Чёрт! Совсем нет времени... нет компа... нет инета... Столько всего бродит в голове... и все какое-то безумное... Весна наверное на мозги давит. Придется смириться... пока... Хорошо, что хоть могу заглядывать иногда и читать.
Вы знаете, что такое боль? Нет, не ваша.. Не ту, которую в вашей власти превозмочь. Стиснуть зубы от боли или закричать – это выбор вашей силы воли. А ту, которую себе подчинить невозможно? Плохо дело было.. Совсем плохо.. У сынишки губы уже посинели, кислородная подушка почти была пуста, а на тумбочке у его кроватки разбросаны вскрытые ампулы и шприцы. И рядом не было никого.. Зима.. И глухая ночь.. И «скорая» едет уже сорок минут! Кто ее так назвал? Кто? Дайте мне этого человека.. Я придушила бы его тогда собственными руками. Я стояла на коленях перед детской кроваткой и молила об одном: Дыши.. только дыши! Стараясь не потерять самообладания, но секунды кажутся часами, минуты вечностью. Я металась между сынишкой и окном, ожидая помощи. А когда терпение кончилось, я завернула его, во что попалось под руку, и выбежала на мороз. Снег падал равнодушно, люди спали тихо и безмятежно. И никто не мог мне помочь. Я посмотрела на его обмякшее тельце на моих руках, на его закрытые глазёнки и закричала нечеловеческим голосом, заорала, как дикий, раненый зверь… Подъехала «скорая».. быстрее.. быстрее.. Я простояла тогда у его кроватки в БИТе еще двое суток на коленях, живя с одной только мыслью: Дыши, дыши.. И отныне мир мой окрасился только в серые тона, я почти не различала лиц людей. А близкие нам люди, стали разговаривать в полголоса, шепотом… Мы наглухо закрылись в своем доме, в котором поселилось горе, закрылись от мирских радостей и страстей. Время текло бесконечно долго.. Мы стояли в очереди в магазине, сынишка сидел рядом в коляске. Нам уже не нужно было даже разговаривать, за два этих страшных года мы научились читать мысли друг друга по одному только взгляду. Впереди стояли ребята. Они громко разговаривали и хохотали. Дурачились и веселились. Я не выдержала, я бросилась на одного из них и начала его бить кулаками.. Бить и кричать что-то.. Совершенно незнакомого мне человека.. Только за то, что он СМЕЕТСЯ... Не помню, что было дальше.. Я пришла в себя сидя на полу у сынишкиной коляски, рядом сидел на корточках мой муж.. у него текли слезы.. Мир все страшнее и безвозвратнее погружался в темноту. Еще чуть-чуть и мы бы погрузились туда совсем.. если бы.. Если бы однажды, выходя из подъезда, я не встретила соседку. (язык до Киева доведет) В ее глазах была жалость.. Жалость! Жалость не к моему сынишке, а ко мне. Она МЕНЯ жалела, дрянь! И тогда я решила раз и навсегда: Вы слишком мелкие, никчемные людишки, что бы жалеть меня, я не позволю вам этого! На следующий день я пошла в парикмахерскую и сделала себе новую прическу..
Двое уставших мужчин молча шли по дороге, ища себе приют на одну ночь. Ветер дул им в спины, как бы подгоняя их поторопиться. Небо сгустило свои краски, спрятало луну и последнюю надежду найти какой-нибудь приют. Но вот невдалеке показался приземистый домишка и кажется в одном из окон им почудился свет. Они поторопились. На стук в дверь, послышался неохотный шорох, и к оконцу высунулось сморщенное лицо старушки. -Кто там? -Нам бы переночевать.. -У нас не гостиница! – злобно ответила старуха. Мужчины принялись и так и эдак уговаривать ее, но она стояла на своем. И только когда в руке одного из них замелькала денежная купюра, бабуля нерасторопно приоткрыла дверь. Ее взгляд приклеился к бумажке, но она все еще не переставала торговаться. И лишь заверения в тишине и скором отбытии, заставили женщину сжалиться. -Мы живем с дочкой вдвоем. Мужиков в наш дом уже тридцать лет не пущаем. Кушать нечего, так что ложитесь спать. – и старушка показала на один единственный диван в гостиной. Дом был небольшой и очень старый. О том, что комнат для гостей в этом доме не было, можно было бы догадаться еще с порога. А если и были лишние, то давно уже были превращены, за большей надобностью, в чуланы. Старушка с дочерью суетились, ища подходящие под гостей постельные принадлежности, а усталые путники начали медленно и неуверенно раздеваться, озирая свое пристанище. На стуле лежал кот, толстый и ленивый. -У нее скоро будут котята? – спросил один из путников, пытаясь втереться в доверие. -Нет, это кот. После кастрации, как беременный раздулся. Но стоило им снять с ног обувь, как по комнате медленно, но многозначительно стал распространяться запах их усталости. Бабуля на мгновенье замерла, анализируя внутри себя неведомый ей аромат. Потом искоса посмотрела на ноги мужчин и, скривив брезгливо нос, отвернулась. Остатки воспитания еще говорили в ней. Она промолчала и ушла, но тот шок, который она испытала от этого благовонья, так и не дал ей заснуть в эту ночь. «Мужичье! Грязные, вонючие животные! А еще людьми называются..» - твердила себе под нос старушка, ворочаясь до самого утра. А когда путники, тихо, стараясь никого не разбудить, закрыли за собою дверь, бабуля выбежала в гостиную и размахивая руками, бурчала : « Кыш! Кыш! Нечистая сила!»
762
761