Гальский никогда не знал звания Полковника. Наверное, когда они впервые встретились, он был лейтенантом. А сейчас, скорее всего, следовало добавлять "генерал". Но для Натана он всегда был "полковник". Даже к какой службе он относился, Гальский не знал. Догадываться было страшно.
Впервые молодой и нахальный Гальский повстречался с румяным, белобрысым, по деревенски простоватым парнишкой в те далекие, благополучные времена, когда он промышлял фарцой у "Интуриста"...
В ту далекую, серую осень Натан Львович носил длинные, черные кудри, откликался на имя Толик, считал себя диссидентом и, с помощью родственника из прокуратуры, тягостно пытался закончить обучение на юрфаке.
Парнишка пришел к нему в КПЗ, где Толик томился, задержанный вдруг незнакомым милиционером на выходе из "Интуриста". При нем был обнаружен пластиковый пакет с джинсами "Lее" и 50 долларов США. На презрительное требование позвонить в прокуратуру грозному родственнику, Гальский получил неожиданый отказ, подкрепленный ударом, обмотанного вафельным полотенцем, кулака по ребрам. Толик обижено скулил в углу камеры, когда вошел невысокий парень, похожий на комсорга сельскохозяйственного техникума.
Паренек, не произнеся ни слова, заломил трясущему кудрями арестанту руки за спину, шелкнул наручниками, вывел его во двор и затолкнул в грязный багажник 408-го "Москвича", утрамбовывая непослушные конечности плебейским "скороходом".
Часа два непривыкший к насилию Толик задыхался от возмущения и бензиновой вони, коченея в позе эмбриона. Потом "Москвич", несколько раз взбрыкнув на каких-то ухабах, остановился, и Гальский зажмурился от хлынувшего света и осенней мороси...
Они стояли в заброшенном карьере. Грязный "Москвич" и, не менее замызганный, "Зилок". Сильные руки вытащили Толика и швырнули на влажный, пахнущий осенью песок. Из кузова грузовика серый, неясный человек в армейском бушлате ногой вытолкнул длинный, ужасный мешок. Спрыгнул. Ножом-стропорезом перепелил веревку. Толика подхватили под мышки, подтащили к мешку. Он увидел окровавленное, изуродованное лицо, пускающее черным ртом розовые пузыри. Тоненько завыл, роняя с щеки прилипший песок.
Подошел давешний паренек со светлым лицом. Достал пистолет и выстрелил в окровавленную голову. Потом еще раз. Кисло запахло порохом. Где-то в прошлой жизни, мокрыми голосами закричали вороны...
Гальский подрулил к тротуару, чиркнув шинами по бордюрному камню, и, досадливо поморщившись, вылез из душного чрева машины.
Пошел было к подъезду, но вздрогнул от приветливого окрика: "Натан! Подожди, дорогой!"
Гальский поморщился от покровительственной фамильярности усталого голоса, но нацепил послушно, выхваченную из запасника бледную улыбку всегда готового к подобострастию, утомленного от рвения холопа.В сочетании со злобной досадой тлевшей в угольках, застрявших в распутных мешочках и складках, улыбочка навевала тоску.
"Здрасти...Полковник" - обернулся неловко, злясь на себя за несвойственное, забытое в юности косноязычие. Не хватало дополнения перед "полковником"., но придумать ничего не получалось. "Господин полковник" прозвучало бы откровенно по деньщически, "товарищ" - могло быть воспринято, как насмешливый намек на старое знакомство. Оставалось, замаскированное робкой растерянностью, коряво-фамильярное - "полковник".
Полковник, понимающе осклабившись, смотрел выжидающе, с прищуром.
"Вот ведь гад!" - попытался подбодрить себя Гальский. "Быдло!...Щурится!...На испуг берет, харя рязанская". Но липкий холодок привычно подавил слабые бунтарские позывы, и Натан Львович, облегченно вздохнув, всецело отдался сладострастному желанию угодить, исполнить чужую, страшную волю, унизиться...но спастись.
"Что-то, Толя, ты не рад мне?"
Полковник спросил тусклым голосом, странно нешевеля губами, как чревовещатель.
"Ну что вы...почему? Я всегда...вы же знаете!" Черненькие капли погасли, поплыли испугано в желтом с красными прожилками масле, задрожали и изрыгнули на Полковника мутный поток преданности и, жаркой, на гране извращения, любви.
Полковник не дрогнул лицом, но невольно поднял руку, чтобы утереться.
"Тогда, Толик, садись-ка в машину, там продолжишь радоваться," - и, не оглядываясь, пошел к тому, что он назвал "машиной".
Гальский на ватных ногах побрел, шаркая вдруг по стариковски, за сутулой спиной. Почему-то, от вида курточки с замятым сзади подолом, грязно-коричневых, коротковатых брюк, а особенно нелепой, унылой кепки, в желудке начало печь кислым огнем.
Квартира Странницы. Вероника Сампсоновна в растеренности бродит по комнатам, пытаясь упаковывать вещи.
Разбирая вещи Странницы, Джипси наткнулась на пачку старых писем, из которых выпала сложенная пополам бумажка, побуревшая от времени.
"Не нужна тебе.
Укроюсь теплой шалью,
Попробую жить".
"Вот откуда Мбана заразилась страстью сочинять трёхстишия, - подумала Джипси, - и кому это сейчас нужно?"
Собрав все письма, записки и бумаги Странницы, она положила их в камин, зажгла и подождала, когда от бумаг останется легкий пепел.
Теперь ей надо было решить - что делать в своей жизни, и какую модель выбирать - путь Странницы или иной. Суровый путь самоотречения обещал большую отдачу...
По телевизору передавали "Пиковую даму" Чайковского. Почти метистофелевский голос пел: "Добилась всего, но какою ценой?"
Внизу снова нетерпеливо загудела машина. Джипси подхватила сумку, поцеловала домомучительницу и выбежала на улицу. Прочь! Её жизнь будет иная!
Мбана получила известие о катастрофе в долине, когда собиралась в аэропорт на рейс Москва - Адисс-Абеба. Она уезжала на родину, и не знала, когда теперь вернется, и вернется ли...
Теперь, без Странницы, ей уже не так хотелось жить в этой стране и работать над своими исследованиями в области русского языка. "У всех своя свадьба", - очень некстати вспомнилась ей русская поговорка, но более приличествующую случаю она не могла припомнить.
Судьба подсказывала ей, что с этого дня её ждет совсем иная жизнь...
Она вышла из институтской общаги не оглядываясь, свистнула такси, плюхнулась на сидение, бросила шефу: "Шереметьево-два" и заревела в голос...
26. Закончив работы по консервации Объекта и попрощавшись с персоналом, Странница подошла к вертолетной площадке.
Девчонок они с Иваном Даниловичем проводили давно, посадили на самолет, посмотрели, как он взлетает... Обратно ехали молча.
В тот вечер, когда она пошла провожать его, они поговорили, и жизнь снова доказала Страннице, что нельзя войти в одну воду дважды... Они прошли свою жизнь по тому пути, который каждый из них однажды для себя выбрал, и не в их силах было что-то изменить сегодня.
Она зашла в дом. Прощальным взглядом обвела золотисные деревянные стены, вдохнула родной смолистый запах, присела на дорожку. Она уезжала отсюда навсегда, чувствовала это. "Ну, - усмехнулась она,- свято место пусто не бывает, понабегут, только волю дай".
Вертолет взлетел и, сделав круг, стал набирать высоту, чтобы перевалить через хребет. "Как тогда, когда я девчонок забирала из Суходревова",- вспомнился Страннице их ночной полет над тайгой.
"Ирина Станиславовна!-возглас пилота вывел ее из задумчивости,-руль!" Она увидела приближающийся склон, успела подумать:"И не страшно!".
Гай зарулил на заправку и заказав полный бак, вышел размять затекшие, во время медленного, убивающе нудного движения в пробках, ноги. Солнце уже сползло за крыши, и от красивого фонтана неподалеку тянуло приятной свежестью.
Подошла худенькая девушка в просторной белой рубахе и черных, обтягивающих брючках.
"Не желает ли господин присоедениться к мероприятию проводимому нашей фирмой? Каждый, кто заправляет машину на сумму свыше 80 шекелей может получить в подарок сотовый телефон "Самсунг" и линию "Пелефон". Первые три месяца бесплатно! Три номера по льготному тарифу! 36 равных платежей без привязки..."
"Нет, спасибо, не интересует!"...прервал Гай.
"Можно получить переговорное устройство в машину, добавив всего 10 шекелей..." - девушка пыталась всучить Гаю черный, клеенчатый пакет чуть ли не силой.
"Не нужно..." - и тут он вздрогнул. "Бери!... Леший!...ну же, возьми говорю!" - прошипела девочка по русски, всунула ему в руки пакет и, улыбнувшись казенно, отошла к маленькому столику на котором лежали такие же пакеты и бланки договоров с телефонной компанией.
Гай не глядя на заправщика сунул тому деньги и, швырнув гладкий пакет на соседнее сидение, рванул к дому.
Он не думал, что его найдут так быстро. Его вообще не должны были найти...
Он свернул в пустынную в это время пром.зону, подогнал машину задом в тупичек между какими-то серыми, закопченными сарайчиками, так, чтобы держать дорогу в поле зрения и открыл пакет.
На колени ему выскользнул паспорт с российским гербом, билет "Эль Аль" до Москвы, небольшая, похожая на визитку, карточка с адрессом сайта и номером телефона, судя по первым цифрам, где-то в районе Ашдода и несколько фотографий.
С фотографий на него смотрели лица незнакомых людей: молодой, стриженый парень открыто щерился бесшабашной, немного разбойничей улыбкой; похожий на белогвардейского полковника из советских фильмов мужик в застегнутой по таежному на все пуговочки рубашке; немного безвольное, рыхловатое лицо стареющего московского интеллигента, на котором выделялись умные, проницательные глаза; цыганистая девченка с сияющим взглядом; молоденькая негритянка, которая глядела с восторженным удивлением, явно ожидая вылета обещанной птички; женщина в очках, похожая на учительницу... ...На одной из фото, кто-то, не без черного юмора, нарисовал красным маркером круги мишени...
Леший подолгу всмотрелся в каждую из фотографий. Ту, на которой алел страшный знак, задержал минут пять, вглядываясь в каждую черточку, пытаясь увидеть что-то в глазах. Вечером он узнает все...все, что необходимо. Вес, рост, привычки, распорядок, слабости и надежды, все что мог человек когда - либо рассказать, написать, не удержать в тайне. Получит примерный план, время и место акции. Вечером же он попытается проанализировать ситуацию. Может быть даже удастся спастись и в этот раз...Хотя он уже устал...
Каштановый город здоровался с вечером. Наступила бодрость и мозг начал упорядоченно изгибаться в анализе ситуации.
Петрович постарался. Делловский ноутбук "Инспирон" в стильной кожаной сумке приятно оттягивал плечо. Такое же чувство бывает от ощущения тяжести оружия в кармане.
Пройдя пешком через Липки на Печерск, он купил по дороге новый мобильник другого оператора. Раскладываем по полочкам.
Зуй-два - барыга, наводчик, платит бабки за эккаунты в корпоративные сетки. Работает чисто и аккуратно. Инфа всегда самая актуальная. Мастер обеспечения. Ни разу не кинул.
Чаттануга - брат из н-тим, из молодых да ранних. Был задействован первый раз при операции с Пепси-Колой. Отработал спокойно, без потери времени.
Шекспир - брат-викинг. Похоже, что лично знаком с Торвальдсом. Хотя никакой он не скандинав и живёт в Барселоне. Хитрец и пройдоха.
Что разного? Ага, из нас троих только я знаю ВиЭм. Тэкс. Понятно. Чат и Шек на обеспечении, я - интрудер. Вот поэтому они подняли эскортный вариант Летящей Тени. Что ещё они знают? Хм... Не нравится это мне.
Кого будем делать? Восемь штук исполнителю - это солидно. На троих - двадцать четыре. Значит не меньше лимона объект. Банк? ... Где? М9 - площадка Релкома в Москве. Опять братки? Опасно. Зуй не дурак, меня подставлять не будет. А если там не лимон, а четыре? Хм... надо думать.
275