
И только когда вышел из храма, понял, что забыл загадать желание.
Он был один в чужом городе. Пустой вокзал встретил его скучным безразличием, с провинциальной меланхолией матерился таксист, со стажёрским стервенением считала деньги за гостиничный номер молодая кассирша. Он был молчалив, стильно сдержан и подчёркнуто тактичен. На пятом этаже он познакомился с дверью номера - пожилой, деревянной, со скрипучим замком и задумчивым скрипом петель. Привычный осмотр прямоугольной кельи - жилки проводки, стандартная кровать времён застойной бытности, шторы непонятного цвета, потерявшие былую мобильность и возможность прикрывать окно с видом на пивнушку больше, чем на четверть, деревянная тумбочка, потерявшая немало щепок, и возвышающийся на ней, словно важный дворецкий, древний, предположительно чёрно-белый телевизор. Он выложил все свои вещи на квадратный стол с тяжёлой пепельницей и стеклянным подносом, на котором сиротливо расположился один стакан. Получилась небольшая кучка на краю - чёрная зажигалка, связка ключей с перочинным ножом, паспорт, несколько исписанных бумажек, потёртый расчерченный синим и чёрным календарик. Он невесело усмехнулся - это всё, что у него есть. Прошло время. Секнуда. Вечность.
Он резко отшвырнул от себя мысли, подобравшиеся для хищного скачка к центру его сознания, к власти над ним, мысли, злобно оскалившиеся и готовые пустить в ход своё самое страшное оружие - воспоминания.
Замок щёлкнул, ступеньки частой дробью проводили его на первый этаж. Он не оглядывался. Спустившаяся на город ночь обдала его душным воздухом, подогретым асфальтом. Гул людских голосов, сидящих за столиками перед гостиницей, ворчание редких машин, гудение лифтов сливались в единую мелодию, увлекающую его от смертельного водоворота... Бармен взял смятый полтинник и выдал взамен пачку "парламента". Он с сомнением посмотрел на неё... Он не курил. У него не было этой привычки. У него был только паспорт, несколько бумажек, чёрная зажигалка, расчерченый календарик и связка ключей.
Росчерк сигаретного уголька в темноте - от бедра к губам, на мгновение вспыхнуть ярче, пауза.. Белый дым тонкой молочной струёй разбавляет чёрный кофе ночи. Ночь совсем другая - не как в Москве: он поднимает голову - медведица, большая, малая, видна Венера - сегодня она примостилась на краю неба... А выше неё - Юпитер. А немного в стороне... Кровавый Марс, бог вечной войны, со злобной издевкой подмигивающий - не жди покоя, рано тебе... Он жёг угольки, наблюдал за ними, постепенно втягиваясь в этот магический танец - вторая сигарета, третья... Четвёртая. Люди, ходящие мимо него, были слишком заняты или собой, или своей ролью, если шли по двое, или шумным разговором, если проходила компания - это его устривало. Что-то перегоревшее внутри (наверное, от выского напряжения) всё ещё подрагивало, пахло жжёной проводкой, хрипло просило слов, роли, жестов, игры, когда он был совсем один, но замолкало и как будто исчезало, когда он приближался броуновскому движению элементарных частиц Вселенной Людей, не становясь учасником этого бессмысленного ритуала...
Что-то было не так. Он ощутил внутреннее беспокойство и сразу же пошёл быстрым, лёгким шагом вниз по улице, - прочь от гостиницы, от огней, людей... Первый переулок, второй, сначала ненавязчивое рукопожатие, дальше - дружеское объятие, а потом и твёрдая хватка сети улочек и дворов, под которую он беззаботно подставился. Он был горд изобретённой игрой - сначала запутываться в километрах тёмных дорог чужого города, вязать морские узлы, идти, бежать, перелезать через заборы, привычно обходя различимые тупики, а потом, передохнув, встряхнувшись, терпеливо и уверенно распутывать получившийся хаос...
Вернуться в номер, мельком удивившись, что и на этот раз получилось, упасть на застеленную кровать и мгновенно провалиться в пустоту без снов, захватывающую быстро и цепко... А утром, обнаружив отсутствие в номере горячей воды, тихо ругнуться на администрацию... Выходя из гостиницы, обернуться, и бесконечные, бессмысленные силы этого безумного странника вновь наполнит - на этот раз - злая ирония, рождённая первыми лучами солнца на вывеске над входом: "гостиничный комплекс ЗАРЯ**"...
Лёгкий шаг, незаметно съедающий дорогу. Вчерашний вокзал. Заспанная кассирша. Грязная электричка. Исцарапанные стёкла, исписанные сидения. Пять хмурых попутчиков в вагоне. Семдьдесят пять километров, час и десять минут. Большие буквы над вокзальным зданием: "КОВРОВ".
На вокзальной площади он посмотрел на небо. Поднимается ветер... Облака плыли довольно быстро, по чьей-то титанической прихоти складывая в секунды сменяющие друг друга калейдоскопные узоры - орла с торчащим из крыла пером, мятый троллейбус, дерево-гриб, ещё, ещё... Вдруг он нахмурился, и, глядя под ноги, зашагал в просыпающийся город.
А где-то высоко, очень высоко, ветер продолжал толкать податливые облака, и вот уже едва можно различить стирающиеся конутры женского лица, не просуществовавшего ни секунды больше отпущенного ему срока.
Это всегда случалось с нею внезапно: просто глаза застилала какая-то пелена, и звенело в ушах. Она крепко зажмуривалась, а когда решалась приоткрыть хотя бы один глаз, почти все вокруг оказывалось размытым: люди, предметы. Время останавливалось, и действительность начинала дрожать, как воздух в полуденном зное пустыни. Она всегда этого ждала и каждый раз терялась, как маленькая девочка, когда слышала этот звон и по телу пробегала первая волна дрожи. Дрожи предстоящего удовольствия.
В такие минуты для нее существуют только две вещи на свете. Вещи, которые своими резко очерченными контурами, придают всему происходящему фантастический отблеск.
Телефон и ножницы.
В тот раз первыми были ножницы.
Десяток звенящих металлом звуков и ее маникюру не позавидует даже прачка. Диск скользит под дрожащими пальцами и изо всех сил сопротивляется ее желанию. Несколько следов от укусов на губах и уже через несколько минут она слышит его спокойный голос. -Алло. -Привет. Это я. -Привет. На мгновение он замолкает, боясь прервать ее красноречивое молчание. Потом выдыхает в трубку: -Мы тебя уже ждем.
Через полчаса она, взлетев по полустертым мраморным ступеням парадной, услышит классическую трель звонка и, крепко прижав сумочку к груди, снова крепко сомкнет ресницы. Шаги за дверью. Тихий лязг хорошо смазанного замка. Запах его одеколона, приглашающий ее войти. Не открывая глаз, она делает первый шаг. Затем второй. Третий… Останавливается. Чуть слышно хлопает дверь за спиной, и он забирает ее сумочку. Она знает, что все уже давно готово и ждет ее. Там, через шесть шагов и поворота направо, она протянет руки и толкнет дверь. Там, там большой овальный стол, всегда покрытый старинной бархатной скатертью. Еще четыре шага и руки опускаются на что-то твердое. Исследуют контур и чуть слышно проводят по замкам. Ладони прикасаются к мягкой ткани, охотно уступающей их настойчивости. Преодолев последнее препятствие, пальцы разбегаются в разные стороны. Одни будут нежно обнимать головку, другие ласково теребить пуговицу. Замерев на пару секунд, они возобновят свой танец, двигаясь навстречу друг другу. Встретившись где-то на середине пути, вновь разойдутся, чтобы дойдя до обрыва в пустоту, повернуть обратно. И так будет продолжаться много-много раз, тур за туром, прикосновение за прикосновением. Так будет до тех пор, пока кто-то из них не ошибется и она не распахнет глаза навстречу стону струны.
Он позвонит ей на следующий день, они встретятся. Будут пить кофе и болтать о всяких пустяках, ни словом не обмолвившись о том, что было вчера. Она пожалуется ему на нерадивых студентов, которых совершенно не интересует ИСАА. А он посетует на полное отсутствие вкуса у своих заказчиков, заодно черкнув на салфетке парочку свежих URL своей студии. Они разойдутся в разные стороны, даже не попрощавшись, потому что их не радуют эти встречи. Но не один не знает, была ли эта встреча последней.
Она ненавидит его за то, что лишь он один знает о ее болезни, но не может расстаться именно с этой скрипкой. И она любит его за то, что он – точная копия своего деда. Человека, который рассказал ей о таинстве куртуазно-скрипичной любви и посвятил ее в рыцари смычка и струн.
Он любит ее за то, что она играет только для него. Он ненавидит ее за то, что за столько лет так и не понял, почему выбор пал не на него.
Ты просил рассказать тебе о бризе. Или прислать его тебе.
Я попросила его об этом, но он не стал меня слушать. Он шуршал травою прибрежных склонов. Ласкал листву деревьев, маня ее за собою в сине-черную даль. Заигрывал с волнами и дразнил мои волосы своими прикосновеньями. Я решила не надоедать ему с просьбами и попробовала забыться звездным небом. Но он был не согласен и стал нашептывать мне свои истории. Истории, которые когда-то были моими.
Он рассказал мне о многом. О том, что опять лето. О ночи. О духоте в квартире на седьмом этаже. О сизом дыме и сигарном пепле. О сером цвете и прозрачном звоне бокала, наткнувшегося в темноте на стекло монитора.
Рассказ его был долог. Странным было только то, что он не устал столько времени бродить по лабиринту моей памяти, отыскивая то, что я сама уже давно считала безнадежно утерянным.
Я улыбалась. И ему, и тому, кто рассказал мне о том, как созвучны океан и флейта. Невозможно не слушать бриз… Как и невозможно отказать своим желаниям или не научится грустному созерцанию… Грустному созерцанию того, что когда-то безрассудно потерял.
Вот и добралась я до тебя... Великая история Государства Российского... Нравятся мне твои площади, каналы, храмы, замки... А вот по Невскому пройдясь, напомнил он мне московскую суматоху... И хоть мало я еще посмотреть успела, уже люблю твои переулки, набережные и мосты... И обязательно постараюсь сотворить несколько зарисовок о тебе... О тебе... Питер...
Виват тебе, о человек, тридцать лет сидевший на пороховой бочке! Человек, шедший дорогой в один конец, человек, сжигавший мосты за собой, человек, идущий не оборачиваясь... Ты не боялся протягивать руки тем, кто вис потом у тебя на шее мёртвым грузом, ты не боялся совершать ошибки - ведь Искусство Жить не в том, чтобы не делать ошибок... А в том, как исправлять их и как направлять в нужное русло непременно сопутствующие им последствия. Ты не боялся жить эмоциями.... Ты не можешь упрекнуть себя в серости, ты был откровенен с самим собой: ты не боялся собственного смеха, страха, страсти, боли, слёз, ты жил эмоциями, не считая потерянные нервные клетки, ты горел огнём, без оглядки меняя каждый час "потом" на секунду "сейчас"... Ты был искренен с собой - твои дела не делались в пол-силы, всё, чего ты касался, несло на себе ясный отпечаток тебя всего, целиком... Ты шёл своей дорогой, не вглядываясь до бликов в глазах в призрачный горизонт, - просто шёл и был счастлив тем, что идёшь, что вокруг тебя - интересный и беззлобный, но опасный мирок, и не искал большего... Ты был мудр и проницателен, но твоя интуиция подвела тебя. Твоя уникальная по своей чистоте, безрассудно самоотверженная вера была предана человеком, единственным из шести миллиардов, единственным, которому ты считал, можешь доверять... Тебя остановило только это. Твоя неузявимость была несовершенна: оказалось достаточно лишь одной точки, одной ужасно глупой случайности, один смертельный вариант из сотен тысяч возможных, одна вероятность, одно...
Не боявшийся преград... Проходивший сквозь стены, крылатый, немой, волшебный, каменный, нестерпимо горячий, непривычно живой, я прощаюсь с тобой, и буду помнить тебя вечно - тебя и похоронившего тебя человека. Я благославляю твою новую дорогу... Дьявольский хоровод лиц, окружавших тебя, холод одиночества, останавливавший кровь в твоих венах, приторно-затхлое дыхание твоего беспокойного прошлого не будут больше тебя беспокоить. Ты отдал всё это мне... До встречи на перекрёстке семи ветров...
Вот и начинаю я наконец-то приходить к истине… И истина оказывается очень простая. Как внезапно сознание определилось в выборе… Или я все время сама шла к нему?.. Как было сказано тобой совсем недавно?.. «Надо почаще обращаться к себе и копаться там, чтобы разобраться в том, что же хочешь от жизни…» Да этим занимаешься все время… Каждый раз вытаскивая на поверхность что-то новое. Но сейчас поняв, что никто не нужен, как впрочем и я никому, наслаждаюсь этим состоянием. Интересное решение я нашла, неправда ли?.. Думала, что там, в глубине души, будет что-то иное. Но там гуляли только призраки… Кто-нибудь, прочитав эти слова, воскликнет: «А как же самые близкие люди?» Но видимо я пытаюсь сказать не об этом и не так рассказываю о своем внутреннем состоянии… Почему-то я считала последний отрезок времени неотъемлемой частью моего существования. А знаешь, мне даже стало легче после того, как сначала испуганно, а потом с каким-то спокойствием приняла пришедшее ко мне понимание, что я была во многом не права. Привыкли использовать других… Так же кто-то использует нас… Надоело бороться с непониманием и тенями, что постоянно находятся вокруг. Как часто творим иллюзию для других, продолжая жить только по своим понятиям. А нужно ли доказывать то, что никогда не примут, не поймут?.. Если так устраивает одиночество, почему же возвращаемся, что ищем?…
Наши разговоры никогда не касались того, о чем я пишу. Вот и в этот раз я как бы в скользь сказала, что у меня готово кое-что новое… - А напиши про меня?.. - Я не умею писать по заказу… - Расскажи о том, что чувствуешь…
Как объяснить, что это все не просто. Иногда мелькнет воспоминание, и фраза за фразой ложатся на лист, заполняя его неразборчивым почерком… Или пальцы, не останавливаясь, набирают текст, который черным по белому появляется на экране… Откровенность или обман в словах, могут расстроить или дать надежду. Не хочется огорчать по пустякам. Во взгляде и так слишком много тоски. В голосе, готовом сорваться, проскальзывают нотки обиды. И обнадеживать нельзя… Никого не привлекают разочарование и боль. Если сейчас хорошо, не стоит загружать отношения лишними проблемами. Чувства?.. Они остались там… Жестоко?.. Да, наверное… Жизнь преподносит неплохие уроки. Нужно промолчать и не перебивать. Желание возразить, объяснить, ничего не исправит… Строчки, слова… Пустота… А может… Послушаем тишину?..
- Эти слова обо мне?.. - Просто не о чем… - Мне все равно непонятно… Улыбнемся, подумав каждый о чем-то своем, и забудем про этот разговор. Я опять пропаду, и неожиданно появившись, радостно поделюсь с тобой новостями…
Совсем ничего не пишется... В голове пустота, как будто там все выжгло горячее солнце... Сегодня я проснулась от шума дождя... Только-только рассвело... Вышла на лоджию, прохлада охватила меня, стало легче дышать... Взяла сигарету и закурила... Наблюдаю за струйкой дыма, как она растворяется во влажном воздухе, в каплях безумствующего дождя... Потоки его обрушились на землю, деревья... Появляется желание подставить руки под эти струи и умыться прохладной влагой... Эта мысль настолько захватывает, что я протягиваю ладони, в них быстро набираются дождевые капли... Я смыкаю ладони плотнее, чтобы не растерять драгоценную влагу... Подношу ковшик, созданный моими руками к лицу и смачиваю разгоряченное душной ночью лицо... Капли тонкими дорожками скатываются вниз... По шее, дальше к груди, к животу... С сожалением понимаю, что вот так, в таком виде не могу сейчас оказаться под этими потоками... Просто стою и слушаю неповторимую симфонию природы... Музыка дождя неповторима...
И-цзын...Какая разница: Китай, Россия? Ты снова что - то просишь, И божество устало усмехаясь, ДАЁТ тебе. Все просят лишь одно - кусочек счастья По сути - малость и бессмыслица на уровне Вселенной, Но мы такими созданы и в этом наш удел.
На столе горят свечи… Их пламя колеблется от небольшого сквозняка… Неровный свет, отображает на стенах тени сидящих за столом. Воск плавится и стекает вниз неровными каплями, затвердевая внизу на подставке… - Я умею гадать… - А как? Что для этого нужно? - Сейчас… Налив в глубокую тарелку холодной воды, поставила рядом с подсвечником… Собрав остывший воск, положила его в ложку, придерживая ее над пламенем свечи, чтобы она нагрелась. Разной формы кусочки начинают таять, превращаясь из плотной массы в полупрозрачную слегка тягучую жидкость… - Подумай, что бы тебе хотелось узнать… - Хорошо… Трудно сосредоточиться на чем-то. За короткое время проносится вихрь различных мыслей. Но ухватив одну из них как будто за кончик ниточки, останавливаешься на том, что кажется сейчас важнее всего… И не понятно, почему именно об этом, а не о чем-то еще проскользнувшем и не оставившем следов, хочется узнать. Все происходит чисто интуитивно, на подсознательном уровне… - Ну что, готова? - Да… Жидкий воск, словно нехотя, льется с ложки в воду. Приобретая еще неясные очертания, застывает охлаждаясь… С трудом верится в магическое и колдовское действо… Тем не менее это захватывает и стараешься разглядеть, что же за фигура получилась. Возникает ощущение нереальности происходящего и уже не хочется говорить, а остается желание только слушать… - Что видишь? - Это… Странный силуэт, искривленный водой, покачивается на поверхности… Одинаковое восприятие, еще больше усиливает душевную близость людей, которые склонились над кусочком воска. Тихое обсуждение… Легкая задумчивость на лицах… А что, может и вправду, все это будет?..
Приезжай как-нибудь! Мой дом необычный и просторный. Стены его лишены аляповатых обоев в цветочек, неуместных веселеньких картиночек в дешевых рамках. Нет пыльных ковровых покрытий, линолеума, тяжелых штор и скатертей, проженных сигаретами...
Приезжай! Ты никогда не услышишь как люди в соседней квартире выясняют отношения, бьют посуду. Ты не будешь смущен и сладко обеспокоен тем, что не можешь уснуть, когда молодая пара за стеной снова займется любовью. Я ведь знаю, насколько тяжело внимать стонам чужой кровати, когда ты один и не нужен никому. В моем доме никогда не плакали и не заплачут дети. В моем доме тишина, благодатная и коварная. Она - нектар и скорпионий яд. Редкие гости, остающиеся ночевать, признаются мне наутро, что не могли спать, ибо слушали Тишину... Тишина дышала в спину отсутствием дыхания. Она была безмолвна. А безмолвие ударяло больнее, чем слова...
Приезжай! В моем доме нет неприятных запахов. Никто не жарит лук на сковородке и не варит капусту в больших кастрюлях. Лишь в саду горит костер, на который я возлагаю свои, десятилетней давности, стихи...
Ты как-то написал мне:
" Осень - пик для любого поэта, Красота мертвого в солнечном свете... Я не помню прикосновений И ласки восточного ветра... Лишь что-то тревожное, Грустное, осеннее Вижу, когда сморю на уходящую женщину... Странно, что я еще верю В звезды ночного неба... "
Приезжай! Мы вместе сожжем эти стихи и тебе станет легче дышать...
Мы попрощаемся с суетой сует - интернетом и телефоном, разобьем мобильники о теплый булыжник садовой дорожки. Но, обольщаться не стоит... нам итак никто не станет звонить...
Приезжай как-нибудь! Только не говори когда, не предупреждай заранее. Ведь все ценное и неповторимое приходит неожиданно. Поймаешь - повезло, не поймаешь - пройдешь мимо и упустишь навсегда. Думай потом сколько хочешь, гадай - не вспомнишь дня, когда отмахнулся... Ведь дело не во встречах и прощаниях, а в готовности к ним...
212
211