У нас сейчас две огромные темы. 1. Различия между религиями 2. Экуменизм И нас уже заносит. Мы затрагиваем массу других (разумеется, очень интересных сюжетов). Не погрязнем!
Прошу чуть строже придеживаться означенных тем. Иначе просто будем не успевать читать.
У нас с вами ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ дискуссия... Спасибо вам всем! ;))))))))))))
2 Альфа и Омега. Ученые записки Общества по распространению Священного Писания в России. №2. Москва, 1994. 3 Папство и его борьба с православием. М., 1993, с. 17. 4 Новейшим примером саморазрушительной ослепленности в полемике с оппонентами является переиздание петербургской общиной Русской Зарубежной Церкви книги некоего К.О. де-Скроховского "От мрака к свету, или Римо-католичество и экуменизм в борьбе с Православием". Эта книга, переизданная по благословению еп. Митрофана (Зноско-Боровского) поражает совершенно безоглядным и безрассудным доверием к масонской литературе. Вот уж к какого рода "исследованиям" не стоит ни относиться с доверием, ни тем более формировать доверительное отношение к ним у читателя - так это к опусам типа "Les crimes des Papes" ("Преступления Пап"). И зачем же выписывать из масонских книг миф о том, что "тридцать пять пап были еретиками, из которых тринадцать не верили в божественность Христа" (с. 163)? Так что издательская аннотация к книжке не врет, обещая, что "книга может явиться открытием как для историков, так и для богословов". 5 Свидетельства, опровергающие этот миф, изложены в моей книге "Раннее христианство и переселение душ" (М,. 1997). 6 Троицкий Н. Триединство Божества. М., 1997, с. 76. 7 прот. Георгий Флоровский. Долина смертной тени // Альфа и Омена. № 2 (5). М., 1995, с. 20. Еще более ясно об этом говорят следующие слова о. Георгия: "У меня нет никакой конфессиональной приверженности; моя преданность относится исключительно к Una Sancta. Поэтому для меня христианское воссоединение - это именно всеобщее обращение в Православие" (цит. по: Уильямс Дж. Неопатристический синтез Георгия Флоровского // Георгий Флоровский. Священнослужитель, богослов, философ. М., 1995, с. 333). 8 К сожалению, антиэкуменическую пропаганду не всегда можно назвать корректной. Например - видеофильмы, распространяемые греческими старостильниками-раскольниками из киприановского "Синода противостоящих" (название-то какое! В Библии "противостоящим" называется диавол...). В них показываются действительно возмутительные сцены призывания языческих духов на одной из Ассамблей ВСЦ. Но не говорится, что, во-первых, во время проведения языческих церемоний австралийскими шаманами православных делегаций не было ни в зале заседаний, ни рядом. И во-вторых, не упоминается, что когда православным стало известно об этом безумии, то они выразили официальный протест, и, между прочим, получили в ответ заверения, что подобного больше не повторится... 9 Пример: "Один добрый мой приятель, став недавно православным, решил совершить подвиг борьбы с восточной мистикой. Правда, его молитва похожа на тибетскую медитацию, но стоит ему вспомнить, что он теперь "иной", "отделенный", и он восклицает: "Смотри, бес ими крутит!" ("Ими" - это теми, кто лежит во тьме неведения). Но как можно христианину, тем более "ревнителю благочестия", коих сегодня так много на Руси, не уважать чьих-либо нравственных исканий, исток которых - Господь и Бог наш?" (свящ. Всеволод Чаплин. Суббота - для человека // Московские новости, 12.4.1992). Вообще-то исток очень многих "нравственных исканий" совсем не "Бог наш", а человеческая страстная помраченность, гордыня, плененность оккультными мирами. В библейской и православной традиции всегда считалось, что источником языческих исканий (или блужданий) был "князь мира сего", а отнюдь не Бог наш. Но в руководстве ОВЦС, очевидно, считают иначе и ламаистско-тантрические культы считают боговдохновенными. Священнику при встрече с человеком, погружающемуся в мир оккультизма (именно он сегодня у нас называется "восточной мистикой") вряд ли стоит декларировать о своем уважении к "нравственным исканиям" новоявленного язычника. По пастырски, по миссионерски мудрее было бы предупредить об опасности этого пути. В традиционно языческой стране, где проповедь Евангелия начинается впервые, она не может начинаться с осуждения всей туземной традиции (и апостол Павел в Афинах начал с похвалы местным язычникам). Но в культуре, которая стремительно уходит от однажды ею принятого Евангелия в сторону язычества и даже прямого сатанизма, вряд ли стоит вдогонку уходящим лепетать о нашем уважении к их "нравственным исканиям". 10 см. митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. Париж, 1947, с. 575. 11 св. Феофан Затворник. Собрание писем. Вып. 7. М., 1994, с.209. 12 "Древнехристианское единоперстие начиная с IX в. стало заменяться в православной греческой церкви двоеперстием. Очень важное свидетельство принадлежит несторианскому митрополиту Илии Гевери, жившему в конце IX или в начале X века. Желая примирить монофизитство с православными (мелхитами) и с несторианами, он говорит: "в согласии веры между несторианами, мелхитами и яковитами, что они несогласны между собою в изображении креста, конечно неважно. Одни знамение креста изображают одним перстом, ведя руку слева направо; другие двумя перстами, ведя, наоборот, справа налево. Яковиты, осеняя себя одним перстом слева направо означают этим, что веруют в единого Христа - превел искупленных от греха (слева) к благодати (направо). Несториане и мелхиты изображая крест в знамении двумя перстами справа налево исповедуют тем свое верование, что на кресте божество и человечество были вместе соединены и что было причиной нашего спасения, и что вера началась с правой стороны, а неверие, заблуждение прогнаны с левой"" (Каптерев Н. Ф. Церковно-обрядовые реформы Никона // Богословский Вестник. 1908, т. 2. Май-Август, с. 374). 13 Восприятие папы в качестве безошибочного источника вероучительных истин еще не было догматизировано на Западе, и православные полемисты видели в утверждающемся папском примате скорее болезненную страсть, нежели догмат (о болезни можно сожалеть, но с ней - в отличие от ясного вероучительного догмата - нельзя спорить). По меткому слову А. Карташева, греки "прозевали" появление папства (цит. по: свящ. Иоанн Мейендорф. Печальное 900-летие. // Вестник РСХД. N.33. Париж, 1954, с. 5). Впрочем, самоощущение папства и было главной причиной разрастания раскола. 14 Meyendorf J. Le sens de la tradition // La Tradition. La pensee orthodoxe. N. XVII/5. Paris, 1992. p.159-160. 15 Розанов В. В. Церковь “прежде почивших” и Церковь живых // Розанов В. В. Около церковных стен. М., 1995, с. 357. 16 св.Иоанн Златоуст. Беседы о статуях, 1, 12. // Творения. т. 2. кн.1. Спб., 1896, с. 25. 17 Древнерусская литература. Восприятие Запада в XI-XIV вв. М., 1996, сс.56-57. 18 Новомученик архиеп. Феодор Поздеевский советует пастырю понять, "что могут и имеют право на существование и низшие типы духовного состояния и задача высших - служить низшим и возводить их" (Феодор (Поздеевский), архиепископ. Смысл христианского подвига. Троице-Сергиева Лавра, 1911, с. 163) 19 Хомяков А. С. Сочинения. т. 2, М., 1886, с. 374. 20 Публ.: иеромонах Стефан (Садо). Профессор СПбДА В. В. Болотов и вопрос о чиноприеме воссоединения несториан с Русской Православной Церковью в конце XIX в. // Христианское чтение. Журнал Православной Санкт-Петербургской духовной академии. № 14, 1997, с. 119-120, 122. 21 прот. Сергий Булгаков. У кладезя Иаковля // Христианское возсоединение. Экуменическая проблема в православном сознании. Сборник статей. Париж, 1933, с. 22. 22 Автором этой формулы - extra Ecclesiam nullo salus - обычно считают св. Киприана Карфагенского, хотя еще прежде него эту же мысль высказал Ориген: "никто не спасется вне Церкви" (extra Ecclesiam nemo salvatur - 3 Беседа на книгу Иисуса Навина; PG. t. XII, col. 84). Библейское обоснование столь резкой формулы у св. Киприана таково: "Тот не может уже иметь Отцом Бога, кто не имеет матерью Церковь. Находящийся вне Церкви мог бы спастись только в том случае, если бы спасся кто-либо из находившихся вне ковчега Ноева" (св. Киприан Карфагенский. Книга о единстве Цекрви // Отцы и учители Церкви III века. Анто-логия. т. 2. М., 1996, с. 297). 23 Напоминая, что Православная Церковь принимает других христиан, не перекрещивая их, а членов некорых конфессий - даже в присущем им иерархическом сане, о. Георгий Флоровский пишет: "Образом своих действий Церковь как бы свидетельствует, что и за ее каноническим порогом еще простирается ее мистическая территория, еще не сразу начинается "внешний мир". Очень часто каноническая грань указует и харизматическую, - и связуемое на земле затягивается неразрешимым узлом и в Небесах. Но не всегда. Еще чаще не сразу. Не следует обводить последний контур церковного тела по одним только каноническим точкам... Значимо в расколах то, что в них из Церкви, что и в их руках остается достоянием и святыней Церкви и через что они еще с Церковью" (свящ. Георгий Флоровский. О границах Церкви // Журнал Московской Патриархии, 1989, № 5, с. 71 и 73). Почти те же слова встречаются у Патриарха Сергия (Сергий, митрополит. Отношение Церкви Христовой к отделившимся от нее обществам // Журнал Московской Патриархии, 1931, № 2, с. 7). 24 свящ. Георгий Флоровский. Проблема христианского воссоединения // Символ. №12. Париж, 1984, с. 34. 25 св. Феофан Затворник. Собрание писем. Вып. 1. М., 1898, с. 204. 26 св. Феофан Затворник. Собрание писем. Вып. 6. М., 1899, сс. 111,113,115,117. 27 св. Феофан Затворник. О Православии с предостережениями от погрешений против него. М., 1991, с. 18. 28 св. Феофан Затворник. Собрание писем. Вып. 7. М., 1994, с. 202. 29 "Есть большая разница между взглядами восточных иерархов на Рим, католицизм. Греческие патриархи считают его прямо ересью (хотя и Собора не было). А у нас многие, подобно Филарету, не решаются считать их таковыми, ибо только у одних католиков из всех отклонившихся от греческого православия не нарушены ни благодать апостольского преемства в иерархии, ни предания Св. Отец, ни учение о 7 таинствах" (Леонтьев К. Избранные письма. Спб., 1993, с. 541). 30 св. Филарет Московский. Разговоры между испытующим и уверенным о Православии Восточной Грекороссийской Церкви // Филарета, митрополита Московского и Коломенского Творения. М., 1994, сс. 408-409. 31 архиеп. Иннокентий (Борисов). Сочинения. Т. 6. Спб., 1908, с. 655. 32 свящ. Георгий Флоровский. Проблема христианского воссоединения // Символ. №12. Париж, 1984, с. 51. 33 Прот. Ливерий Воронов. Конфессионализм и экуменизм // Журнал Московской Патриархии, 1968, №8, с. 67. Цит. по: Осипов А. И. О некоторых принципах православного понимания экуменизма // Богословские труды. Вып. 18, М., 1978, с.187. 34 Одна из последних попыток - взвешенная и весьма обстоятельная работа статья о. Владислава Цыпина - завершается выводом: "И вне Православия совершаются благодатные таинства... Где же тогда раскольники? Где схизматические общества? В Церкви или вне ее? На этот вопрос нельзя дать однозначного ответа. Попытки дать такой ответ всегда приводили к упрощению проблемы, к учениям, противоречащим Преданию или к совершенно искусственным построениям. Это один из тех фундаментальных богословских вопросов, на которые приходится давать антиномичный ответ" (свящ. Владислав Цыпин. К вопросу о границах Церкви // Богословские труды. Юбилейный сборник Московской Духовной Академии. М., 1986, с. 217). 35 Яннарас Х. Вера Церкви. М., 1993, с. 214. 36 На всякий случай сторонникам более жесткого подхода я рекомендовал бы не торопиться с обвинением меня в ереси, и не забрысывать меня несомненно и так мне известными цитатами из Отцов, мысливших по этому вопросу иначе. Прежде прислушаемся к слову такого авторитетного человека, как В. В. Болотов: "Никто не властен воспретить мне в качестве моего частного богословского мнения держаться теологумена, высказанного хотя бы одним из отцов Церкви, если только не доказано, что компетентный церковный суд уже признал это воззрение погрешительным. Но с другой стороны, никто не властен требовать от меня, чтобы я, в качестве моего частного богословского мнения, следовал теологумену, высказанному несколькими отцами Церкви, коль скоро этот теологумен не пленяет меня своей возвышенной богословской красотой, не покоряет меня доступной и моему разумению державной мощью своей аргументации" (Болотов В. В. К вопросу о Filioque. Спб., 1914, сс. 31-32). 37 Честертон Г. К. Преступление коммуниста // Избранные произведения в 5 томах. т. 2. М., 1994, с. 417. 38 Униатство как метод объединения в прошлом и поиск полного общения в настоящем. Баламанд, 1993. // Информационный бюллетень Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата. 1997, № 9, с. 14. 39 Синодальная Богословская комиссия изучает вопросы диалога между Православной и Римско-Католической Церквами // Информационный бюллетень Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата. 1997, № 9, с. 12. 40 иером. Амвросий. Собрание писем к мирским особам. ч. 1. Сергиев Посад, 1908, с. 126-127. 41 Ключевский В. О. Отзыв о книге С. Смирнова “История Московской Духовной Академии до ее преобразования” // Ключевский В. О. Отзывы и ответы. Третий сборник статей. М., 1914, с. 436. 42 Филарет, митрополит Московский и Коломенский. Собрание мнений и отзывов по учебным и церковно-государственным вопросам. М., 1886, т. 4, сс. 557-558. 43 Цит. по: свящ. Владислав Цыпин. К вопросу о границах Церкви // Богословские труды. Юбилейный сборник Московской Духовной Академии. М., 1986, с. 209. 44 св. Филарет Московский. Разговоры между испытующим и уверенным о православии Восточной Греко-Российской Церкви. // Филарета митрополита Московского и Коломенского Творения. М., 1994, с. 459. 45 Цит. по: свящ. Владислав Цыпин. К вопросу о границах Церкви. с. 210. 46 Св. Николай Японский. Письмо от 28. 9. 1879. Публ.: Из истории православия к северу и западу от Великого Новгорода. Лд., 1989, с. 201. 47 Лесков Н. С. Инженеры-бессребренники // Собрание сочинений. Т. 8. М., 1958, с. 236. Речь идет о митрополите Михаиле (Десницком), одним из помощников которого, между прочим, был будущий митрополит Филарет (Дроздов). "Простота народного проповедника была свойственна и Михаилу Десницкому, в последние годы своей жизни - митрополиту Петербургскому. Еще будучи священником одного из бедных московских приходов, он уже показал себя неутомимым проповедником. Проповеди его носили исключительно катехизический характер, обнаруживая влияние Платона Левшина, но не в меньшей мере также воздействие мистической литературы 2-й половины XVIII в. В молодости Михаил поддерживал тесные связи с кружком Н. И. Новикова, и склонность к мистицизму он сохранил даже став епископом. Проповеди его часто бывали затянуты и сухи, но благочестие проповедника придавало им убедительность" (Смолич И. К. История Русской Церкви 1700-1917. ч. 2. М., 1997, с. 33). Флоровским он характеризуется так: "человек теплого благочестия и мистического склада. Вопросы внутренней жизни были предметом его преимущественного внимания, он призывал уйти из Египетского рассеяния в "пустыню внутреннего уединения" (прот. Георгий Флоровский. Пути русского богословия. Париж, 1937, с. 152). Кстати, перед нами один из тех головокружительных вопросов, которыми так полна русская история: мы оказались на пороге вопроса о позитивном влиянии масонства на русскую духовность... 48 Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1930, сс.876-877.
Итак, девятое понимание экуменизма - это признание того, что в неправославных церквах не просто есть благодать, но что эта благодать ни в чем сотериологически не ущербна по сравнению с тем, что есть в Православии. Все христианские общины мира, как бы они ни разнились между собою, обладают равной спасающей благодатью. То есть спасение равно возможно для представителя православной и неправославной церкви. Все различия, что есть между православием и, скажем, протестантизмом, несущественны для духовной жизни и спасения. Разница обрядов и теоретически-богословских формул не влияет на духовную жизнь... И поэтому надо признать, что все видимые разделенные христианские общины есть лишь части единой невидимой Церкви (рупором которой все более начинает себя ощущать Всемирный Совет Церквей).
Сейчас я не буду излагать богословские аргументы, проясняющие необходимость церковно-православной полноты жизни для усвоения дара Христова. Но несколько возражений по поводу этой концепции все же приведу.
Во-первых, этот решительно-экуменический тезис при его несомненной пропагандистской красоте трудно признать научно корректным. Современные гуманитарные науки знают, как тесно связаны между собою все детали в органике культуры. После Шпенглера и Флоренского культуролог не имеет права рассматривать одну часть культуры в полном отрыве от других ее органических частей. Связь существует даже между такими, казалось бы, далекими вещами, как математические модели и стили искусства, между конструкциями механизмов и уставами монашеских орденов. Так что предположение о том, что богословская мысль, эстетика обряда, строй духовных упражнений (то есть образ аскезы), способ социальной организации религиозной общины (отношение к церковной иерархии) никак не влияют на внутреннюю жизнь членов общин, выглядит слишком фантастично. Теория вырастает из практики и обратно влияет на нее. Как писал Честертон, “разве может быть праведной жизнь, если представление о жизни ложно? Если ересь достаточно еретична, она влияет на мораль”37.
Во-вторых, сторонники этого взгляда слишком легко ставят знак равенства между “наличием “ и “полнотой”. Отказ произвести суд над другими христианами и отказ от признания их жизнь полностью безблагодатной не тождественны позитивному исповеданию церковности, благодатности и спасительности их духовного пути. Если некий православный мыслитель сказал, что таинства или апостольское преемство в католичестве есть - это отнюдь не означает, будто он полагал эти таинства столь же исполненными благодати, как и таинства Православной Церкви. Но сторонники радикального экуменизма уверяют, что полнота благодатной жизни в Православии и у католиков настолько неотличима, что даже “недопустимо стремление обращать людей из одной Церкви в другую ради их спасения” (“Баламандское соглашение”, п. 15)38.
В конце концов такой взгляд можно было бы счесть частной позицией людей, выработавших такую формулировку. Это ведь люди, которые вообще никогда и никого не обращали в Церковь - ни атеистов, ни оккультистов, ни протестантов. Что же странного, если они сказали, что и католиков тоже они не могут и не будут обращать в православие... Но из честного признания собственной миссионерской беспомощности это текст превращается в нечто большее в результате его апологии, предложенной московскими экуменистами из Отдела внешних церковных сношений патриархии четыре года спустя: оказывается, “Баламандский документ не привносит ничего принципиально нового, а лишь использует традиционное для Православия отношение к Католицизму”39.
Да что же здесь традиционного? Да неужели никогда православные не мечтали о том, чтобы проповедовать “светлое православие” на Западе? Неужели никогда православные не выражали свою обеспокоенность тем, что таинства католической церкви и ее духовная жизнь умалены, и что эта умаленность может сказаться на достижении конечной цели христианской жизни?
Вот католичка обращается к оптинскому старцу Амвросию, и слышит в ответ: “Пишете, что вы римско-католического исповедания, но по чувствам - православная, и уже несколько лет имеете желание принять православие, но еще не вполне уверены, угодно ли это будет Богу. На это утвердительно могу отвечать, что это весьма угодно будет Богу. Потому, что хотя вероисповеданий христианских и много, но истинное вероисповедание едино есть... Повторяю, если вы решитесь присоединиться к православной Церкви, то это будет дело весьма Богоугодное, и для вас душеспасительное” 40. Так что - действительно ли “традиционно” для нашей Церкви осуждение перехода к нам “ради спасения”?
Даже митр. Филарет (Дроздов), находивший необходимым осаживать тех, кто видел в Западе лишь безблагодатную пустыню, остерегал от слишком легковесных униональных стремлений. В книге преподавателя Московской Духовной Академии Н. Руднева, посвященной ересям и расколам, митр. Филарет повелел заменить то место, в котором “говорилось о разделении соборной и апостольской церкви в XI веке на восточную и западную (а не об отделении от соборной и апостольской церкви - церкви западной)” 41. “Наша Церковь, единая истинная, апостольская Церковь, все прочия христианския и философския верования признает в раскол и ереси. Свобода обращать отныне в России нехристианския племена в то или иное вероисповедание рушит основное учение православной, грекороссийской, восточной, истинно-Христовой Церкви: эта мера (речь идет о дозволении в 1860 г. инославным миссионерам обращать в свои веры язычников, живущих на Кавказе - А.К.), не скажу терпимости, а безверия... упрочит, усилит и породит вновь расколы. Терпимость значит не согласие на всеобращения, не признание ересей, а только отсутствие гонения, допущение иноверцам пребывать в своей природной религии, коснеть в заблуждениях, доколе не озарит их свет благодати, квакер ли это или еврей, гернгутер или мусульманин, папежник или язычник”42.
Как видим, “папежники” здесь оказываются в числе “коснеющих в заблуждениях”. Ибо по убеждению св. Филарета “не напрасно называются они западными, не по положению только в стихийном мире, но и по состоянию их в области духа, поелику истина веры, которая на Востоке взошла и воссияла в чистом стремлении к Царству Небесному, заходит и меркнет у них, как в облаке или тумане, в смешанном желании земного владычества” 43. “Нет! Церковь Христова ни в каком смысле не есть тело Римского епископа, посему и взаимно Римский епископ ни в каком смысле не есть глава Церкви”44. А потому, если они станут предлагать православным свои предания, “то можете знать, что люди, оставившие Церковь, столп и утверждение истины, конечно, предложат вам предание или ложное, или поврежденное, или по крайней мере краденое и неблагословенное, и, конечно, ложное не спасет, поврежденное не исцелит, краденое не обогатит, неблагословенное не принесет благословения”45.
А вот признание великого православного миссионера, св. Николая Японского. “Не был ли я счастлив каждое утро в Японии - возвращаясь с класса догматики в катехизической школе? Душа тоже согрета и расширена, и хотелось бы говорить и говорить, хотелось бы поразить все зло, всю ложь, неправду, католицизм, протестантизм, все, что против Христа!” 46. Что - погорячился Святитель? Или же слишком поражена была его пастырская совесть только что принятым Ватиканским догматом и близким знакомством с деятельностью католических миссий в Японии?
Можно приводить суждения о католичестве св. о. Иоанна Кронштадского, преп. Макария Оптинского, св. Игнатия (Брянчанинова). И все они будут весьма резкими и ясными. И все они не могут быть объяснены “невежеством” или “духом того времени”. Дух времени и в прошлом столетии бил по рукам и устам тех, кто дерзал избрать Православие и встать на его публичную защиту. Православный интеллигент и в прошлом веке рисковал нарваться на отповедь, подобную той, то Белинский адресовал Гоголю за его “Избранные места”: “Или вы больны - и вам надо лечиться, или... не смею досказать моей мысли! Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов - что вы делаете!”.
Мода дня если уж и позволяла отойти от материализма, то требовала увлекаться католичеством и неправославной мистикой. Вопреки давлению среды, вопреки воспитанию св. Игнатий (Брянчанинов) избрал путь защиты православия. Его негативные отзывы о западной мистике - это не слова анахорета, ничего не знающего и ничего не читавшего, кроме устава своего монастыря. Ему была предоставлена возможность выбрать, и обстоятельства склоняли петербургского студента скорее к принятию западного, нежели восточного понимания христианства, почему и пишет Николай Лесков в своей повести об Игнатии Брянчанинове - ”Из различных путей, которыми русские образованные люди подобного настроения в то время стремились к достижению христианского идеала, наибольшим вниманием и предпочтением пользовались библейский пиетизм и тяготение к католичеству, но Брянчанинов и Чихачев не пошли вослед ни за одним из этих направлений, а избрали третье, которое тогда только обозначалось в обществе: это было православие в духе митрополита Михаила”47.
Также и сегодня: чтобы защищать православие - надо иметь немного больше внутренней свободы и независимости от мнений “общества” и западных спонсоров, чем для того, чтобы вести пропаганду унии. Так что сопротивление экуменическому объединению нельзя объяснять национальным эгоизмом, властолюбием и невежеством.
Есть реальная разница в духовном опыте конфессий и религий, и богословский разум лишь замечает его, рефлектирует и осмысляет. Нельзя приказать разуму не замечать того, что на самом деле есть. Нельзя приказать ему не думать над тем, что есть и что представляет жизненную важность для человека. Поэтому призывы “говорить о том, что соединяет, а не о том, что разделяет”, не представляются плодотворными. Говорить надо о том, над чем думаешь, а думать надо о том, что реально есть, а не только о том, чего хотелось бы.
Об этом элементарном требовании интеллектуальной честности напоминал энтуизиастам экуменизма А. Ф. Лосев: “Слишком много было либералов и среди православных и среди католиков, которые Filioque сводили на грамматическое учение о предлогах, непогрешимость папы понимали как общую независимость степеней священства от моралистической точки зрения, чистилище интерпретировали в смысле православного учения о мытарствах, чувственную практику католической молитвы - в смысле предварительного приучения к вещам сверхчувственным. Такое смазывание столь резких исторических типов мысли и жизни, отличающее именно либеральную природу исследования, указывает на полное отсутствие исторического зрения и неспособность разобраться в самых элементарных вопросах культуры”48.
Итак, голос православной традиции - как святоотеческой, так и богословской - не позволяет считать обоснованным и допустимым девятое понимание экуменизма. О том, что именно в католичестве более всего неприемлимо для православия - пойдет речь в главе “Православие и католичество в опыте молитвы”. Различию православия и протестантизма посвящены мои книги “Протестантам о Православии” и “Традиция, Догмат, Обряд”.
Десятому же пониманию слова экуменизм посвящена следующая глава настоящей книги. (Эту следующую главу приведу позже. - Рори)
Восьмое, и уже дискуссионное понимание экуменизма таково: экуменизм помогает понять, что мир христианства не исчерпывается собственной конфессией, что благодатный опыт доступен людям и не находящимся в пределах Православия. Хоть православие и видится нам полнее остальных духовных традиций, однако же надо, наверно, признать право на существование и за несовершенными духовными состояниями18.
Может быть, не только совершенная, но и ущербная тяга ко Христу приемлется Им? Если полноту духовного опыта мы обретаем в православии - означает ли это, что остальные - вне Христа? Приемлет ли Христос лишь чемпионов? “Спасутся ли католики?” Но мистическая реальность - не наша реальность. Не мы в ней распоряжаемся. Мы сами лишь позваны. Мы сами лишь приглашены, нас самих лишь терпят. Может ли гость сказать хозяину, что сервировать стол надо лишь так, а не иначе (например, ни в коем случае не предлагать неквасного хлеба)? Может ли он посоветовать хозяину, что вот тех вообще допускать к трапезе нельзя?
Они ушли от нас - ушли ли они тем самым от Христа? Они не поняли глубины мысли восточных отцов. Понимаем ли мы ее? Были ли в Церкви те, кто жил до каппадокийцев? Находятся ли в Церкви те православные, кто прочитав Льюиса, переняли его (вполне латинско-августиновское) представление о Троице? Не похожи ли мы на работников первого часа, не говорим ли мы: “Господи, мы работали больше всех, только нам дай награду. Мы-то постились и подвизались вон сколько, а зачем же Ты, Господи, приемлешь этих ленивых католиков, что постятся лишь час до Причастия?”.
Надо искать полноту, но не отвергать неполноту. Неполнота страшна, если она отрицает Полноту, если она воинственно невежественна. Вопрос о Традиции не может сводиться лишь к вопросу о ее вершине. Не менее важно для нас знать, где ее нижняя граница. У всех ли нас и всегда ли - право-славящая молитва? Все ли приступающие к Чаше смогут отличить арианство от православия? Скорее наоборот - достаточно хотя бы раз поприсутствовать на экзамене по догматическому богословию в секторе заочного обучения Московской семинарии (где отчитываются в своих знаниях приходские священники, не имеющие возможности учиться на стационаре), чтобы навсегда избавиться от иллюзий легкого и строгого определения границ Церкви.
Всегда ли фатально влияет неверное богословское мнение на духовную жизнь? Особенно такое мнение, которого придерживаются иерархи и богословы, но которое совершенно неизвестно рядовому прихожанину? Об этом спрашивал Алексей Хомяков - “Вопрос вовсе не в том, лишаются-ли протестанты или латиняне надежды вечнаго спасения? Так-ли ужасен их грех, что осуждает их на вечную погибель? Вопрос недостойный и узкий, обличающий сомнение в милосердии Всевышняго (вопрос, о котором однако часто, долго и горячо спорили). Весь вопрос заключается в том, обладают ли они истиною? Сохранили-ль церковное предание во всей его чистоте? Если окажется, что нет: то возможно-ли согласие?” 19.
Тот же вопрос о мере окраденности духовной жизни людей в силу того, что их епископы усвоили неправославную доктрину, ставил В. Болотов в докладной записке Синоду по поводу присоединения к Православной Церкви персидских несториан (айсоров): “Предки айсоров без собственного согласия и ведома оказались вне православной церкви. Отделение несториан от православной Церкви произошло по вине епископов без участия народа... Предки айсоров как христиане вне пределов византийской империи не имели даже возможности в 431 г. принять участие в третьем вселенском соборе во Ефесе. Лишь около 484 года несторианство как догмат было навязано христианам персидским; но и это не было движение, возникшее из недр самой церкви персидской. Нет, озлобленные против Византии, против монофиситствующей политики императора Зенона, изгнанники едесские, прибыв в Персию, встали во главе движения. Один из них (Бар Саума) указал шаху на несторианское учение как на средство положить непроходимую бездну между христианами Персии и христианами Византии. После этого персидское правительство могло отложить свои вечные подозрения, что персидские христиане народ политически неблагонадежный и тяготеет к римской империи, - и предоставить этим верноподанным своим спокойное существование. При поддержке правительства, путем даже кровавого гонения Бар Саума сломил встреченное им сопротивление довольно упорное. Доктрина, проведенная в жизнь подобными средствами, не могла стать особенно любезной народу... И когда в VI и VII вв. персидские мученики проливали свою кровь, они умирали не за несторианские еретические тенденции, а за Христа апостолов и кафолической церкви... Не раз была высказываема мысль, что воссоединение айсоров должно совершить постепенно, по мере подготовки обращаемых к сознательному усвоению истин православия. Однако сколько бы всероссийская Церковь с этой целью ни устраивала школ для айсоров, дать всем им богословское академическое образование она не в состоянии. А догматика несторианства настолько темна и сложна, что требует по меньшей мере высшее богословское образование для того, чтобы обращаемые могли разумно и сознательно осудить свои прежние заблуждения. Глубоко прав высокопреосв. Вениамин, что опровергать несторианство, теперь самим айсорам неизвестное, значило бы сперва учить их несторианству... Эти айсоры и армяногрегориане нуждаются не в обращении, а в церковном общении” 20.
В общем, не так уж трудно показать ошибочность той или иной богословской доктрины, ее еретичность. Но когда речь заходит о людях, которые оказались (зачастую не по своей воле и не по своему выбору) в сфере влияния ереси, то приходится говорить осторожнее: “меру гибельности для них их еретичества нам знать не дано” 21. Да - “вне Церкви нет спасения”22. Но где границы Церкви? Можем ли мы сказать, что сразу же за границей канонических православных юрисдикций начинается совершенно безблагодатная пустыня? Или какие-то благодатные токи, которые берут свое начало именно в Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, пусть ослабленно, но питают собою общины, находящиеся вне Православия - одни в большей мере, другие в меньшей?23.
Так “спасутся ли католики?” В качестве “римо-католиков” - вряд ли. В качестве просто христиан - возможно. Их спасет не то, что есть в латинстве “специфического”, их спасет не вера в папскую непогрешимость, в чистилище или Filioque. Их может спасти то, что осталось в западной церкви от древнего ее православного наследия. То есть - западный христианин может быть спасен именно вопреки тому, что он “римо-католик”. В конце концов, по верному слову о. Георгия Флоровского, “Папизмом Рим не исчерпывается” 24.
И здесь важно избежать двух крайностей. Одна - крайность, которую можно назвать эксклюзивным богословием: за пределами нашей Церкви благодати нет и быть не может. Вторая же - инклюзивная модель, полагающая, что Православие есть лишь частный случай проявления благодати, и потому Православная Церковь не может и не должна восполнять своими таинствами тот полновесный благодатный опыт, который наличествует и в других Церквах-сестрах.
Основная линия православной мысли, представленная и именами Святых, и именами авторитетных богословов, придерживается срединного пути. Неправославные христиане - тоже христиане. И опыт благодати Христовой может быть им знаком - но не в такой полноте, в какой этот опыт доступен человеку, решившемуся идти по Православному пути.
Во-первых есть то, что в православном богословии именуется как “призывающая благодать”. Это то действие Божие, которое происходит вне Церкви, то касание Богом человеческого сердца, которое поворачивает это сердце к вере. Поскольку назначение этой энергии — привести к Церкви человека, который еще вне нее, то это — единственный вид благодати, который действует вне Церкви. О ней св. Феофан Затворник сказал, что “Призывающая благодать — всеобщая, никто не исключен” 25.
Нет оснований отрицать наличие этой благодати в католичестве и в протестантизме, ибо “никто не может назвать Иисуса Господом, только как Духом Святым” (1 Кор. 12, 3). Описание всего душевного и духовного опыта католиков и протестантов как всецелой “прелести” (хотя моменты прелести там порою очень ярки) вряд ли было бы корректным и доказуемым. Исповедание того, что полнота даров Духа есть в православии, не требует своего восполнения в виде негативной формулы, заверяющей, что в неправославном христианстве нет вообще ни проблеска Духа.
Во-вторых, возможно предположить наличие доброкачественного духовного опыта и у отдельных людей, вставших на путь подвижничества вне Православной Церкви. Св. Феофан Затворник так писал о трудах Франциска Сальского, в католичестве почитаемого святым: “Можете для перевода с французского взять Руководство к христианской жизни Франциска де Саль. У меня есть она. Перевод Невидимой брани кончен. Перевожу с французского подобное Францискову руководство, - которое немножко потоньше его, посозерцательнее... Может, я сам до него (Франциска) доберусь. Теперь перевожу - подобную же книгу... Писал вам, что взялся переводить нечто. Дошло до статей о молитве. Темная какая-то путаница! И остановился. Латиняне умную молитву не по нашему понимают. Она у них - Богомыслие, заключаемое молитвою. А это хотя плодотворное упражнение, но не есть молитва. Не знаю, придет ли охота переделывать. В Невидимой брани (которая есть перевод тоже католической книги) я переменил... Отчего я попятился от него? От того, что непременно придется переделывать многое. В Невидимой брани многие главы переделаны. Та книга католиком писана, а католики об умной молитве и иных вещах подвижнических иначе от нас судят. Помните, я писал: перевожу книгу, похожую на Невидимую брань. Дошло до молтвы - и стал. Я, говорит, буду говорить только об умной молитве и пошел точать... о молитве только слова два сказал, а далее все - meditation и meditation. 20 с лишним глав. И все как-то мудрено. И поправке трудно поддается. Я и бросил - пока наберусь мужества. Ничего - переводите. Выгладим, вычистим”26.
Как видим, св. Феофан, ясно понимая разницу между православной духовностью и католической, все же далек от стилизации всего западного духовного опыта под сплошную “прелесть”. И переводить католическую литературу св. Феофан советует не студентке филфака, а тайной монахине-схимнице...
В-третьих, некая мера церковности присуща и сакраментальной (таинствосовершительной) жизни неправославных общин. Взгляд св. Феофана на эту, главную, сторону жизни неправославных христиан таков: “Каналы легких - это Божественные таинства св. Церкви и другие освятительные ее действия... Так дышит Христова Церковь или все повсюду христиане. Но не все человечество причастно животворящих действий сего Божественного дыхания. Причина сему та, что в одной части человечества повреждены органы дыхания, другая - большая не подвергает себя влиянию сего благотворного дыхания. Где повреждены сии учреждения (т. е. таинства), там дыхание Божественным Духом не полно, и, следовательно, не имеет полного действия. Так у папистов все таинства повреждены и искажены многие спасительные священнодействия. Папство - легкое со струпами или загноенное. У лютеран большая часть таинств и священнодействий отвергнута, оставшаяся искажена и в смысле и в форме. Они походят на тех, у коих согнило три четверти легких, а остальная дотлевает. Близки к ним, но еще поврежденнее наши раскольники, молокане, хлыстовцы и проч. Все таковые не дышат или не полно дышат, потому суть тлеющие трупы или чахнущие, как чахнет тот, у кого расстроена грудь”27.
Нетрудно заметить, что полными трупами св. Феофан считает только крайние секты типа молокан или хлыстов. В католических и протестантских собществах он видит еще живые организмы, хотя и исполненные опасных болезней. Чахоточник все же жив. И туберкулезник - как бы ни был он болен - все же никак не есть труп. Значит, живительная сила Духа Божия еще струится в этих неправославных сообществах. Пусть с преградами, пусть с трудом - но струится.
“Кажется, Церковь наша снисходительна к католикам и признает силу не только крещения католического и прочих таинств, но и священства, что очень значительно. Потому нам лучше воздерживаться как от задавания сих вопросов, так и от решения их. Одно только держать следует, что переходить к католикам не следует, ибо у них некие части в строе исповедания и церковного чина повреждены или изменены с отступлением от древнейшего. Больше сего не умею что сказать” (св. Феофан Затворник)28.
Св. Филарет Московский не решался называть католиков еретиками29. Вопросу об отношении Православной Церкви к остальному христианскому миру он посвятил “Разговоры между испытующим и уверенным о Православии Восточной Грекороссийской Церкви”: “Испытующий: Так разве я должен почитать истинной, например, и Римскую Церковь? - Уверенный: Ты непременно хочешь заставить меня судить. Знай же, что держась слов Писания, никакую Церковь, верующую яко Иисус есть Христос, не дерзну я назвать ложной. Христианская Церковь может быть только либо “чисто истинная”, исповедующая истинное и спасительное Божественное учение без примешения ложных и вредных мнений человеческих, либо “не чисто истинная”, примешивающая к истинному и спасительному веры Христовой учению ложные и вредные мнения человеческие... Что до Церкви восточной, я доказал еще прежде, что ее Символ Веры содержит чистое учение”30. “Поелику я не знаю, многие ли из христиан Запада и глубоко ли проникнуты особыми мнениями, обнаруживающимися в Церквах Запада, и кто из них так твердо держится веры, краеугольного камня Вселенской Церкви Христа, то изъявленное мною справедливое уважение к мнению Восточной Церкви никак не составляет моего суда и осуждения западных христиан и Западной Церкви. По самим законам церковным я предаю частную Западную Церковь всю суду Церкви Вселенской, а души христианские суду или наипаче милосердию Божию”.
Наконец, еще один святой русский богослов, св. Иннокентий Херсонский, рассуждая о чине приема католиков в православие, обратил внимание на то, что если католический священник пожелает перейти в православие, его принимают, признавая его священническую благодать (“в сущем сане”), что означает воздержание нашей Церкви от объявления католического мира безблагодатной пустыней. Эта позиция православной Церкви представлялась св. Иннокентию противоположной отношению современных ему католиков к Православию: “Поелику католики утверждают, что вне их церкви нет спасения, то здесь (в Православии — А. К.) требуется верить, что в вере греческой есть спасение. Требование это весьма скромно, и показывает примерную веротерпимость. Следовало бы сказать, вопреки гордым католикам, что вне греческой церкви нет спасения; между тем, по скромности христианской, говорится только, что и в греческой церкви есть спасение”31.
Уже в нашем веке о. Георгий Флоровский говорил: “Римский храм никак не пуст и не оставлен. Дух Божий дышит в римском католицизме, и этому не могут помешать и все нечистые испарения пагубных страстей и извращений человеческих. Спасительная нить апостольского преемства не прервана. Таинства совершаются”32.
Взгляд, лишенный крайностей, присущ и тем людям, чьи имена были наиболее авторитетны в русских духовных академиях 70-х - 80-х годов - профессора Ленинградской Духовной Академии прот. Ливерия Воронова и профессора Московской Духовной Академии А. И. Осипова: “Вера в то, что именно Православная Церковь есть Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь вселенского Символа веры не означает принципиального отрицания во всех остальных христианских Церквах или обществах той или иной степени причастия или хотя бы приближения к такому причастию в жизни Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви Христовой”33.
Значит, действительно вопрос о границах Церкви не относится к числу очевидных. Доходят ли межконфессиональные “перегородки” до Неба - вопрос не из тех, на которые легко можно выдать ответ (хотя бы потому, что любой ответ налагает весьма серьезные нравственные обязательства на утверждающего).
Впрочем, хотя ни один богослов34. не знает полных границ Церкви - их все же определяет каждый священник, решая вопрос о допуске к Причастию. В конце концов мы все - отчасти в Церкви, отчасти вне ее. И потому как границы самой Церкви, так и черты нашего соприкосновения с ней меняются ежеминутно. “Православие обретается и утрачивается, как обретается и утрачивается любой жизненный дар: настоящая любовь, произведение искусства, озарение на путях познания” (Х. Яннарас)35.
Не все православные публицисты и проповедники согласятся с такой позицией. Но свою приверженность ей я могу обосновать только что приведенными ссылками на авторитет по крайней мере трех русских святителей.
Поскольку же в православии есть такие богословские течения, которые иначе относятся к инославию, об этом аспекте экуменизма приходится говорить как о дискуссионном36.
Но есть более жесткие формулы экуменизма - с ними уже и я не могу согласиться. Собственно, современный экуменизм настаивает именно на этом, жестком варианте, и потому, когда православный писатель или проповедник сегодня выступает с обличением “ереси экуменизма” - речь он ведет не о тех аспектах экуменических контактов, о которых говорилось выше, а о том, о котором мы заговорим сейчас.
Седьмой - уже небогословский, но нередко подразумеваемый смысл слова экуменизм предполагает обычную терпимость к человеку иных убеждений. И в этом смысле православный христианин просто обязан быть экуменистом. Как бы ни разнились наши взгляды, как бы неприемлимы ни были для меня верования встретившегося мне человека - но к его личности я не должен испытывать неприязни и ненависти. Преп. Феодосий Печерский в XI веке в своем антилатинском полемическом послании об этом говорил так: Родители “научили меня доброму правилу: веру латинян надлежит не принимать и обычаи их не соблюдать, и причастие их отвергать, и всякое учение их отвергать... Однако, когда кто из латинян попросит Бога ради поесть и попить, то дать таким”. Современный исследователь в комментарии к этому отрывку говорит: “Несмотря на естественный рефлекс “Великой схизмы”, преп. Феодосий все же настоятельно советует всем своим духовным чадам при возникших по необходимости контактах с латинянами поступать сообразно евангельским понятиям о христианском милосердии и любви к ближним. Греческая антилатинская полемика не касалась этой этической проблемы. Впервые, следовательно, о ней заговорил русский писатель. И с удовольствием следует отметить явленное им высокое христианское достоинство, при котором конфессиональная нетерпимость не вела к религиозному фанатизму, оставляя-таки место человеческому состраданию” 17.
Эти понимания экуменизма вряд ли вызывают неприятие со стороны православных. Однако иные понимания экуменизма вызывают полемику, а некоторые могут быть лишь прямо и ясно отстранены православной мыслью.
Пятый смысл экуменического движения - в осознании формулы блаженного Августина: “В главном - единство, во второстепенном - многообразие, и во всем - любовь”. В экуменических диалогах мы учимся отличать второстепенное от главного. Есть серьезные основания для разделения православия и неправославных христианских групп, а есть такие различия, которые не стоят серьезных дискуссий, и которые никак не могут выступать в качестве мотива для разделения. Религиозное сознание естественно склонно наделять абсолютностью все те относительные исторические формы, в которых Абсолютное содержание религии стало впервые доступно данному человеку. Жизнь прихода во всех ее мелочах воспринимается как единственно возможный способ воплощения веры и духовного опыта. Даже иной распев той же самой молитвы иногда заподазривается в еретичности. Но на Последнем Суде, перед лицом Христа и Его апостолов мы вряд ли сможем приводить оправдания типа: “С католиками мы разделились потому, что они крестились слева направо, а не справа налево, как мы, и мы сочли, что такой образ крестного знамения отторгает этих людей от общения с Тобою”12. История межконфессиональной полемики прошлых веков знала слишком много случаев смешения действительно серьезных вопросов с весьма второстепенными. Полемика против Filioque соседствовала с обвинениями в том, что католические епископы носят перстни. Сегодня же для обсуждения в богословских диалогах выдвигаются действительно фундаментальные вопросы, и в конце концов это полезно для дисциплинирования нашей собственной церковной мысли и психологии: уметь выделять главное в своей вере и в чужой, и понимать, что необходимо лишь догматически-вероучительное единство, а образы благочестия могут быть разными. Если однажды Армянская церковь согласится с Халкидонским Собором и войдет в семью Православных Церквей, мы вряд ли потребуем от армян сломать органы в их храмах.
Православие допускает разницу в богослужебном укладе, в обрядовой стороне жизни. И на заре нашего разделения с католиками св. Фотий предлагал обсуждать прежде всего вопрос вероучительный - вопрос о Filioque. Остальные обвинения той полемики (субботний пост, вид хлеба, употребляемого для Литургии и др.13.) он не выпячивал, сформулировав принцип сосуществования в единой Церкви разных законных местных традиций: “Каждый должен хранить то, что было определено общими вселенскими решениями, но частное мнение церковного отца или определение, изданное поместным собором, могут быть исполняемы одними и опускаемы другими”14. На Соборе 879-880 г. (на котором произошло примирение св. Фотия с Римом) было постановлено: "Каждая Церковь имеет некоторые древние обычаи, полученные по наследству. Не должно ссориться и спорить об этом. Пусть Церковь Рима соблюдает свои установления: это законно. Но пусть и Церковь Констанинополя хранит свои обычаи, идущие из древности" (Mansi XVII, 489).
И лишь по поводу насаждения латинскими миссионерами своих обрядов в Болгарии - стране, входившей в сферу церковного влияния Византии - св. Фотий обращался к полемике по обрядовым вопросам: не столько католиков стараясь убедить держаться константинопольских обычаев, сколько болгарам давая аргументы для защиты от латинской пропаганды. Аналогично Петр, патриарх Антиохийский, советовал позднее Константинопольскому патриарху Михаилу Керулларию воздерживаться от обрядовой полемики с Римом, сосредоточив внимание на Filioque. И блаженный Феофилакт Охридский считал лишь Filioque единственно серьезной проблемой в греко-латинской полемике.
Поэтому со временем появился феномен, который, к сожалению мало кто в России знает: в 30-годы нашего века возникло “униатство наоборот” - православие западного обряда. Тогда под влиянием богословского свидетельства русской диаспоры несколько приходов во Франции и в ее африканских колониях перешли в православие. Я не знаю дальнейшей судьбы этих приходов. Но один из этих “униатов” запомнился по тому, как он представился в 1937 г. на торжественном собрании в Сергиевском Богословском институте в Париже, посвященном 100-летней годовщине со дня смерти А. С. Пушкина: “Я, - сказал он, - совсем как ваш Пушкин. Я и негр, и православный”.
А если мы не будем уметь сами различать главное в нашей вере от служебного, от вторичного, иногда даже случайного - то и сами мы лишимся радости евангельского бытия, и другим не сможем ничего о нем сказать. Как парадоксальным образом напомнил В. Розанов: “Если бы миссионеров, едущих в Китай проповедовать Евангелие, на границе “срединного царства” спросили: “Что такое вы едете возвещать? Что такое Евангелие и христианство?” - то они никак бы не ответили: “Мы едем возвестить, что если кто в болезни дерзнет призвать еврея-врача и станет у него лечиться, то да будет отлучен, если это мирской человек, а если это священник - то да будет извержен из сана” (правило Трулльского собора)”15. Мы слишком часто бываем заняты своими внутриприходскими и внутрицерковными проблемами. И порой именно экуменическая встреча, встреча с христианином иной традиции помогает понять, что главное - это быть христианином.
Шестой - и тоже позитивный - смысл экуменических диалогов в том, чтобы сотрудничать в области решения обычных человеческих проблем. Бедность, болезни, неграмотность, социальная несправедливость. Есть реальная человеческая боль. И если голодного будут кормить вместе православный, католик и протестант, то вряд ли это будет отступлением от Православия и от Евангелия.
Хотя мы и не являемся сторонниками всех религий мира, но все же мы едины со всем человечеством. Ведь человек сложен, и каждый из нас много-образен. А потому в каких-то гранях нашей жизни может быть сотрудничество с теми, кто в религиозной сфере думает иначе, чем мы, но во внерелигиозной сфере своей жизни близок к нам. Ведь и я сам не во всех своих социальных действиях действую как член своей Церкви, и не всегда я осознаю свое действие как действие представителя своей конфессии. При обсуждении научной проблемы я могу работать как простой профессионал (и моя христианская вера по этому поводу мне велит просто быть добросовестным профессионалом). Но точно также и у человека с иными религиозными убеждениями есть то, что в его жизни нерелигиозно. И здесь возможно единство и понимание.
Так что отсутствие единства в религиозных вопросах никак не означает, что люди с разными религиозными позициями не смогут в иных сферах жизни ощущать свою общечеловеческую солидарность. По дивному слову св. Иоанна Златоуста, “у нас нет ничего общего только с диаволом, со всеми же людми мы имеем много общего”16.
Третье понимание смысла экуменизма есть частный случай второго. Экуменические контакты есть способ ознакомления западного христианского мира с православием. И в самом деле, за сто лет экуменических контактов разительно изменился образ православия в умах западных богословов. Если сто лет назад восточные христиане воспринимались как провинциальные раскольники, безнадежно отставшие от жизни и от прогресса, то сегодня о православной духовной и богословской традиции в Европе принято говорить с уважением. Если еще полвека назад в католической прессе слово “православные” писалось с обязательными кавычками, то сегодня Рим призывает к изучению опыта православных Церквей. Православные богословы и русские философы эмиграции, православная икона и русско-византийская Литургия своей духовной глубиной и талантливостью дали возможность западным богословам и богоискателям ощутить духовную подлинность и жизненность православной традиции.
Активные участники экуменического движения - русские богословы в эмиграции о. Сергий Булгаков, о. Георгий Флоровский, о. Василий Зеньковский, о. Александр Шмеман, о. Иоанн Мейендорф, А. В. Карташев - использовали экуменические трибуны для того, чтобы проповедовать Православие. Для всех них характерно убеждение в том, что только в православной Церкви хранится полнота благодатных даров. Даже в той статье о. Георгия Флоровского, которую я упоминал в Предисловии, фраза о том, что важнее всего добиваться единства христиан, не остается последней фразой. У нее есть продолжение, которое исключает вульгарно-экуменическое прочтение мысли Флоровского: “Но истинное единство можно обрести только в самой Истине, в полноте Истины: “Утоли раздоры церквей, угаси шатания языческая, еретическая восстания скоро разори силою Святаго Твоего Духа”, - напоминает отец Георгий священническую молитву на Литургии св. Василия Великого7. Единство христиан - да, но в полноте Православного церковного предания...
У меня есть очень небольшой опыт участия в акциях ВСЦ. Небольшой - но все же есть. На одном семинаре, посвященном проблемам миссии в современном мире, у меня вызывало недоумение то явно ощутимое чувство беспокойства, которое возникало в президиуме каждый раз,когда я брал слово. Говорил я вполне вежливо, никого еретиками не обзывал. Но - почему же такая напряженность? В конце концов я спросил одного из постоянных участников такого рода встреч и в ответ услышал:”А Вам разве ничего не сказали? В Москве Вас не предупредили? Дело в том, что православная церковь имеет право вето, и если она с чем-либо не согласится, то документ не будет принят. Поэтому президиум и опасается, что Вы можете сказать”нет” - и тогда дискутируемый абзац или даже весь документ надо будет снимать”8.
Так что при условии, что в ВСЦ от имени нашей Церкви будут работать люди действительно православные - не стоит опасаться, что как-нибудь незаметно для нас нам навяжут такое понимание христианства, которое будет несовместимо с Православием. Кстати, при обсуждении вопроса о том, нужно ли уходить из ВСЦ, надо помнить про то, что согласно уставу этой организации состав постоянных сотрудников ее аппарата должен быть пропорционально соответствующим численности каждой из церквей-членов. Именно по этой причине католики не являются членами ВСЦ: ведь если они приобретут права членства, то 80 % сотрудников ВСЦ должны будут представлять католичество. Множество мелких протестантских групп это не устраивает, и потому католики формально остаются вне ВСЦ. Православные же Церкви являются самым крупным членом ВСЦ. И если бы мы не боялись призрака экуменизма, а посылали в ВСЦ больше надлежащим образом подготовленных сотрудников, то у нас были бы возможности самым решительным образом влиять на работу этой организации и повернуть ее к служению интересам Православной Церкви.
Беда в том, что представители Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата на экуменических встречах в последние десятилетия не обладали ни надлежащей талантливостью, ни убежденностью, ни внутренней и внешней свободой для того, чтобы быть подлинными свидетелями православия. С каждым десятилетием всё менее заметно влияние православной традиции в документах, исходящих от Всемирного Совета Церквей. И, напротив, все более “плюралистические” и светские нотки мелькают в речах отечественных профессиональных экуменистов9. Но бесталанность исполнителей замысла не всегда может быть аргументом против замысла как такового. И экуменизм как свидетельство о православии неправославному миру (при уважительных и корректных контактах с ним) есть вполне благое дело.
Четвертое понимание экуменизма есть заимствование православием доброго опыта (научного, богословского, социального, эстетического, миссионерского, порой и духовно-нравственного) из неправославного мира. Что ж - рождественская елка, без которой мы не мыслим русского, православного Рождества, пришла к нам из лютеранской Германии. Русские колокола заимствованы не из православной Византии, а из католической Европы (“малиновый звон” - от названия бельгийского городка Малин, где находилась академия колокольного звона)10. Однако и рождественские елки, и колокола в России служат проповеди именно Православия. Если заимствуемое соответствует целям и духу Православной Церкви, если оно служит не подлаживанию Православия под неправославные стандарты (которые в данную эпоху понимаются как “общечеловеческие”), то такой экуменизм можно лишь приветствовать. И богословская мысль Запада была для православных не только оппонентом, но и источником многих знаний. Как благодарно признавал св. Феофан Затворник, “есть много смиренных писак-тружеников не у католиков только, но и у протестантов. Общехристианские истины у них излагаются добре. В этом можно пользоваться ими, но все же не с завязанными глазами” 11.
Прежде, чем начать разговор об экуменическом движении, то есть о движении за сближение и соединение разных религиозных традиций, надо пояснить, что у слова экуменизм много смыслов. И, как это обычно бывает, большая часть недоразумений по поводу отношения православной церкви к экуменизму возникает из-за того, что одно и то же слово употребляется со вполне разными значениями. Я мог бы выделить десять основных пониманий экуменизма.
Первое и первоначальное его понимание совсем не похоже на то, во что он превратился к нашему времени. При своем зарождении экуменизм - это сотрудничество христианских конфессий в проповеди Евангелия и в борьбе с язычеством.
Такой экуменизм я могу только приветствовать. Более того, мне приходилось участвовать в такого рода экуменических проектах. Например, моя книга “Соблазн неоязычества” (М., 1995), содержащая критику рериховского учения, была выпущена в издательстве “Протестант”, причем ее издание финансировалась американской миссионерской группой “Co-mission”. Еще ранее совместными усилиями нашей Церкви и 9 других христианских деноминаций был проведен семинар “Тоталитарные секты в России” (май 1994 г.). В его итоговом документе, без всякой измены Православию, нами вместе с другими христианами было сказано: “Мы, христиане разных конфессий и разных стран, люди, знающие христианство не извне и имеющие серьезный опыт знакомства с иными религиями, свидетельствуем, что любая попытка создания “синкретической мировой религии” есть не что иное, как антихристианская инициатива. Мы предупреждаем о том, что если какая-то религиозная или “культурологическая” группа говорит о себе, что она нашла путь к синтезу всех мировых религий, к объединению христианства с каким-либо восточным или “эзотерическим” культом — это явный признак того, что перед нами отнюдь не “всепримиряющее учение”, а очередная секта, которая пытается насадить тот или иной псевдовосточный культ под маской симпатии к христианству. Мы обращаем внимание на недобросовестность пропаганды проповедников синкретических сект, воинственно требующих терпимости. Объявляя невежественным и необразованным фанатиком любого человека, не согласного с их доктриной, зачастую считая, что между их адептами и оппонентами лежит расовая пропасть, они постоянно обвиняют в нетерпимости и сегрегационизме христиан. Заявляя о себе как о носителях “широкого взгляда на мир”, они никогда не признают права христиан оставаться просто христианами. Отказ христианина поклониться “эзотерической доктрине” — что просто невозможно сделать, оставаясь верным духу и букве учения Христа — они немедленно характеризуют как “средневековую нетерпимость”, “фанатизм” и т. п., уверяя, что подобного рода людям нет места в новом мировом порядке, на утверждение которого направлены эти культы” 2.
Второе понимание экуменизма предполагает, что христиане в своем диалоге между собой должны преодолеть некоторые стереотипные негативные представления друг о друге, должны лучше узнать друг друга. И это тоже необходимо. В самом деле, зачем же ограничиваться лишь чтением книг о протестантизме, о католичестве, о православии, если есть возможность прямо встретиться с носителями этих традиций и непосредственно выслушать их интерпретацию дискуссионных вопросов. Такое общение поможет преодолению ложных и поверхностных представлений друг о друге. Немалому числу православных, например, не помешало бы узнать, что римский догмат о папской непогрешимости не означает безгреховности римского епископа. В католическом понимании он означает безапелляционность папской власти над всей церковью и боговдохновенность тех решений папы, которые касаются области вероучения и морали. Лишь позорит православие распространение фальшивок типа брошюрки “Папство и его борьба с Православием” (Составитель С. Носов. - М., Стрижев-центр, 1993). Согласно этому изданию, “В 1870 году католическая церковь признала непогрешимость римского первосвященника за догмат. Вот его текст: “Папа есть божественный человек и человеческий Бог. Папа имеет божескую власть, и власть его неограниченна. Ему возможно на земле то же самое, что на небесах Богу. Что сделано папою, то все равно, что сделано Богом. Папа непогрешим как Бог и может делать все, что Бог делает. Папа властен из неправды творить правду, властен против правды, без правды и вопреки правде делать все, что ему угодно. Он может возражать против апостолов и против заповедей, переданных апостолами. Он властен исправлять все, что признает нужным в Новом Завете, может изменить самые таинства, установленные Иисусом Христом. Если папа изрек приговор против суда Божия, то суд Божий должен быть исправлен и изменен”. Приводя этот фантазм, составитель сборника ссылается на “Свободное слово Карпатской Руси” (№ 209-210, 1976 г.) и уверяет: “таково дословное постановление Первого Ватиканского Собора! Знают ли о таком постановлении все православные христиане? Знают ли полный текст его даже сами римокатолики?” 3.
Ответ один: ни те, ни другие такого текста не знают, потому что от начала до конца он придуман. Конечно, подлинные формулировки ватиканского догмата (они будут приведены в следующей главе) вполне резки и властолюбивы. Конечно, и с ними не могут примириться ни совесть, ни разум православного христианина. Но все же в них нет ничего близкого к фальшивке, придуманной карпаторосскими эмигрантами. Не надо приписывать католикам того, во что они не верят. Не надо вести борьбу с миражами4.
В свою очередь и мы вполне можем пояснять нашим собеседникам, что некоторые их представления о нас слишком далеки от реальности. При этом доказать оппоненту, что его частный упрек в наш адрес несостоятелен, еще не значит обратить его в православие. Но если хотя бы одним полемическим аргументом у неправославного проповедника стало меньше - это ведь тоже неплохой результат.
В моем опыте по крайней мере дважды мне доводилось слышать от моих неправославных собеседников, занимающих в своих общинах достаточно высокие посты, чтобы влиять на тактику их миссионерской деятельности, что они внесут в нее коррективы. По их заключительному слову, им вполне понятны мои объяснения православной позиции по такому-то вопросу; они ими приемлются, и потому их проповедники не будут впредь использовать некоторый аргумент в своих диспутах с православными.
Первый раз это было при контакте с кришнаитами. Одним из их расхожих миссионерских приемов было уверение в том, что христианство и кришнаизм очень близки, что христианство - это всего лишь искаженный кришнаизм и что ранние христиане даже признавали идеи кармы и переселения душ. После того, как я им представил достаточно убедительные доказательства обратного, руководители российских кришнаитов они дали мне обещание, что они не будут более в своей миссионерской деятельности ссылаться на этот миф теософского происхождения5.
Второй аналогичный случай был при встрече с руководителями движения “Свидетелей Иеговы”. В изданиях этой секты дается невероятно примитивизированное изложение христианского догмата о Троице. Христианское богословие уподобляется языческим мифам, а в качестве ultima ratio ошеломленным собеседникам торжествующе показывается фотография некоей средневековой католической статуи, на которой Троица изображена как своего рода трехликий Янус: три сращенные головы с четырьмя глазами... Я попросил координатора руководящего комитета “Свидетелей Иеговы” В. М. Калина воздержаться от использования этой подделки.
Статуя-то действительно существует. Но подделкой является выдавать сей народный примитив, чисто фольклорный продукт за собственно церковное учение и искусство. Тем более неуместно этот аргумент использовать в России, поскольку православной Церковью такие изображения никогда не принимались. Так, “Императрице Екатерине II при путешествии ее по Волге, 24 мая 1767 г. некий казанский купец преподнес в дар “Образ, изображающий Св. Троицу с тремя лицами и четырьмя глазами”. А так как императрице таких образов видать не случалось, то она и рассудила послать оный Обер-Прокурору Мелессино при своем письме с тем, чтобы он предложил тот образ Св. Синоду и затем уведомил императрицу, позволено ли такие образа писать, ибо тот походит на китайские (т. е. буддистские) изображения. Св. Синод также пришел к заключению, что “не токмо таких непристойных изображений живописцам писать не велено, но еще и накрепко чинить оное запрещено, - почему Св. Синод весьма сожалеет, что такие, наподобие эллинских богов, изображения между православными обращаются”6. Обещание, что подобного рода неуместный аргумент не будет более использоваться “свидеетелями” в их диспутах по поводу православия, было дано...
Веселая --> Тема дествительно важная. Ладно. Буду выкладывать здесь о. Серафима (Роуза) и уже популярного здесь о. Андрея Кураева. Начну с последнего. Его "десять экуменизмов".
"И если кто не примет вас и не будет слушать вас, то, выходя оттуда, отрясите прах от ног ваших, во свидетельство на них. Истинно говорю вам: отраднее будет Содому и Гоморре в день суда, нежели тому городу".
Если больные выгонят врачей, которые принесли им лекарство, то через две недели они умрут в страшных мучениях.
Бессознательное нельзя признать внечеловеческой силой (тем более, высшей).
И, дальше "...с таким же успехом можно надёргать изречений из Нового завета в духе "И если кто не примет вас и не будет слушать вас, то, выходя оттуда, отрясите прах от ног ваших, во свидетельство на них. Истинно говорю вам: отраднее будет Содому и Гоморре в день суда, нежели тому городу", - и сделать точно такие же выводы, какие делаешь ты." -- Нет, нельзя. Я никогда не забываю о контексте. Моя трактовка приводимых цитат никогда не противоречит контексту... Если ты "надергаешь" цитат из Нового Завета, и вынесешь их из Евангельского контекста - тебя можно будет легко в этом уличить... Попробуй уличить меня.
1. "И как будто не было у РПЦ позорных страниц ее истории! Небыло тысяч уничтоженых иноверцев..." - Конкретно, пожалуйста. Какие-такие тысячи иноверцев? Если ты опять про вятичей, то повторяю: это были нормальные для той эпохи эвоевательные войны... за-во-е-ва-тель-ны-е!... Да, покоренные земли обращались в религию завоевателя (тоже принцип того времени). Но Церковь эти войны не организовывала... Язычник Игорь точно также покорял земли уличей - и чего, ты будешь говорить о преступлениях язычников?
2. "...небыло еврейских погромов..." - Были погромы. Правосланые были погромщиками. Но Православная Церковь погромов НЕ устраивала (как Католическая устраивала крестовые походы и гонения на евреев и мавров в Испании). Больше того, Церковь осуждала и ОСУЖДАЕТ погромы и национальную ненависть... И если Правосланая Церковь должна каяться в погромах, то филологи должны каяться в преступлениях Чикатило...
3. "...небыло предательства и лицемерия (пример: Согласно указу Петра Великого, церковные служители обязывались доносить в полицию о мыслях против государя, которые доверяли им верующие во время проповеди. Кстати, и в советский период это сохранилось. В семинариях стучали друг на друга, в приходах на прихожан)." - Странный пример. Если завтра Путин выпустит указ о том, что сотрудники Союза журналистов обязаны доносить друг на друга, то ты будешь обвинять в этом себя самого или все-таки Путина? Да, при советской власти среди священства (кстати, не только православного) были донощики. А разе их не было среди писателей, артистов, музыкантов, ученых? Разве Академии Наук надо в этом каяться?
4. "Многие пошли в семинарии не по "велению свыше", а потому, что родственники так захотели." - Ну, мало было в СССР родителей, желавших отправить свое чадо в семинарию. Но, тем не менее, случаи бывали. Скажу больше. Многие пошли на Мехмат, потому, что родственники так захотели. А учиться музыке 95% будущих крупных музыкантов начали под угрозой родительского ремня. И что?
5. "Нет в нашем духовенстве, за редким исключением, искры Божей." - Если у тебя прибор по измерению искры Божей в человеке, то я готов его у тебя купить за хорошие деньги...
6. "Они идут не Богу служить - они ходят на работу." - Ты часто ходил со священниками на службу? Ну хотя бы один раз?... Готов устроить тебе такую экскурсию.
7. "Много чего можно вспомнить РПЦ." - Пока, получается, ничего не вспомнил.
8. "Диалога не хочет ни одна сторона. Обе стороны цепляются за имущественные, догматические споры только бы не встречаться." - А почему ты так считаешь? Предъяви аргументы-то (я объяснил причины, как я их вижу, а ты, ничего не опровергая разумом, просто заявляешь: не хотят потому, что гады!). Не встречаться - это самоцель, что ли? Или от католиков пахнет плохо?
9. "...а вот сайта католикческой церкви не нашел. Как думаешь, почему?" - Не знаю. Поищу.
*Дракон - Хранитель* --> (597) Извини, но я не могу согласиться с тем, что язычество умерло. Оно живет в нас. Оно живет рядом с нами. Все эти обереги, амулеты, плевки через плечо, масленица и т.д. Язычество у нас, в России, было побеждено силой меча. Но что бы не злить народ, решено было принять некоторых Славянских богов в лоно церкви. Так Велес - покровитель торговли и дом. скота, стал Св. Власием - покровителем скота. Есть и масса других примеров. Это происходило повсеместно. И в Риме и в Америке. Везде есть свои святые. Но копни поглубже, и выяснится, что эти святые никто иные как языческие божества, приобретшие иной лик, но по сути оставшиеся прежгими. Так что, язычество не отмерло. Даже у нас в России. Ты знаешь, что еще в 14 веке был большое востание волхвов? А в 17 один из иерархов церкви писал сетовал, что де темные крестьяне лес и реки за богов почитают. И по сей день, люди ходят к "святым местам" лечиться, не подозревая, что идут к местам языческих копищ. Так то... :-)))
*Дракон - Хранитель* --> (595) Логично... но ты упускаешь одну очень важную деталь. Людям плевать крещен Дед Мороз или нет. А как же тогда Мусульмане, которым "чиста канкретна православный ДМ" принесет подарки? А Мусульмане, имеют право на своего ДМ? А буддисты? А где ты слышал, что бы где-то еще в мире Санта Клаусов, Перов Нуэлей и прочих Дедов обращали в свою веру? Дело в том, что РПЦ всеми силами пытается вернуть себе былое знчение. Вот только плучается у них это как-то коряво и несерьезно. :-)))) По поводу моей конфы... Глянь архив. Там все есть... Тебе, как приверженцу Дао, должны будут быть понятны мои мотивы... :-))))
Cандра --> (599) От Неё самой... откуда же еще? :)) Так, что зачем мне ее искать если она сама приходит? :)))
И в метро я ездил в час пик, даже приходилось применять кое чего из ушуистского арсенала. :))) Когда народ не выпуская выходивших из вагона сам туда стремился зайти. Ничего, нормально. :))) Главное, в любой ситуации оставаться спокойным. :) Этому учит и даосское учение и христианское, как бы это не показалось бы кому-то странным. :)))
Cандра --> (593) Ой.... а чего это Вы так взвились-то? :)) Вы же сами говорили, что Вы - язычница. :) Так, что я на вас никаких ярлыков не вешал. И по поводу Tamplier_а тоже. Как он себя назвал, так я и сказал. Так, что Вы опять ничего не поняли. Про деда мороза кстати тоже... :)) А по поводу политики и др. аспектов, то в первую очередь нужен не ум, но мудрость. Это знаетели разные вещи... :))) И это нужно всем! И мирянам тоже...
Кстати, язычество отжило свое и умерло... Уступив место ИСТИННОЙ Вере. :))
Tamplier --> (594) Кстати, для примера. Вспомни как перед Рождеством в 2000 году ответил на вопросы журналистов Алексий, когда у него спросили начинается ли третье тысячелетие сейчас или начнется в 2001 году. :))) Он ответил так, что те кто не понял были удовлетворены ответом и те кто понял были удовлетворены ответом. :)))
620
619
618
607
604