9 апреля 1945 года 20.00 Южная Бавария. Концлагерь Флоссенбург.
Восемь часов назад превратились в горячую золу тела казнённых узников. В том числе - незадачливого двойника Ханса Остера и других убитых по приговору трибунала должностных лиц третьего рейха.... Три часа назад, торжествующий Хуппенкоттен лично продемонстрировал кадры с бьющимися в железных ошейниках телами умирающих, рейхсфюреру Гиммлеру. Ошеломлённый Лундинг, успевший увидеть лицо уходящего на казнь адмирала - изумлялся тому, что он не увидел следов избиения, хотя Канарис лично отстучал ему через стену, что у него сломана переносица....
А человек взявший имя Теодора Лекса и в облике адмирала прошедший за него казнь и погребальный костёр невидимой и неосязаемой тенью нависал над поручнями неиспользуемой центральной сторожевой вышки Флоссенбурга. Нависал... размышляя над новой задачей, которую необходимо было выполнить любой ценой в ближайшее время. Третий рейх - как государство погибал, и тем самым исчезала (пусть и временно) связь государства и той самой галеры в аггре, используемой демоном германской государственности. В кратчайшие сроки необходимо было найти зацепку-связь с более высокими материями... Осирис чётко понимал, что у каждой тезы есть антитеза, у каждой сущности - антисущность, у каждого героя - антипод - собственно говоря... на этом и зиждилась демоническая механика пребывания галеры в аггре... Изучив некоторые аспекты учения засекреченного русского академика Вернадского Осирис пришёл к выводу, что противовес-баланс адскому кораблю следует искать в более высоких слоях ноосферы, требовалось найти корабль противоположность галеры и соединить их временными связями порталов. Галера плывущая в океане страданий усилиями рабов-гребцов была тяжела и сверхматериальна. Уравновесить её должен был нематериальный корабль, плывущий по воле ветра и фантазии своего экипажа... И поиск этого корабля - представлялся Осирису - наиактуальнейшим делом... делом личного выживания, ибо Васмус Персидский подобно Сатурну - использовал и пожирал своих учеников и последователей.... Следовало перехватить управление этой мистической системой и уничтожить учителя быстрее, чем он раскусит в прямом и переносном смысле своего ученика.... В этих раздумьях - Осирис покинул Флоссенбург, отправившись к ещё одному ученику Васмуса - Рейнхарду Гелену, игравшему роль "земного" координатора-стабилизатора операции "Гелиополь". Гелену предстояло уйти к американцам, стать им полезным и начать опеку возрождающейся новой Германии. Осирис хотел успеть побеседовать с ним, до того как их наставник вернётся из Аггра. Речь должна была пойти о "дубликаторе сущностей" - кварцированном скелете. Осирису было необходимо переместить его на советскую территорию, между Уральским хребтом и Москвой.... Туда, где влияние наставника и Великого Игвы Германии было минимальным. Переброску скелета лучше всего было произвести обычными шпионскими средствами, не пользуясь порталами. Лучше всего земными средствами подобного рода владел только Гелен..... Пора было решаться делать свой ход в этой партии борьбы за жизньи ... власть.... И Осирис принял это решение....
Аггр. Океан страданий. Галера германского уицраора. Дата неизвестна.
Огромная галера плыла по свинцово-тяжёлым волнам Нугурта. На капитанском мостике, в окружении молчаливых фигур в капюшонах стоял Васмус Персидский, а рядом с ним - оцепеневший от непонятного ужаса, невысокий седовласый человек, в котором с трудом угадывался бывший глава Абвера. - Смотри Вильгельм! Это мой корабль. - и Васмус Персидский простёр руку над палубой... - Вижу... - собрав волю в кулак произнёс адмирал... - Посмотри вниз. Видишь этих гребцов? Это человеческие сущности погрязшие в страхе,боли и исполнительности. Они служат живой движущей силой нашего корабля. Они заложники собственных цепей и эмоций. Демоны надсмотрщики питаются кровавой росой которую выбивают из этих несчастных ударами кнутов. Благодаря этому корабль двигается. Ты наверное хочешь спросить куда мы плывём? - Ддд-да!- зубы Канариса застучали и он с трудом сдержал себя... - Мы переправляем золото в те точки земного мира - где оно принесёт наибольшее количество кровавой жатвы.... кровавой росы - которой питается наш уицраор и Великий Игва Германии. Для этого лепестка мира - ценен только гаввах - кровавая роса страха сочащаяся из израненных душ... Когда-нибудь мощь германского демона государственности возрастёт настолько, что мы займём доминирующую позицию и в этом и в земном мире..... - Что же вас сдерживает? - Другие уицраоры.... и другие Великие Игвы... этот мир несовершенен ещё более чем наш. Помнишь то время когда я внезапно пропал из поля зрения всех служб и разведок? - Да... - Это был 1918 год.... Моя жена потомок зороастрийских магов научила меня погружаться в лепестки реальности а тесть - потомственный маг предложил мне начать восхождение в Азур - рай персов.... Высший слой чистоты песков.... Но освоив способность перемещаться в лепестках розы - моя деятельная натура не могла противиться желанию помочь Великой Германии.... Рейх юбер аллес...Вильгельм. Рейх юбер аллес! И мои новые родственники оставили меня с моим выбором, но я не пропал... Я упал - но от этого стал сильнее... И теперь моя галера - это перевалочный пункт золота и страданий из того мира в этот... и обратно.... - А что здесь буду делать я? - адмирал держался из последних сил... казалось он уже сожалел о том выборе который сделал в камере Флоссенбурга... - Ты? Ничего Вильгельм. Уже ничего. Уже ничего не надо делать... Я уже сказал устами этого австрийского дровосека - что от тебя уже ничего не зависит. - Кальтенбрунер - это был ты? От ужаса адмирал побледнел... - Нет. Разумеется Кальтенбрунер остался сам собой. просто устами чёрных очень легко говорить. Он думал,что это его слова и его мысли. Чем ниже пал человек - тем легче взять его мысли под контроль..... Я бы мог заставить его освободить тебя или добить фюрера - заблудившуюся марионетку тёмных сил... Но я посчитал нужным, чтобы ты увидел и уверовал в наличие других миров... Ты ведь старался... очень старался. Если бы ты не стал работать на Стеббинса - уицраора Америки - передавая ему часть знаний и кровавой росы.... Если бы ты не шпионил в пользу Англии и её Великого Игвы... если бы ты не стал сомневаться - ты мог бы стать капитаном такой же галеры - навещая земной мир подобно вестнику зла, боли и страданий... Видишь ли Вильгельм - ты слишком много сомневался. Видишь эти сущности сидящие на вёслах? Они цельные, и хотя они изранены - они только кровоточат. Стоит им дать трещину и кровавый поток хлынет на палубу... Поэтому демоны (и Васмус показал рукой на огромных четырёхруких существ) всего лишь слизывают кровь с палубы. Полноценную трапезу они получат тогда, когда какая нибудь сущность не выдержит. Но это случается нечасто... раз в 2-3 тысячи лет... - Ты посадишь меня к ним... на цепь? - седовласый человек подался чуть назад... - Что ты... что-ты... Адмирала на цепь...! - Васмус смеялся.... - А..... - ужас захлестнул седовласого человека..... - Твои страдания закончились... Я уже говорил тебе об этом. Демоны галеры очистят тебя от страха Вильгельм, они его сожрут ибо только им и питаются... Они полноценно не питались около 3 тысяч лет... а гребцы слишком дороги мне.... я бы с удовольствием посадил на вёсла ещё несколько сот таких же... но и один сбережённый мною гребец - даёт немалую фору в скорости движения галеры - а значит и приближает победу в этой войне... Ты послужишь рейху Вильгельм... настоящему рейху....
С этими словами Васмус Персидский толкнул вниз с мостика щуплого седовласого человека.... который скатился вниз ударился о массивный железный крюк левой рукой. На его глазах рука оторвалась от локтя и заплясала по палубе, из неё хлестал фонтан багровой жидкости с запахом жареного мяса... И тут же страшный рёв, ликующий и беспощадный раздался со всех сторон... Огромные четырёхрукие надсмотрщики ринулись к покалеченному адмиралу, беспомощно наблюдавшему, как его тело трещит подобно лопнувшему арбузу, а оскаленные морды выгрызают из него тающие куски плоти... Окружающее его пространство заволокло багровой волной страха, гнева и отчаяния... Последнее, что он увидел - ослепительное и бесстрастное солнце, под лучами которого таяла память, жизнь, привычки, сознание.....
Операция "Гелиополь". Крах адмирала. Флоссенбургские беседы. Часть 3.
00.30 9 апреля 1945 года Южная Бавария. Концлагерь Флоссенбург.
Стук в стену прервал размышления приговорённого к смерти. Условный стук. Там, за стеной, с 1941-го года содержался начальник военной разведки Генерального штаба Вооружённых сил Дании - Лундинг. Он был знаком Канарису ещё со времён оккупации Дании. И когда опального адмирала поместили в бункер Флоссенбурга, предназначенный для особо важных узников - это знакомство сыграло свою роль... Во всяком случае - после короткого обмена фразами на прогулках они договорились о коде общения. В нём алфавит был разделён на пять групп а буква "О" выбрасывалась из фраз вообще. Сначала выстукивался номер группы, а затем номер слова в группе. К сожалению Канарис утратил навыки азбуки Морзе, что было непростительно для моряка, но общаясь таким образом, Канарису удавалось через Лундинга передавать на волю весточки. Лундинг сидел здесь давно и завязал полезные связи с надзирателями и их начальством. Во всяком случае, за определённую плату они передавали ему часть посылок от его родных или Красного Креста.... Стук повторился...: "К-А-К_ Т-Ы?" - разобрал по буквам Канарис.... -В-С-Ё_В-Ы-Н-Е-С-Л-И_ П-Р-И-Г-(О)-В-(О)-Р - отстучал адмирал в ответ... - Б-И-Л-И?.... - Д-А_ С-Л-(О)-М-А-Л-И_Н-(О)-С..... - Х-У-П-П-Е-Н-К-(О)-Т-Т-Е-Н? - К-А-Л-Ь-Т-Е-Н-Б-Р-У-Н-Н-Е-Р..... - П-Л-(О)-Х-(О)! Р-А-С-С-Т-Р-Е-Л-Я-Ю-Т? - П-(О)-В-Е-С-Я-Т.... - К-(О)-Г-Д-А? - З-А-В-Т-Р-А_У-Т-Р-(О)-М. - П-(О)-С-П-И! М-(О)-Ж-Е-Т_П-Р-(О)-С-Т-(О)_Л-(О)-М-А-Ю-Т. - Д-А. Е-С-Л-И_В-Ы-Й-Д-Е_Ш-Ь П-Е-Р-Е-Д-А-Й В-Е-С-Т-О-Ч-К-У_ Э-Р-И-К-Е - Д-А_П-Е-Р-Е-Д-А-М...... На этом перестук прервался.... Тактичный Лундинг давал время собеседнику на личные переживания....
Адмирал, гремя кандалами) их не сняли с него даже в эту ночь стоял и смотрел в стену помертвевшим взглядом. Совершенно очевидно, что его казнили не за недоказанные прегрешения перед фюрером и рейхом. И уж конечно он быстро раскусил, что очная ставка с Остером - была всего лишь фарсом, а сам Остер - эсэсовской подменой, ибо настоящий Остер попросту не успел пошить себе парадный генеральский мундир, в котором его привели на допрос. Дело Донаньи раскручивалось так быстро, что его отстранили и взяли под домашний арест буквально через несколько дней после присвоения ему генеральского звания... А потом... этот прокол с псевдонимом "Гор".... Остер не мог не знать собственного псевдонима.... . Он вдруг чётко понял - что ему не удалось стать незаменимым и неустранимым "неприкасаемым"- подобно Ялмару Шахту. Он понял, что стал неугодным свидетелем потусторонней политической жизни, и что кто-то другой перехватил у него невидимые бразды управления операцией "Гелиополь".... И всё-же... всё_же... всё-же... он надеялся на иной исход своей судьбы....
-Да Вильгельм... тебе суждено найти свою участь не в этой крысиной норе - голос произнёсший эти слова,был настолько забытым и всё же знакомым, что Канарис в первые секунды подумал, что с ним разговаривают его собственные страхи... Канарис замер, а затем резко обернулся загремев ножными кандалами... Напротив него стояли двое человек, попавших в камеру настолько бесшумно, что он увлёкшись своими мыслями не заметил их появления... Не загремел замок... не было окрика надзирателя... и вообще над бетонными стенами Флоссенбурга нависла почти неестественная тишина... Говоривший с Канарисом откинул с лица капюшон..... То же самое сделал его спутник. Перед адмиралом стояли Карл Васмус - давно сгинувший в пустынях Персии и агент Осирис.... Адмирал сглотнул слюну не в силах сказать ни слова - Нам пора Вильгельм - прервал молчание Карл Васмус... - К...к...куда? - от волнения адмирал начал заикаться... - Туда где тебя ждёт иная... более полезная для операции "Гелиополь" участь... Ты ведь всегда мыслил рационально. Даже к способностям Осириса относился скептически... А ведь он - твой агент. Я покажу тебе иной мир. Ты заслужил это право, хотя и интриговал против меня, даже перехватил контроль над залежами абиссинского золота, которое я вырвал у Кольмара фон дер Гольца... ценой его жизни... - Ты его отравил... - голос Канариса звучал хрипло... но он прокашлялся и повторил с нажимом - Ты его отравил!.. - Глупости, в его теле не обнаружили яда..... Ты сам это знаешь... Всё было гораздо тоньше.... Мой человек заразил его тифом... особой формой не поддающейся лечению.... Но я сейчас не об этом. Я вернул контроль над этим золотом и ты мне помогал все эти годы... Я ведь по сути никогда и никуда не уходил, а само золото - этот Жёлтый Дьявол стало двуликим и лежит одновременно и в банках - куда ты его переправил... и ровно столько же - в подземельях Кёнигсберга - на недосягаемой для большевиков глубине. А доступ туда имеем только мы двое - я и мой ученик. Это золото нельзя съесть или выпить... но оно в любой момент может обрушить всю экономику этого мира.... - Как же вы его оттуда достанете? - не удержался от скептицизма в голосе адмирал. - Пойдём со мной, я покажу тебе тебе один любопытный корабль, галеру... на одном из адских уровней мира... - Это сказки... мистика.... - Ты не хочешь мне поверить даже перед лицом смерти? Что ад существует? Ты же католик! - Я думал что это игра слов..... - И поэтому помогал строить ад на земле.... смешно. Так ты идёшь? Или доставишь удовольствие чёрным? - Они меня собираются повесить... - Я знаю. Поэтому здесь останется мой ученик, он хорошо умеет перевоплощаться. Чёрные повесят его - он повисит, потом его тело положат в костёр - а оттуда он уйдёт так же как пришёл сюда, оставив эсэс в полной иллюзии твоей гибели. Никто не будет искать твою Эрику и твоих дочерей..... Иногда надо умереть - чтобы узнать новые грани этого мира... Ты готов? - и говоривший протянул к адмиралу руку... Канарис замер и стоя так около минуты, затем неуверенно подал свою...и руки соединились... над двумя людьми повисло дрожащее марево и они исчезли... в воздухе остро запахло серой.....
Через полчаса заглянувший в камеру надзиратель увидел адмирала бесцельно бродящего по камере, гремящего кандалами и бормочущим под нос что-то невразумительное... то ли молитвы... то ли заклинания.....
Операция "Гелиополь". Крах адмирала. Флоссенбургские беседы. Часть 2.
22.30 8 апреля 1945 года Южная Бавария. Концлагерь Флоссенбург.
Штандартенфюрер сс Хуппенкоттен зашёл в камеру и уселся за стол напротив Канариса. - Как я вижу адмирал - ваша беседа с обергруппенфюрером прошла бурно, но безрезультатно... Это неплохо для вас... потому что скоро всё закончится. Остались пустые формальности. Очная ставка с вашим другом Хансом Остером. Мы снимем её на киноплёнку, для дела... и весь этот ужас придёт к своему логическому завершению... - он перегнулся через стол и ободряюще похлопал адмирала по плечу... Канарис молчал.... а Хуппенкоттен распоряжался вовсю.... - Позовите оператора и приведите сюда Ханса Остера.... Его уже ждут... Адмирал облизнул разбитые губы и исподлобья посмотрел на дверь.... Первым пришёл оператор, щуплый мужчина в форме вахмистра ГФП, он установил кинокамеру, затем - два осветительных зонта, подвигал камерой на треноге, прицелился в видоискатель и удовлетворённо кивнув доложил: "Всё готово штадартенфюрер." - Отлично... приведите Остера.... - клацнули замки и в допросную ввели Ханса Остера, в порванном генеральском мундире с сорванными погонами, выдранными с мясом клапанами карманов и пуговицами, из его брови сочилась кровь.... - Присаживайтесь Остер. Человек которого назвали Хансом Остером осторожно присел напротив Канариса. - Итак... Ханс Остер - признаёте ли вы свою вину в покушении на фюрера и измене фатерланду. - В покушении на фюрера признаю.... в измене фатерланду - нет. Покушаясь на жизнь фюрера - я действовал во благо Германии. - Кто сидит перед вами, вы знаете этого человека? - Да, это полный адмирал Рейхсмарине - Вильгельм Канарис. Мой непосредственный начальник до июня 1943 года. -Адмирал Канарис... узнаёте ли вы этого человека? - Хуппенкоттен строго придерживался процедуры очной ставки... Адмирал вглядывался в знакомые черты лица, на долю секунды его глаза сузились, чуть дернулись уголки губ и он осторожно откинулся на спинку стула.... -Повторяю вопрос... Узнаёте ли вы этого человека...- Хуппенкоттен повысил голос.. - Да, по-видимому - это Ханс Остер... генерал-майор вермахта, ответственный офицер связи Абвера... до июня 1943 года... - Отвечайте точнее... - Хуппенкоттен раздражённо потёр левый висок... - Да.... Это Ханс Остер... только его сильно избили... поэтому я его узнал не сразу.... Голос немного хрипловат... видимо он содержался в неотопленном бункере... - Не мелите ерунды... На Принцальбрехтштрассе топят хорошо... вдобавок он большую часть времени содержался под домашним арестом..... А это- штандартенфюрер показал на разбитую бровь - солдаты не любят предателей..... - Да... это Ханс Остер...- адмирал принял какое-то внутреннее решение и успокоился... - Ханс Остер - подтверждаете ли вы, что при покушении на фюрера вы составляли свой план в соответствии с указаниями адмирала и Штауфенберг перед покушением проходил у него инструктаж? - Да подтверждаю.... и тот кого называли Хансом Остером подался вперёд к адмиралу и быстро зачастил: "Сознавайтесь экселенц... мы действовали во благо Германии, ефрейтор должен быть уничтожен а с англичанами надо срочно заключить мир... надо остановить большевиков... эти люди из эсэс - наши союзники... мы.. - Что вы несёте Ханс? Убийство политического лидера во время войны - это худшее, что может представить солдат... - лицо Канариса исказила гримаса - Но мы же герои - экселенц... Мы действовали во благо Германии.... посмотрите вокруг... нам осталось чуть-чуть до полного краха... Мы честно сопротивлялись ... нас освободят... - Перестаньте Остер... всё что случилось с нами - это просто недоразумение и интриги некоторых чинов из эсэс, которые ничего не смыслят в контрразведывательных мероприятиях... - Но наша операция... наш "Гелиополь".... - Какой "Гелиополь"...?- голос адмирала похолодел.... - Они нашли мои дневники адмирал.... все мои дневники...- и человек в изорванном генеральском мундире закрыл лицо руками и зарыдал... - Ты вёл дневники... Ханс... ты офицер разведки вёл дневники....? - Да, экселенц... для историии... для нашего с вами оправдания.. - Вот как...и ты фиксировал все свои выдумки письменно... отвечай Ханс!
Хуппенкоттен не вмешивался в беседу, более того, он удовлетворённо улыбался, услышав насколько горячо Канарис начал расспрашивать своего собеседника.... Эсэсовец покосился на жужжащую кинокамеру - лишь бы техника не подвела..
Тот кого называли Остером поднял глаза на адмирала и обречённо кивнув головой укоризненно сказал.... - Вы же знаете адмирал... это не выдумки... мы вместе мечтали о Гелиополе... - Мы ни о чём вместе не мечтали Ханс - прервал его адмирал - ответь мне только ... неужели это правда и Гор всё-таки был сломан этими эсэсовскими интриганами и погиб... в то время как ты здесь? - Да, Вильгельм... Гор раскаялся и предал всех... в том числе и меня и тебя... теперь не имеет смысла запираться... - тот кого называли Остером обречённо кивнул головой и добавил - но мы действовали во благо Германии и мы умрём героями. - Те кто действует во благо Германии - не станет покушаться на её высшую власть... Ханс... - адмирал смотрел сквозь своего собеседника... - Я всегда был верен присяге, а вот тебя Ханс - похоже заставили оговорить себя..
Адмирал повернулся к Хуппенкоттену и сказал: "Я не признаю выдвинутых против меня обвинений, я не знаю, что имеет ввиду Ханс Остер - когда произносит слово "Гелиополь". Этого человека психологически сломали, он подтвердит что угодно и кому угодно... Уведите меня отсюда... - Нам достаточно отснятого материала и признаний вашего офицера связи, а также найденных и собранных улик... - отозвался эсэсовец из-за стола. Ваше упрямство... адмирал уже не играет никакой роли.... - Суд покажет... - отозвался Канарис... - Да? Ах да... суд... а он уже был! Ознакомьтесь с приговором... - и Хуппенкоттен протянул копию приговора военно-полевого трибунала Канарису. Затем поднялся и показав на человека в изорванном генеральском мундире процедил - Увести!... Затем Хуппенкоттен сделал знак рукой оператору и тот приблизив камеру снял как Канарис с ошеломлённым лицом ставит подпись, заверяя, что он ознакомился с приговором.....
А теперь идите адмирал... отдохните... вам осталось совсем немного.
Когда адмирала увели - Хуппенкоттен вышел из допросной и пройдя по коридору, свернул налево.... там - в пустой комнате для свиданий его ждал человек называвшийся Хансом Остером.... Он пил кофе и жадно жевал бутерброды....
- А ты гений Ганс! - Хуппенкоттен похлопал его по плечу... - Я его расколол! - самодовольно заявил тот запивая бутерброд с розовой "салями" большим глотком натурального кофе с сахаром... - Ну не совсем.... - Хуппенкоттен смотрел на Ганса с видом доброго дядюшки... - Он поплыл ... Он назвал фамилию- "Гор". Ищите этого парня. У него редкая фамилия... Он из бонз-предателей... Я не зря голодал почти две недели и вживался в образ... А ты меня бил... причём для достоверности - больно... - Всё это ради фюрера Ганс... Теперь ты получишь внеочередное звание и усиленный паёк... А теперь - тебе необходимо отдохнуть... Ты был на взводе целых две недели... а перед этим - почти год вживался в образ... - Чепуха ... за то не на фронте.... - я тебе благодарен... - Ничего... сейчас придёт медсестра... осмотрит тебя... сделает инъекцию витаминов....
И вправду... в дверь вошла улыбающаяся медсестра и принесла шприц и шоколадку на подносе... -Это для компенсации затрат организма... как танкистам в санатории...
Быстро и легко сделав укол, медсестра удалилась..., а Хуппенкоттен поддерживая обмякшее тело, с закатившимися и помутневшими глазами - передал его пришедшим в комнату эсэсманам... а потом распорядился... - Завтра в девять - поднимите этого предателя Остера пинками... возможно он будет что-то мычать... но вряд ли... этот иуда спятил - повесьте его по приговору - сразу после адмирала....
Ротенфюрер буркнул "Яволь"... и откозыряв вышел....
Я всегда удивляюсь тому, как совершенно по разному едят все наши члены экипажа, а так же некоторые гости, которые иногда "загастёвываются" на неопределённый срок. Возможно, никому, кроме меня, это совершенно не интересно, но я всё таки попробую описать процесс поглощения пищи каждого из нас, может это описание кому-нибудь пригодится.
И так, начну с себя. Меня почти не возможно увидеть сидящей за обеденным (или ужинным) столом, ну разве только за чаепитием с подругой, а так я обычно ношусь по камбузу, стараясь всех накормить и обслужить. И это вовсе не потому, что страдаю отсутствием аппетита, совсем даже нет, просто в процессе приготовления пищи, я так успеваю "напробоваться", что чувствую себя совершенно сытой. Короче, я ем на ходу или на бегу, всё подряд, не соблюдая никакого ритуала.
Теперь о моей любимой подружке. Моррка появляется на Камбузе всегда с одним выражением лица, со страдальческим, наверное, она заранее уверена, что я буду её потчевать рыбой или морепродуктами, которые она терпеть не может. И мне так приятно наблюдать как меняется это выражение если она видит на столе любимые ею блюда, особенно когда это "сухомятка" в виде пирогов или бутербродов, тут она начинает просто сиять. Я думаю это всё оттого, что она не любит отрываться от чтения, а самая удобная еда при чтении - это кусок чего-нибудь положенного на хлеб. Да, да, я чуть не забыла. Шоколад! Волшебное слово, стоит его произнести, и Морра тут как тут, причём любит она его в любом виде и состоянии.
С женщинами покончено, принимаюсь за мужчин. Кэп! Тут скорее всего надо говорить не об еде, а о питье. Вик всё время пьёт, кофе, чай, бульон, рассол и др. напитки. А если он всё-таки что-то ест, то обязательно при этом это что-то чем-то запивает. Поэтому на Камбузе (да и вне его) Капитан всегда со стаканом, бокалом, чашкой или кружкой в руках.
Пёска. У нашего Водолаза отменный аппетит, и практически нет никаких предпочтений, он ест, всё, что я ему подаю, а иногда просто заскакивает на Камбуз, чтобы соорудить себе какой-нибудь закусон, потому что закусывать ведь надо чем-нибудь, чтобы быстро не охмелеть. При этом Пёску легко можно накормить и рыбой, не откажется он и от салата, супа или овощной запеканки. Он один из всех членов экипажа, кто по утрам с удовольствием ест каши...ну, если не с удовольствием, то и без недовольства.
Рики. Вот тут, граждане-товарищи, сказать мне совершенно нечего. Я так редко вижу Рикушу на Камбузе, что подозреваю его в том, что он сам себе втихаря где-то готовит, картошечку запекает, например, на какой- нибудь лабораторной горелке.
Теперь о бывших Призраках. Артём ест совершенно машинально. Такое ощущение, что он даже не смотрит на содержание тарелки, просто садится за стол, берёт ложку (вилку, нож) и начинает поглощать, спокойно, не торопясь, но и не смакуя, пережёвывая ровно столько раз, сколько необходимо, никогда не принюхиваясь и не огорчаясь. Именно его питание я бы охарактеризовала процессом. В тот момент, когда он насытился, а произойти это может и на первом блюде, и на втором, и даже на десерте, он откладывает столовые приборы в сторону и встаёт из-за стола. И даже обещание манны небесной не могут его за этим столом удержать.
Макс. Вот на кого люблю смотреть во время еды, так это на Максима. Вот просто одному ему бы и готовила, так вкусно он ест. И понюхает всегда, и попробует, и доест всё до конца, а ещё и корочкой хлеба подберёт весь соус с тарелки, после него хоть посуду не мой. А уж на похвалы никогда не поскупится, да не просто буркнет стандартное "спасибо", а распишет всё, что ему особенно понравилось, а иногда и совет даст, да всегда такой дельный, что сразу видно неравнодушного едока.
Игорь. Особый случай. Игорь у нас совершеннейший гурман. Его отношение к еде заслуживает отдельного рассказа. Во-первых Игорь всегда переодевается к ужину. Нет, не смейтесь, но это именно так, он появляется на Камбузе в костюме, а иногда, в особо торжественных случаях, и при галстуке. Я пока ещё не совсем "устаканилась" в своём отношении к этому человеку, но за эти его "переодевания" не могу его не уважать...Теперь о самой еде, я всегда особенно тщательно сервирую стол для Игоря, начищаю приборы, выстраиваю в ряд фужеры. Это совсем не значит, что я другим членам экипажа подаю грязную посуду, но Игорь всё-таки получает больше моего внимания. Думаю, что делаю это потому, что боюсь перед ним опростоволосится, ведь он знаток разных кухонь и высочайшего этикета. Одно плохо, он никогда не озвучивает свою реакцию, я не знаю нравится ли ему блюдо или нет, ведь не зависимо от его пристрастий, он всегда оставляет на тарелке чуть ли не половину порции.
Кирюшка. Да тут и говорить нечего, мальчишка, растущий организм, лопает всё подряд и в неимоверном количестве. Как все дети не любит овощи, а любит колбасу. Во время еды вокруг него творится хаос и безобразие, поэтому я всегда стараюсь посадить его в самом конце стола, чтобы он никому не мешал, и чтобы никто не видел как я подкладываю ему самые лучшие куски. Вот с ним об этикете можно не беспокоится, да и посуду ему лучше давать одноразовую, потому что в руках у него всё горит, стаканы разбиваются, тарелки раскалываются, а ложки с вилками теряются.
Думаете я забыла про Фёдора? Никак нет. Этот ел всегда очень аккуратно, можно даже сказать лаконично, если это слово подходит для еды. Принимая от меня тарелку с порцией, он всегда точным движением ножа отсекал то количество, которое собирался поглотить, а остальное нетронутым возвращал мне. я всегда удивлялась этой его педантичности, хотя такое отношение к продуктам мне даже симпатично, как говорится, ничего в таз, всё в нас.
Ну а теперь об Алексе. Именно он подвиг меня на это описание, вернее его отношение к еде. Вот уж кто обжора, так это Алекс. Не знаю что на него так повлияло, трудное ли детство или страх перед нанимателями, а может быть он просто едой заглушает скуку, но и утром, и днём, а может быть и ночью, он набрасывается на еду, как тигр в клетке после недельной голодовки. И не важно что я ему приношу, он сметает всё подряд. Для эксперимента, я стала носить ему еду каждые два часа, так, не поверите, он за эти два часа успевает так проголодаться, как нормальный человек за сутки. Я было дело подумала, что у него там в капсуле время по другому течёт, но не тут то было, у него часы на руке, и они показывают те же два часа. Не смогла удержаться от расспросов, и выяснила только то, что у него всегда был завидный аппетит, а так, как раньше там, где он жил, у него не было семьи, то он всегда питался в кафе быстрого питания, и только теперь понял как вкусна и полезна пища домашнего приготовления, поэтому не может отказать себе в удовольствии и готов есть всё мною приготовленное. Вот так.
Операция "Гелиополь" Крах Адмирала. Флоссенбургские беседы. Часть 1
21.00 8 апреля 1945 года Южная Бавария. Верхнепфальцский Лес. Концлагерь Флоссенбург.
Невысокий седой человек, с военной выправкой но в гражданском костюме хорошего покроя сидел перед следователем 4-го управления РСХА штандартенфюрером Хуппенкоттеном и приветливо улыбался.
- Вы хорошо держитесь адмирал. Для изменника - очень хорошо, я даже бы сказал - нагло.... - Я не изменял фюреру и рейху, Хуппенкоттен, и вам это хорошо это известно. - Вы считаете свой арест недоразумением? Ждёте, что я похлопаю вас по плечу и скажу "всё в порядке дружище - вы прошли это испытание с честью... вас ждёт фюрер с очередным орденом"? Напрасно... Здесь вы - никто а скоро станете ничем.... - Посмотрим. - и глаза узника стали чуть строже.... - Ждёте что вас освободят англичане или... русские? Канарис на службе у большевиков... смешно.... - Чего вы хотите Хуппенкоттен, по-моему многочисленные перекрёстные допросы на Принцальбрехтштрассе свидетельствуют в пользу моей невиновности, ни один из свидетелей не указал на меня как на заговорщика или предателя... - Вы так думаете? А что вы скажете насчёт своего альтер-эго? Хотите повидаться с Хансом Остером? - Хансом Остером? Вы ещё не угробили Ханса в своих подвалах? Кстати... почему я его не увидел ни на одном из допросов? - Увидите.... но сначала с вами побеседует мой шеф... - Группенфюрер Мюллер? Его потянуло на беседы? - Нет. С вами хочет побеседовать обергруппенфюрер сс Кальтенбруннер. - Майн Гот ... как торжественно.... Ну и что нужно от меня австрийскому дровосеку... - Он скоро приедет и сам вам скажет. И советую с ним не шутить...
Прошло долгих пятнадцать минут, в течение которых Хуппенкоттен перелистывал лежащее на столе дело, делая пометки в своём блокноте.... Наконец в коридоре бункера послышались шаги, заскрежетал замок камеры и в неё вошёл высокий, под два метра ростом, широкоплечий эсэсовец с массивными, словно вырубленными из камня чертами лица, с многочисленными шрамами. Знаки различия генерала войск эсэс на кителе довершали угрюмую картину. Следом за ним вместе лагерным ротенфюрером вошли два охранника. Кальтенбруннер (а это был именно он.... поскольку в рейхе были только два таких здоровяка с изуродованными мордами - обергруппенфюрер сс Эрнст Кальтенбруннер и оберштурмбанфюрер сс Отто Скорцени) глухим грубым голосом произнёс: - Все пошли вон... кроме тебя разумеется! - и он ткнул пальцем в сторону Канариса. Вытянувшиеся по струнке эсэсовцы всех мастей, включая Хуппенкоттена быстро покинули камеру.... - Ты ... - он кивнул правому охраннику - проверь комнату с аппаратурой, выключи запись и обесточь прослушку... Возьми техника в машине и обрежь дублирующие сети... На всё - десять минут. - Ты - он ткнул пальцем в другого охранника - любого кто сунется к камере во время разговора - убить на месте... Пусть подождут на улице.... Охранники щёлкнув каблуками отправились выполнять распоряжение... Заскрежетал замок закрываемой камеры... - Поговорим о погоде адмирал? - и он недобро усмехнулся - Сегодня чудная весенняя погода Эрнст...почти как в Эфердинге во время Аншлюса... - отозвался Канарис. - Разумеется... Вильгельм... и Кальтенбрунер без всякого перехода , длинным размашистым ударом в лицо, сбил Канариса на пол вместе со стулом.... брызнула кровь... - А пока мои помощники обеспечивают конфиденциальность нашей беседы, мне придётся убедить тебя в серьёзности нашего разговора - и здоровяк начал методично избивать ногами пытавшегося подняться на ноги адмирала. Наносил три-четыре удара, отходил и закуривал.... Когда арестованный приходил в себя и пытался подняться - здоровяк сбивал его с ног и повторял экзекуцию... Так продолжалось, пока в дверь не постучали. - Зайди... - рявкнул эсэсовский генерал... В дверь зашёл один из его охранников и доложил: аппаратура выключена, дублирующая сеть обрезана, посторонние удалены, всё готово к дпросу... - Хорошо... Выйди. Посторонних не пускать. - Яволь - козырнул охранник и вышел за дверь, клацнул замок... Кальтенбруннер не торопясь закурил и уже спокойно... с ухмылкой смотрел , как невысокий, цепляющийся за остатки гордости седовласый человек поднимался с пола и пытался усесться на стул... Наконец Канарису это удалось.... У него распухла переносица но зубы он сохранил, и хотя рассечённые в нескольких местах губы обильно кровоточили - он улыбался... а затем спросил своего мучителя... - За что? Что Вы хотите? - Ничего... я лично - ничего. Я просто хотел довести до тебя простую истину - что тебя уже почти нет... У тебя собственно только один выход - предложить фюреру нечто такое - что заставило бы нас пересмотреть свои взгляды на твою судьбу.... Что ты можешь предложить в обмен на свою жизнь? - У меня ничего нет - адмирал дёрнулся на стуле, когда здоровяк-австриец замахнулся на него рукой.... - Дрожишь... - и эсэсовский генерал хрипло засмеялся.. - Ты тоже скоро будешь дрожать.... - глаза адмирала недобро блеснули, и он выпрямился на стуле, казалось в нём проснулся боец... - У меня есть это слово "будешь" а у тебя почти что и нет... -Посмотрим.... - Пока есть чем смотреть и слушать - слушай... нам нужны всего лишь номера счетов и теневая бухгалтерия, мы хотим получить весь расклад по операции "Гелиополь"... по обеспечению будущего Германской промышленности, в условиях оккупации Германии. Нам нужен этот архив. Намекни где он, какие банки каких стран хранят наше золото, и какие корпорации будут пользоваться ими... - А что, золото партии на ваших личных счетах разворовано? Потрясите Бормана.... как он долгое время тряс завоёванные страны и промышленников.... Это золото было добыто задолго до фюрера и принадлежит Германии - ответный взгляд адмирала по волчьи ожёг эсэсовца... Кроме того ты не доказал моей вины, а на твою глотку скоро найдут петлю англичане или русские.... - Всё в будущем Вильгельм... обо мне всё в будущем.... а о тебе уже в прошедшем... но я тебя услышал и доложу Гиммлеру.... - Австриец зло ухмыльнулся... - прощай... сегодня у тебя будет прощальный допрос....- и Эрнст Кальтенбрунер поднялся во весь рост, распрямил плечи и повернувшись крикнул : "Я закончил. Уходим" Дверь открылась, эсэсовец вышел не глядя в сторону адмирала... за ним ушла его охрана а в камеру спустя несколько минут зашёл следователь 4-го управления РСХА - штандартенфюрер сс Хуппенкоттен...
Операция "Гелиополь" Дело о пропавшем лейтенанте. Крах адмирала.
Федеральный архив Германии.
Выписка из рапорта Ханса Дорра, штурмбанфюрера СС, командира 9 полка "Германия" 2-й танковой дивизии СС "Викинг" .........В числе героически погибших офицеров вспомогательных служб ремонтного батальона могу отметить прикомандированного ко 2-му танковому батальону инженера-электрик обер-лейтенанта Альберта Мюллера. Этот доблестный офицер погиб исполняя свой воинский долг, во время налёта вражеской штурмовой авиации, когда производил ремонтные работы средних танков Т5 под вражеским огнём на рубеже Столбцы-Минск 11 июля 1944 года..... его останки похоронены возле д. Колосово на временном солдатском кладбище вместе с останками других солдат третьего рейха до конца сражавшихся с превосходящими силами противника.
Выписка из рапорта генерал-майора Гелена, начаьника 12 отдела Генерального штаба Вермахта "Иностранные армии Востока". ........ Прикрывая манёвр 2-го танкового батальона 5 танковой дивизии СС, Обер-лейтенант Теодор фон Лекс совместно с лейтенантом Стависки, абвер команда 203, сдерживали превосходящие силы врага до того момента, пока более 60 процентов всей бронетехники не пересекли водную преграду. После этого под натиском вражеских самоходок, партизан и под непрерывным огнём авиации и артиллерии противника заминировали и подорвали мост, тем самым отсекли личный состав и технику танкового батальона от нападения врага с тыла, позволили выйти танковому батальону на новый оборонительный рубеж. Лейтенант Стависки при этом погиб во время бомбардировки. Рекомендую: присвоить обер-лейтенанту Теодору фон Лексу звание гауптмана. Оставить Теодора фон Лекса в распоряжении отдела "Иностранные армии Востока" в связи с нехваткой в отделе квалифицированных специалистов по диверсионной работе в прифронтовой полосе......
Я читал архивные справки и вспоминал старую белорусскую сказку, о том, как после смерти колдуна в его тело и кожу влезли бесы и стали творить всякие непотребства.... В данном случае Альберт Мюллер окончательно занял тело, судьбу, место в реальности - Теодора фон Лекса, стирая свою собственную судьбу и похоронив своё имя.... От ремонтного взвода ремонтного батальона 5-й дивизии СС Викинг, после налёта фронтовых бомбардировщиков ничего не осталось... Возле Колосово, в общей яме, впопыхах хоронили куски тел в обрывках формы.... И я не желал лезть в куб прозрения, чтобы стать свидетелем того, как этот парень наводит советские бомбардировщики на собственную походную реммастерскую, чтобы окончательно похоронить память о самом себе вместе с солдатами и техниками.... пусть даже и третьего... его за ногу... рейха. А потом достаёт, заранее заготовленную форму и документы Лекса, чтобы через несколько дней объявиться в одном из походных формирований пятой танковой дивизии и отчитаться о "подвиге".... якобы совершённом им при взрыве моста... Воистину беспринципный, жестокий и рационально мыслящий чернокнижник родился в тот миг перед моим мысленным взором, и я пообещал самому себе - что буду очень осторожен - разматывая клубок под кодовым названием "Гелиополь".....
...Картинки мелькали калейдоскопом, даже когда уже всё было позади, и я, зевая, тянул свою вахту. Подводная лодка, спецы из морской пехоты, хранитель, саркофаг, капсула, Фёдор, закидывающий караульных в порталы... И его долгий взгляд. Прощание? Или уверения в продолжении приключений? Ведь неспроста же он оставил нам эту посылку? Куда она должна была прибыть? Судя по обрывкам информации от РИка там могли быть и сокровища, и мумия какого-то мистического товарища, и неведомые Врата, что открывали доступ в некое пространство. Значит он решил, что именно мы должны доставить этот груз. Но куда? По словам Ангела, бритая копия Фёдора о месте назначения посылки не имела понятия. Как она ни пыталась его растормошить.
Ангел. Иногда она раздражается бездействием мужской половины экипажа в каких-либо вопросах, решительно сбрасывает фартук, вытирает руки, и идёт всё делать сама. Ну а что, если мы тормозим, надо же кому-то включать драйв. Вот и притащила ко мне на разборки Макса с Игорем. Мол, ставят эксперименты над друзьями. Оказалось, это они спустили за борт шлюпку с Моррой и Старпомом. По их версии корабль начал тянуть из них силы. Мне тоже показалось, что наши влюблённые стали хуже выглядеть. А если сюда присовокупить слова дедушки-домового, о боли, причиняемой порталами Летучему, и что он пытается защититься сам...
Что Летучий далеко не прост, как задумывали его создатели, я понял давно. Но о таком количестве сокровенных тайн нашего корабля даже подозревать не приходилось. Он неохотно ими делился, и только в моменты эмоциональных всплесков, или событий навроде опасности гибели членов команды. Ну или когда ему самому требовалась помощь.
Кирилл ворвался в помещение рубки, вырвав меня из лёгкой дрёмы. Он запыхался, и пару минут не мог произнести ни слова, тараща на меня глаза.
-Шлюпка... Морра... Трос... - Слова выпадали из него безо всякой связи друг с другом, отчего тут же терялись в эфире. - Оторвались!
А последнее восклицание объявило красный уровень тревоги. Наши друзья теряются в открытом океане! Отстали от корабля! Это было чрезвычайное происшествие, случившееся при попустительстве капитана! Я уже протянул руку к Большой Красной Кнопке, которая взорвала бы ночь рёвом сирены, поднимая всех на ноги. Но тут штурвал сам собой бешено завертелся, кладя руль, и чуть ли не валя корабль на борт. Мы еле успели схватиться за поручни, чтобы не упасть. Что ещё за новости?! Резкий разворот судна на обратный курс? Я сам собирался это сделать, чтобы вернуться за оторвавшейся шлюпкой. Но кто-то меня опередил. Неужели...
Тем временем опять же без моего вмешательства Летучий несколько раз громогласно прогудел. Он уже завершил манёвр, выведя себя из критического крена. Я снова убедился в его возможностях. Однажды меня точно так же снимали с острова. Летучий пришёл на помощь, запустив все свои системы без участия оператора. И именно тогда, когда мне она была жизненно необходима.
Через минуту на мостике стало тесно от народа. Резкая смена курса повыбрасывала спящих из кроватей. Мореходы проснулись и побежали к вахтенному, чтобы получить ответы, и высказать претензии за ушибы и ссадины. Ор поднялся нешуточный. Объяснить что-либо в таком гвалте было невозможно. И только когда машинный телеграф со звоном перекинул ручку в положение "стоп-машина", крикуны ошарашенно замолкли. И стояли столбами, пока сигнал "Человек за бортом!" не вывел нас из ступора. Тогда все забегали со смыслом, согласно аварийного расписания. И освободили наконец мостик.
-Спасибо, дружище... - сказал я, благодарно погладив штурвал, который до сих пор украшали тритоньи шкурки. В ответ Летучий мигнул лампочками приборной доски. Ну, или мне так показалось...
Теперь, когда мы знали, что "Летучий" нас услышал и придёт за нами, стало спокойнее. Но время шло, а корабля не было. Я опять начинала волноваться, на что Артём только крепче обнял меня и проговорил:
– Ещё слишком рано, ещё и получаса не прошло с тех пор, как он нас услышал.
– Не может быть! – изумилась я. – Мне показалось уже больше времени прошло.
– А мне – меньше, – едва слышно проговорил он.
Я уютнее завернулась в плед и ближе придвинулась к своему спутнику – даже на этих широтах предрассветные часы были прохладными. Артём обхватил меня обеими руками.
– Он погибал вместе с теми кораблями и воскрешался? – помолчав, спросил он.
– Нет, – ответила я, – он просто покидал разбитый остов и возвращался к своим хозяевам.
– Он был лишён даже надежды на смерть... на избавление, – вздохнул Артём, – обречённый на вечные муки... Хотя смерть – это тоже порой не избавление.
– Ты о вас? – быстро спросила я.
– Нет, – улыбнулся он, – мы просто жили и просто умерли. Конечно, что-то не складывалось в жизни, на что-то роптали, но в целом мы жили не хуже и не лучше других. Мы были обычными людьми.
– А в прошлой жизни? – спросила я. – Как ты думаешь, кем мы были в прошлой жизни? Может быть, мы уже встречались?
– Но ведь не все живут по несколько жизней, – заметил Артём. – На самом деле возвращаются единицы, большинство живущих живут в первый раз.
– А вы?
– Мы – один раз, все четверо. До того, как мы появились на свет в виде Игоря, Максима, Кирилла и Артёма – мы вообще не существовали.
– Вы не можете этого помнить, – назидательно проговорила я, – никто не помнит своих прошлых жизней.
– Это люди не помнят, – снова улыбнулся Артём. – Понимаешь, память человека и память призрака – это разные процессы. У человека она ограничена возможностями мозга – он помнит то, что в него закладывается в течение жизни, не более. У призрака память освобождена, когда душа становиться бесплотным духом, она знает всё, что с ней было за всё время её существования.
– Да? – недоверчиво спросила я.
– Да, – кивнул он. – Мы долго были в том месте, куда попадают души после смерти тела, лет десять точно… Да ты и сама там была. Мы там многих видели и со многими говорили, так что у нас было предостаточно возможностей узнать всё о всяких реинкарнациях, переселениях и прочее, прочее, прочее…
– А я никого не видела, – заметила я.
– Потому что ты попала туда живой, не в своё время. Твоя душа была всё равно связана с телом, потому ты никого не видела и ничего не вспомнила из того, что могла бы вспомнить, если бы эта жизнь была у тебя не первой.
– А вы кого там видели?
– Многих. Начиная от тех, кто, как и мы, жили в первый раз и умерли в первый раз, и заканчивая теми, чья первая жизнь произошла на заре времён. Кирилл очень переживал, что ему нечего вспомнить. Мы тогда над ним подсмеивались.
– Тёма, я давно хотела спросить...
– Что?
– Когда вы разделились, ты был таким тихоней, они тебя в грош не ставили, даже Кирюшка... А потом ты стал самым авторитетным среди них, даже Игорь к тебе прислушивается. Каким ты при жизни был?
Артём неожиданно рассмеялся. Он тоже устроился поудобнее, помолчал немного, а потом ответил:
– При жизни я был тихим ботаником-очкариком. Сколько себя помню, я читал. Сёстры говорили, что я родился с книжкой в руках, а мама никак не могла вспомнить, как я научился читать. Она помнит, что показала мне буквы, когда мне было года два, а потом в какой-то момент обнаружила, что я уже читаю.
– А фехтованием ты в школе занимался? – спросила я, вспомнив, как он орудовал шпагой, защищая Кирилла и меня от щупалец Седьмого.
– Я вообще не занимался спортом, – ответил Артём, – я не занимался ничем, кроме чтения.
– Тогда как же?
– Вот слушай... – перебил меня Тёмка, и я замерла, боясь спугнуть этот миг откровенности. – Всё, что я читал, я запоминал. Но это была лишь теория – практики у меня не было почти ни в чём. Так получилось, что ребята ещё в поезде поняли, что я последний зануда, и уже тогда начали подсмеиваться надо мной. Когда же мы стали единым духом, они уже откровенно издевались, а я даже не мог ничего ответить, потому что... что ответить в этом случае? Я же не мог подраться с ними, да и драться не умею. Когда мы разделились, в первое время было ещё хуже. Мы растерялись, друг без друга чувствовали себя одиноко и слабели. Потом как-то адаптировались и поняли, что можем существовать независимо. Вот в то время Игорь как-то в сердцах бросил мне, мол, ты вот всю жизнь над книжками корпел, что они тебе дали, ботаник безрукий... Вот тогда случилась первая драка, и я обнаружил, что всё то, что я живым знал лишь в теории, теперь могу использовать на практике – ведь мне не надо принуждать к действию нетренированное тело.
– А ребята? – я была в изумлении. – У них тоже есть какие-то способности, вроде твоих?
– Игорь интересовался языками, он и при жизни в совершенстве владел как минимум пятью, если не больше. Сейчас он знает все, с которыми ему приходилось сталкиваться. А незнакомые он начинает понимать в считанные минуты – ему достаточно послушать или почитать что-нибудь на новом языке. Максим – механик, как мне книги – так ему механизмы. Так что...
– А Кир?
– А вот Кир ничего особенного не умеет, – вздохнул Артём, – он же просто мальчишка. Но он занимался спортом – акробатикой, плаванием, лёгкой атлетикой. Поэтому он теперь и скачет по мачтам как обезьяна! Компенсация ему за огорчения по поводу единственной жизни – ловкость и гибкость.
– Он на самом деле был так огорчён?
– Поначалу – нет. Потом, когда стал узнавать, что некоторые уже жили и умирали не по одному разу – завидовал им. Но кое-кто рассказывал ему о своих предыдущих жизнях, и он бывал потрясён – оказывается, прожив одну жизнь великой знаменитостью, в следующей можно оказаться безвестным нищим или отъявленным бандитом… Ну а позднее уже и сомнений не оставалось в том, что мы один раз жили. Мы же долго болтались там. Слышали даже изредка, как обсуждается наша судьба – мол, нельзя же держать объединившихся здесь вечно, и, если бы хоть у одного из нас была прошлая жизнь, она могла бы дать зацепку к тому, куда нас отправить. А так – наша слипшаяся субстанция была слишком противоречива, чтобы можно было принять правильное решение.
– Почему они не разделили вас ещё тогда? – спросила я. – Демон сказал однажды, что вы – не единственные объединившиеся.
– Нас не смогли разделить, потому что мы стали не просто слившимися душами, мы стали единым целым, можно сказать – единство противоположностей. То, во что мы превратились, было одним мятущимся существом. Мы были… единственным таким случаем. Однажды мы услышали, как в обсуждении нашей судьбы прозвучало слово «предназначение», но… относилось это к тому, что с нами произошло или нет – мы так и не узнали. То же самое говорил позднее Демон. И... и Ангелы смерти, которым ты не отдала меня.
Артём стиснул меня так, что мне стало трудно дышать. Если бы он сейчас спросил, люблю ли я его, я бы, наверное, ответила утвердительно...
Операция "Гелиополь" Дело о пропавшем лейтенанте. Крах адмирала.
Допрос гауптмана Теодора Фон Лекса
Берлин Принцальбрехтштрассе 20 января 1945 года
- Ваше имя, фамилия, звание? - Теодор фон Лекс, гауптман, дивизия Бранденбург 800 - Кто Ваш непосредственный начальник? - Генерал-майор Гелен. - Вы знаете зачем вы здесь? - Нет. - Какие-нибудь предположения имеются? - Нет. - Как давно вы знакомы с доктором Отто Ресслером? - Я с ним не знаком. - Вы принимали участие его опытах в лагере Дахау, дважды. - Там было несколько учёных, я ими не интересовался. - Что вы делали? - Был объектом для исследований. - Подопытным? - Наверное. - По чьему приказу вы делали это? - Распоряжение я получил через своего командира от шефа Абвера адмирала Канариса. - Кто курировал работы от Аненербе? - Мне говорили, что сам рейхсфюрер. - Кто говорил? - Оберфюрер Зиверс, при первой и единственной встрече, перед поездкой в Дахау. - Хорошо. Сколько раз вы участвовали в опытах? - Дважды. - А потом? - Потом меня отозвали. - Когда вы участвовали в опытах во второй раз, вам ничего странного не бросилось в глаза? - Тогда взорвалась установка. И я чуть не сгорел заживо. - Вот именно. При подготовке к опытам не было ли каких нибудь странностей? - Там всё было странно. Но мне сделали инъекцию, я смотрел на всё спокойно, потом уложили на каталку, присоединили электроды. Привели подопытных из состава заключённых. Уложили каким то особым образом на полу вокруг ... Учёные называли это "врата". Один из учёных громко произнёс несколько слов на неизвестном языке и замкнул рубильник. - Заключённым делали инъёкции? - Нет, их просто положили на пол и по очереди начали вскрывать вены. Кровь лилась в бороздки на полу и образовывала странный узор, наподобие лабиринта. Два ассистента стучали в бубны. - В бубны? - Да, ритмично стучали. Затем меня потянуло в сон и я прикрыл глаза. - Так вы спали? - Нет, спать не получалось. Это было какое-то промежуточное состояние. - А затем? - А затем всё залил яркий бело-фиолетовый свет, и я услышал шипение. - Что вы сделали дальше? - Я зажмурился и встал с каталки, сорвал с себя провода, посмотрел на пол... и обратил внимание на то, что шипение раздавалось со всех сторон, по полу текли золотые ручейки , а кровь которая шла из заключённых запеклась... Некоторые из них были ещё живы, хотя кожа у них обуглилась. Я помню, что когда их приводили и укладывали - их лица имели бесмысленное выражение. А тут - они будто бы проснулись... - Они кричали? - Нет. Они просили... - О чём? - Они просили их убить! - И вы.... - И я добивал их... Я перепрыгнул золотые ручейки и дошёл до стола, взял с него нож... старинный, похожий на хиршфангер, только чуть длиннее, тоньше, и очень острый. Мне пришлось дорезать четырёх.... из двенадцати - Вы помните кого именно? - Нет... Да... Не совсем. Трое были почти зажарены, и хрипели.Целее всех был молодой рыжий мальчишка, лицо и волосы у него не обгорели, поэтому он выглядел лучше. И смотрел прямо на меня. Прямо в глаза. - И вы его...? - Да, это же был подопытный человек. Даже зверя нельзя мучить. - Никогда не подумал бы что головорезы из Бранденбурга 800 способны на сентиментальность. А потом? - Потом меня ударило электрическим током, я упал прямо в расплавленные лужицы из золота, от боли я потерял сознание. - Да. Мы знаем. Вас уже осмотрел доктор и подтвердил факт термического ожога груди шести-семилетней давности.... Кстати... В своём подразделении вы занимаетесь только диверсиями? - Мне запрещено об этом рассказывать. - Тогда выражусь точнее. Вы были когда-нибудь в Риме? В Ватикане? Вели ли вы какие нибудь переговоры от имени адмирала Канариса? Передавали ли какие нибудь документы, и кому? - Нет. В Риме я ещё не был. - Ещё? Вот как? Вы много путешествуете? А где вы уже были? - Спросите у генерала Гелена. Мне запрещено об этом распространяться. - Вы в Гестапо гауптман! Не забывайтесь... - Затребуйте дело, там всё есть... - Хм. Экий упрямец. Да! Мы знаем где и когда вы были. Ваш начальник генерал-майор Гелен предоставил полную раскладку ваших операций. Знаем мы и то, что разведчик из вас, прямо скажу никакой. Ни одной вербовки, ни одного агента. Только тупое и прямое выполнение приказов. Вы мясник - Лекс! Где ваше дворянское происхождение? Вы тупой солдафон. Надо прирезать - прирежете, надо пристрелить - пристрелите, надо украсть - вы не украдёте а ограбите и убъёте. Никакой игры. - Я выполняю приказы группенфюрер. - Все мы выполняем приказы! Я не знаю, что в вас Гелен нашёл? У меня таких как вы - всё 4-е управление. Здесь сидят - на фронт боятся попасть. - Вы меня отозвали с фронта. - И туда же отправлю. Всё. Вопросов больше не имею. Идите Лекс - сражайтесь за рейх и фюрера. На заговорщика из команды изменников Канариса - вы не очень то и похожи. Кто только сказал, что вы выполняли особые поручения? Вы просто бандит .... Идите.
С этими словами невысокого роста человек, с живыми и злобными чертами лица и умными глазами махнул в сторону дверей рукой. Затем поправил воротник чёрного кителя и углубился в бумаги.
Допрашиваемый встал, вытянул руку в нацистском приветствии и чеканя шаг вышел из камеры в сопровождении двух эсэсовцев. Через полчаса он покинул здание РСХА, на губах его играла тень улыбки...
Пусть вам в жизни всегда дует попутный ветер и пусть всегда будет семь футов под килем! А остальное уже сказано до нас, и мы только присоединяемся к общим поздравлениям и пожеланиям!
Вик, дружбан мой дорогой! Долгих лет тебе жизни крепкого здоровья, счастья и удачи во всех начинаниях :)) И никогда, никогда, никогда не ощущать что жизнь якобы прожита зря :)
Есть отважный Капитан, Он объездил много стран, Виртуальный бороздя океан. Он Старпомом побывал, Повидал девятый вал, Но из бурь всегда "Летучий" выручал! И сегодня в строю Стоя пропоём мы оду свою:
Капитан, Капитан, с Днём рожденья Поздравляет вас весь ваш экипаж! Вы у нас лучше всех без сомненья, Мы гордимся тем, что вы у нас наш!
Впереди вас, Капитан, Ждёт ещё немало стран, Ведь в душе вы простой мальчуган. Так пускай же всё у вас Получается на раз, Пусть здоровья будет много у вас! И финансы - ручьём, А романс для вас мы сами споём:
Капитан, Капитан, с Днём рожденья Поздравляет вас весь ваш экипаж! Вы у нас лучше всех без сомненья, Мы гордимся тем, что вы у нас наш!
Дорогой Капитан, с Днём рождения! Пусть у вас всё будет чудесно и замечательно, пусть не огорчают вас ни здоровье, ни финансы, пусть удача не оставляет от вас ни на миг, а родные пусть будут настоящим тылом, и пусть все желания исполняются, причём именно в том порядке, в каком вы хотите!
– Он услышал нас, родная, – тихо ответил он, глядя прямо перед собой.
– А что ты сейчас говорил? Вернее – что мы говорили? И почему я тоже это говорила?
– Я не знаю точно, – Артём отвёл глаза и сел, – теперь надо ждать, он найдёт нас.
– Ты опять уходишь от ответа? – настаивала я.
– Нет, не ухожу, – вздохнул он, – я действительно не знаю... Точно не знаю. Однажды я говорил с Демоном, это было в тот день, когда ты помогла мне остаться и стала сама призрачной... Ты ведь помнишь? – дождавшись моего утвердительного кивка, он продолжил: – Ты спала, и я просто сидел рядом с тобой... Демон говорил странные вещи о тебе и о "Летучем". И обо мне. Но я едва слушал его, потому что боялся потерять тебя и не мог думать о чём-то другом. Иногда мне вспоминаются отдельные фразы. И сейчас, когда ты рассказала мне про обряд и стала звать корабль, я вспомнил. Демон сказал, что, когда придёт время, раб должен стать свободным и он должен услышать об этом от друга, который позовёт его на родном языке. Я тогда был уверен, что это какой-то бред. Теперь я понимаю, о ком шла речь.
– Он создан рабом и смог воспротивиться... – прошептала я. – Значит, время пришло? Но на каком языке?
– Когда ты рассказала, что обряд проводили монахи, понять было несложно – в то время они в основном говорили на латыни. Я не силён в языках, понимать кое-какие понимаю, но говорить – не могу. И я очень старался припомнить нужные слова, даже не заботился о том, чтобы сложить их в правильные фразы...
– И что мы говорили? – спросила я. – И я? Я-то как говорила? Я вообще латыни не знаю!
– Мы позвали его по имени, сказали, что он свободен, что он друг нам, что мы его зовём и просим вернуться за нами. А ты просто повторяла мои слова... Мы говорили не одновременно, ты немного запаздывала...
– Volatile... – повторила я, и в ответ из темноты снова просигналил гудок "Летучего". – Это его имя?
– Да, так звучит название корабля на латыни.
Я села рядом с Тёмкой, и мы, накрывшись пледами, стали ждать, когда барк найдёт нас.
– Скажи, почему ты уверена, что тот обряд имеет отношение к нашему "Летучему", если там был галеон? – спросил Артём.
– Эти люди, которые пользуются порталами, я не знаю, кто они, но они настоящие звери, – я вспомнила то, что узнала во время последнего сна, от которого пробудилась в шлюпке. – Сооружение порталов очень сложный процесс, и они решили сделать портативный портал. В то время для такой цели годился только корабль – самолётов не было, автомобилей и поездов тоже... Очень удобно – если они понимали, что какое-то место на планете может заинтересовать их на долгое время, они строили стационарный портал. А в остальных случаях отправляли корабль. Он останавливался, например, около незнакомого берега, команды выясняла, что здесь есть, чем поживиться. Через портал приходили войска...
– И если особых перспектив для захвата не было, они просто грабили и уходили, – задумчиво проговорил Артём. – Действительно удобно – не надо тратиться на содержание войск во время долгого рейса, не надо строить большой корабль...
– Да, – кивнула я, – но корабль – это вещь ненадёжная, он может погибнуть в шторм, разбиться о скалы, сгореть, в конце концов, его могут попросту захватить... И тогда они решили создать... сущность, раба... который сам является носителем порталов. Его помещали на корабль, и он отдавал ему свои способности. Если один корабль погибал, сущность обязана была вернуться к своим хозяевам, а те помещали её на другой... То есть им уже не надо было постоянно налаживать портальную систему – достаточно было сделать её один раз... в сущности. И наш "Летучий" – не первый его корабль, их было много. Тот обряд – это было как раз создание... и теми раскалёнными прутьями, которыми они протыкали... – я не могла говорить спокойно и расплакалась, уткнувшись лицом в грудь Артёма, – этими прутьями они делали в порталы. Он так кричал... И потом, когда открывается портал, он чувствует то же самое, что в тот момент... На корабле семь линий – семь проколов.
– Их снова могут открыть? – спросил он.
– Да, людей, которые знают о порталах, много. И мы должны помочь ему, защитить его. Придумать что-то, чтобы порталы не могли открываться.
– И он сказал, как это сделать?
– Нет, – всхлипнула я. – Но мы должны найти способ.
Сон закончился резко и неприятно. Я обнаружила себя лежащей в не слишком удобной позе. Ощупав чьи-то колени, на которых лежала моя голова, я поняла, что они принадлежат Тёмке, и немного успокоилась, услышав его ровное дыхание – похоже, он тоже спал. Но что-то всё же вызывало странное тревожное чувство. Я прислушалась – вот оно, вода... Вода тихо плескалась где-то совсем рядом.
Я подняла голову. Вокруг была ночь. В небе, расчистившемся от вечерних облаков, висела огромная луна, заливая море своим неверным светом. Но и в этом неверном свете было хорошо видно, что мы с Тёмкой вдвоём в шлюпке, и больше вокруг ничего и никого нет.
Я в ужасе вскочила, разбудив Артёма.
– Девочка, как ты? – он привлёк меня к себе, насторожённо вглядываясь в лицо, потом радостно улыбнулся. – Всё в порядке. С тобой всё в порядке.
– Где корабль, Тёма? – я не слушала его. – Где корабль?
– Всё хорошо, – проговорил он, рассматривая теперь собственные ладони, – перед моей вахтой нас поднимут.
– Кто поднимет??? Посмотри вокруг!!!
Артём оглянулся, потом вскочил так резко, что шлюпка закачалась, едва не зачерпнув бортом воды. Он перегнулся через борт у носа шлюпки, пошарил руками по воде, выловил буксировочный трос и потянул его. Очень скоро стало понятно, что буксир ни к чему не привязан... Артём растерянно сел на банку и заговорил...
– Я испугался за тебя... Ты становилась прозрачной, словно таяла у меня на руках... Это казалось лучшим выходом, и... ребята должны были закрепить трос, – закончил он.
– Что ты наделал... – я была просто раздавлена. – Артём, мы с тобой не должны покидать корабль, мы нужны ему.
– Но ты...
– Да он не возьмёт больше, чем можно!!! – заорала я. – Ты понимаешь, что он сейчас должен чувствовать? Ты представляешь, насколько ему тяжело и как ему нужна наша помощь? А мы его бросили! Именно сейчас!!!
Артём в полной растерянности смотрел на меня, а я готова была разрыдаться от бессилия. Артём попытался успокаивающе обнять меня, но я оттолкнула его руки. Он расстроенно отступил и горько прошептал:
– Прости... я просто хотел помочь тебе...
– Тёма, я тебе всё расскажу, как только вернёмся на корабль, – перебила я, – мы должны вернуться, иначе... он подумает, что мы его предали! У нас есть вёсла? Ты знаешь, в какую сторону нам надо?
– Нет, – он покачал головой, – вёсел нет, потому что предполагалось, что шлюпка будет привязана к "Летучему", а куда... когда спускали шлюпку, барк стоял, а потом я тоже заснул...
– Тёма, Тёмка, что ты наделал... – я бессильно села рядом с ним, стиснув ладони.
Артём промолчал, и мне стало стыдно. Он был виноват лишь тем, что любит меня, а я даже не объяснила ему ничего, только наорала. Очень кратко я рассказала ему о жутком обряде.
– Но ведь "Летучему" только четырнадцать лет, – заметил Артём, – а то, что ты рассказала, похоже на Средневековье какое-то.
– То не был "Летучий", – подтвердила я, – я не разбираюсь в кораблях, но мне кажется, это был галеон или что-то другое в то же роде – он был очень громоздкий. Тёма, не сердись на меня, просто мы действительно нужны ему – ему не хватает сил и уверенности противостоять тем, кто его создал.
– Я не сержусь, – Артём обнял меня и прижал к себе, зарываясь лицом мне в волосы, – я же не знал ничего. И я очень испугался за тебя.
– Нам надо придумать, как вернуться, – прошептала я, понимая всю безнадёжность нашего положения, – потом я расскажу тебе всё, что знаю. И, наверное, это надо будет рассказать всем. На борту "Летучего" сейчас нет врагов.
В объятиях Артёма было тепло и уютно, он осторожно целовал мои волосы, и я на несколько мгновений забыла обо всём, впитывая в себя его нежность. Но ледяной страх вдруг кольнул в сердце так сильно, что я слегка вздрогнула, и очарование момента тут же испарилось. Чуткий Тёмка тоже понял это и отпустил меня.
– Может быть, позвать наших? – неуверенно проговорил он. – Может, они не очень далеко – ведь луна не настолько ярко светит, чтобы видеть достаточно...
– Сколько времени мы в шлюпке? – спросила я.
– Ребята пришли на камбуз после окончания вахты Макса – после полуночи, мы ещё долго разговаривали. Думаю, что шлюпку спустили не раньше половины второго ночи. Сейчас... – он внимательно посмотрел на небо, – примерно четыре-пять утра.
– Вахта Капитана… Боюсь, они могли уйти далеко, – вздохнула я.
Мы поднялись на ноги, взялись за руки, как на прогулке в детском саду, и завопили:
Море отвечало нам молчанием. Наши призывы истаивали над водным простором, не достигая ушей наших друзей, которые, скорее всего, даже не предполагали, что с нами случилось. А меня охватывало отчаяние, в сердце рос липкий страх, потому что тому, кто просил о помощи, мы сейчас были так нужны...
Артём удивлённо посмотрел на меня, а потом сильнее сжал мою руку, и мы хором вполголоса стали звать корабль. Всё было тщетно. Я уже готова была разрыдаться, когда Артём вдруг подтянул меня к себе и поставил перед собой. Теперь мы стояли лицом к носу шлюпки, прижавшись друг к другу. Он сжал мои ладони и поднял руки, словно мы обращались к самому океану, и, словно со стороны, я услышала наши с Артёмом тихие, но уверенные голоса:
– Volatile... vacat vobis, liberum... vos amici mei... et beatos vos... venite post me... Volatile...
Шлюпка качнулась, по воде пробежала рябь, лунная дорожка сверкнула на воде от носа шлюпки куда-то вперёд и вправо. И вдруг в ответ на эти непонятные для меня слова ночную тишину прорезал далёкий мощный гудок "Летучего"...
В Библиотеке Моррки тоже не оказалось... Я разыскивала её по всему Кораблю уже почти что час, и куда она только могла подеваться на ночь глядя? Мною были обследованы все облюбованные её закутки, но нигде её не было. А мне срочно понадобилась книга с рецептами вегетарианской кухни, экземпляр которой наверняка хранился в нашей Библиотеке, но без Морры книги меня туда не пускали, а её, как я уже говорила, не было нигде. Между прочим, Артём мне тоже на глаза не попадался, всех видела, даже Алекса в "трубе", а Тёмыча нет...Может это и к лучшему, если не видно ни Тёмы, ни Морры, то какие выводы стоит сделать? Или не надо никаких выводов делать, а лучше пойти и порасспросить мужиков? Чтобы они ни о чём не догадались, начну из далека?
- Макс, Игорь, мальчики, вы Артёма не видали?
- Ангел, зачем тебе Артём? - немедленно отреагировал всех подозревающий Игорь.
- У меня к нему дело есть?
- Какое?
- Если бы у меня было дело к юристу, я бы тебе рассказала, но так, как у меня дело к Старпому, то значит и говорить я буду с ним.
- Нет, не будешь, - усмехнулся Циник, - нет его...нет его на Корабле.
- Что это значит? Как так нет на Корабле?
- А вот так вот, Ангел, нет и нет, сошёл он с Корабля.
- Давно?
- Да уже минут сорок как...или больше...
- Не может этого быть, мы же нигде не причаливали, мы же в открытом море!
- Так он в море и сошёл.
- Хватит мне мозги крутить, Игорь, я же серьёзно спрашиваю.
- А я тебе серьёзно отвечаю, Артём весь вышел...с Корабля, а вместе с ним вышла и Морра.
- Моррка?! Что за бред ты несёшь? Макс, что он выдумывает?
- Энжик, он ничего не выдумывает, - подтвердил Макс, - просто выбрал неправильный тон. На самом деле ребята, Тёмыч и Морра, сейчас в шлюпке, плывут за нами на буксире.
- Зачем?
- Так надо, Энжик, для эксперимента.
- Какого эксперимента, Максик, что вы с ними делаете?
- Да это не мы, это с ними непонятно кто делает...
- Что? Что делает?
- Их кто-то опять в Призраков превращает.
- Чтооооо?!
- Ну да, что слышала.
- Макс, что значит опять? Моррка никогда Призраком не была!
- Я оговорился, Тёмыча опять, а Морру впервые.
- Игорь, Макс, мужики, да что же это такое? Почему? Вы хоть понимаете?
- Нет, Ангел, - посерьёзнел Игорь, - мы тоже пока не очень во всём этом разобрались.
- Так зачем же вы их с Корабля ссадили? Боитесь заразиться?
- Ангел, ну что за глупости ты придумала! Мы просто решили, что это Корабль отнимает у них силы, вот и предложили им в шлюпке "поболтаться" , так сказать вне корабля.
- Игорь, а вы Капитану доложили? Вы его разрешения спросили на подобные действия? Может это вам, идиотам, лучше подальше от Корабля "поболтаться"? А? Возвращайте их немедленно! А то я не знаю что сделаю! Решили они...Решатели! Тут и без вас есть кому решать такие вопросы. Я иду к Кэпу немедленно и предлагаю вам следовать за мной!
Радиограмма от Рики Тики Тави. Через третьи руки. Срочно. Секретно. ПРОДОЛЖЕНИЕ.
Операция "Гелиополь". Дело о пропавшем лейтенанте. Крах Адмирала.
Прошла минута, а затем Хуппенкоттен махнул рукой останавливая киносъёмку, и с улыбкой протянул допрашиваемому сигареты...- кури Ганс- ты хорошо играешь. Только вот здесь слишком жарко, пот размывает грим. Но голос у тебя, и манера речи - не придерёшься... Вылитый Ханс Остер... мир его праху. - Вот его и надо было привезти сюда, а не заставлять отдуваться за него бедного но гордого актёра- двойника. Я уже полгода тренируюсь говорить как он, ходить как он и теперь даже снимаюсь в кинопробах в его роли. Неужели СД не может взять этого генерала за жабры и выпотрошить его перед кинокамерами, неужели зловещие сказки о Папаше Мюллере - всего лишь сказки? После покушения на фюрера у вас есть все полномочия для того чтобы задавить этих зазнавшихся барончиков. Неужели мы - средний класс зря маршировали в штурмовых отрядах и поднимали рейх из руин веймарской республики. - Я разделяю твоё возмущение Ганс, но к сожалению твой герой застрелился в конце 1943 года. Он был под домашним арестом и когда ему предъявили найденные за кирпичной кладкой камина его дневники он не колебался ни секунды. Извлёк из под стола люгер, упёр ствол в подбородок и разнёс себе череп. Мы скрываем его смерть, потому что хотим придавить его шефа - Хитрого Лиса Канариса - и каждый снятый на киноплёнку допрос - это гвоздь в его гроб, а каждый подписанный тобой протокол допроса - это венок на его могилу... - Поэтично выражаешься... - Приходится, с этими уродами из высшего общества, пришедшим на всё готовенькое надо держать ухо востро. Это мы с тобой - как были - так и остались честными немецкими рабочими парнями. А они - только и смотрят, кому бы продать подороже наш с тобой фатерланд....
Радиограмма от Рики Тики Тави. Через третьи руки. Срочно. Секретно.
Операция "Гелиополь". Дело о пропавшем лейтенанте. Крах Адмирала.
21 июля 1944 года Берлин подвал внутренней тюрьмы РСХА на Принцальбрехтштрассе
Штандартенфюрер СС Хуппенкоттен потёр уставшие и покрасневшие глаза большими пальцами рук и откинулся на жёсткую спинку железного стула. - Должен Вас предупредить, подозреваемый, что в связи с особым статусом для материалов суда мы проводим диктофонную запись допроса и киносъёмку. Всё что вы скажете или сделаете будет зафиксировано и приобщено к делу. - Снимайте, мне всё равно. Хоть я и не Марлен Дитрих, но если меня увидит сам фюрер или Гиммлер - меня не сделают кинозвездой.... - Почему вы упорствуете Остер? Уже давно, ещё с того момента, как вас отстранили от должности в связи с делом Донаньи, вы находились под круглосуточным наблюдением. Нам известны все ваши шаги и разговоры. Вы предатель - Остер. - Прежде всего я генерал-майор Вермахта. Пока меня не лишили званий и наград - потрудитесь обращаться ко мне соответствующим образом. - Это как? Вставать во фрунт при вашем входе в камеру для допросов и бегать для вас за сигаретами? Не слишком ли много для изменника? - А хоть бы и так. Сначала докажите вину, потом проведите процесс, затем огласите приговор, потом сорвите погоны (если приговор конечно будет обвинительным) а уж затем..... - А затем подвесим за шею в металлическом ошейнике и будем упражняться по вам в стрельбе, пока ваш труп не обделается прямо на виселице..... - Если вас самого раньше не повесят. - Я погибну в бою, как и подобает честному немцу, а вот вы герр генерал (и Хуппенкоттен заговорщически наклонился к допрашиваемому) будете долго мучиться на крюках у баварского мясника. Папаша Мюллер ломал и не таких. - Мне неинтересно с вами говорить. Предъявите факты, вот тогда и побеседуем. Я Генерал разведки, вёл тысячи разговоров, провёл не менее сотни успешных вербовок - для блага рейха я притворялся кем угодно, поэтому давно знаю - слова - пустые звуки, если они не подкреплены действиями.... - И не записаны собственноручно на бумаге - подхватил Хуппенкоттен, зловеще улыбаясь во весь рот. - Что вы имеете ввиду - допрашиваемый склонил голову и вернул улыбку Хуппенкоттену... - Ваши дневники генерал.... ваши дневники... - Я не веду дневники... я офицер разведки. - А мне кажется - что ведёте... вели... вплоть до февраля 1944 года, а потом их спрятали... как вам показалось - очень надёжно спрятали.. Но мы их нашли. Случайно, но всё-таки нашли.... - Тогда покажите мне их. Мне не терпится узнать что там такого написано? - Смеётесь, шутите... Шутите дальше. Я люблю шпионов с чувством юмора и весёлых предателей. С ними легко работать... - Всегда пожалуйста.... Абвер к вашим услугам... - Абвера больше нет. Ваши коллеги трудятся под нашим присмотром. А скоро сюда привезут вашего обожаемого экселенца. Вы готовы к очной ставке Ханс? Канарис будет выкручиваться как уж на сковородке и обвинять вас и только вас во всех смертных грехах. - В каких? Не терпится узнать... - Ну... например в подготовке и покушении на фюрера. Хитрозадый Фромм расстрелял Штауфенберга, но остальные свидетельствуют против вас Ханс... И главное - ваши записи... -Какие записи, вы уже в который раз толкуете мне о каких-то записях... Покажите хоть одну? - Ну например вот эти - и Хуппенкоттен положил перед допрашиваемым папку с фотокопиями обгоревших листов, протоколов секретных совещаний немецкого движения сопротивления... Допрашиваемый наклонился над ними и вчитывался в строки несколько секунд, а затем внезапно смертельно побледнел.... Его губы шевельнулись и он чуть слышно произнёс... "Не может быть...." Хуппенкоттен торжествующе молчал несколько секунд а затем громко спросил: - Подозреваемый Ханс Остер признаёте ли вы себя виновным в измене рейху и покушении на фюрера? Допрашиваемый поднял на него глаза, его лицо исказилось в муке а рот казалось свело судорогой, но он справился с собой и громко и внятно произнёс - Да! Признаю...
Этот день был непростым для всех нас, он оказался буквально перенасыщен событиями. Их вполне хватило бы на неделю, но всё произошло в один день. Мне снова нездоровилось, и если сначала я пытался связать это с обращением к кораблю, то теперь это объяснение казалось притянутым за уши. В довершение ко всему что-то случилось с Моррой, и это беспокоило меня больше, чем что-либо другое.
Когда мы с Максом нашли её в рубке, бледную и застывшую, я сначала растерялся, но всё же мне хватило ума, что прежде, чем лезть к ней с расспросами, надо её сначала согреть. И теперь, закутанная в пледы, она сидела рядом со мной на камбузе и пила какой-то отвар, который приготовила для неё Ангел. Запах от него шёл просто завораживающий, и Ангел, кажется, заметила, какие взгляды я кидаю на Моррину чашку, поставила такую же передо мной.
После чего ушла "кормить странника", продолжив цепь странных событий сегодняшнего дня. Морра так и не смогла ответить мне ни на один из роящихся в моей голове вопросов, потому что, согревшись под пледами и выпив отвар, она привалилась мне к плечу и заснула. Я неловко шевельнулся, и она, вздрогнув, но не проснувшись, свернулась калачиком и улеглась, положив голову мне на колени.
Так я и сидел, осторожно гладя её по волосам, когда на камбуз заглянул Капитан.
– Артём, ты почтовый вагон в том поезде видел? – торопливо спросил он, наливая себе стакан воды.
– Не помню, Капитан, – я покачал головой, – я почти не выходил из купе.
Он быстро взглянул на меня и Морру и слегка отшатнулся, расплескав воду.
– Что с вами? – насторожённо проговорил он. – Что происходит?
– Со мной всё нормально, а Морра приболела...
– Тёма, ты уверен, что с тобой всё нормально? – он немало удивил меня таким обращением.
– Да, Капитан, уверен, – надеюсь, мой ответ прозвучал действительно уверенно.
– А где Ангел?
– Ушла кормить странника.
– Кого???
– Странника, который сидит в капсуле, – объяснил я, – говорит, она может в неё входить и даже уже разговаривала с ним... И он просил есть.
Капитан, ещё раз кинул на нас торопливый встревоженный взгляд и исчез за дверью. Вскоре ему на смену пришли Макс и Игорь. Они шумно ввалились на камбуз, но притихли, заметив спящую у меня на руках Морру.
– Прикинь, Тёмыч, к нам какая-то субмарина подчалила, – сообщил Макс, – Игорь, чай будешь?
– Да, – ответил тот и посмотрел на меня, потом медленно перевёл взгляд на Морру, – Тёмыч... что происходит?
– Приболела она, – устало объяснил я, – устала. Слишком много всего произошло сегодня.
– Тёмыч... ты в зеркало давно смотрел? – взволнованно спросил Игорь. – Ты на свою ненаглядную посмотри внимательно... Вы же...
Я осторожно заглянул в лицо моей девочки и похолодел – она становилась прозрачной, это было едва заметно, но сомнений не было.
– Тёмыч... ты такой же... – убито сказал Макс, встревоженно повернувшись ко мне после слов Игоря.
Я посмотрел на свои руки и едва не потерял сознание – я снова становился призрачным...
– Так, Тёмыч, ты только, давай, не психуй, – твёрдо приказал Игорь. – Как это могло произойти?
– Я не знаю, – пробормотал я.
– Она рассказала, что произошло в рубке? – спросил Макс.
– Нет, она почти сразу заснула, – я прижал тающую Морру к себе.
– Ладно, об этом потом! – Игорь говорил нарочито резко, он знал, что такой его тон всегда бесил меня, но сейчас я был ему благодарен, потому что это позволяло мне сохранять хоть какое-то присутствие духа. – С тобой разберёмся, в конце концов, мы же всегда знали, что непонятно каким образом полученные тела могут точно так же непонятным образом исчезнуть. Но нам к такому состоянию не привыкать.
– Вообще-то теперешнее состояние не в пример лучше того, что было, – заметил Макс, тщательно разглядывая себя в зеркале над умывальником.
– Нам – да, – я посмотрел на Игоря, – но она живая.
Они сели за стол напротив меня. Некоторое время мы молчали, изредка взглядывая друг на друга, но в основном наше внимание было сосредоточено на лице крепко спящей Морры.
– Слышь, Тёмыч, – Макс прищурился, – помнишь, ты как-то рассказывал, что она делилась силами с кораблём. Ну, мы как раз только разделились тогда...
– Да помню! – нетерпеливо перебил я. – И что?
– Ну ты же говорил, она тогда тоже была как истаявшая.
– Но не прозрачная же!
– Ну и что? Может, и сейчас это барк виноват. Даже если я не прав, проверить-то мы можем. Что-то надо делать, ясно же, что аспирином тут не обойдёшься!
– И что ты предлагаешь? – повернулся к нему Игорь.
– Ну если это корабль, то надо изолировать её от него. Посадить в шлюпку, а шлюпку – в море.
– Я её так не отпущу... – испугался я.
– А тебе и не надо её отпускать, – оживился Игорь. – Если Макс рассуждает верно, то это объясняет и твою прозрачность, – он заметил моё недоумение и добавил: – Ты забыл, что ваша кровь смешалась? Я ещё тогда тебе говорил, что ты не должен был допускать этого.
– Ну допустил уже, – вспылил я, – теперь же уже не вернуть того дня!
– Не психуй! – прикрикнул Игорь. – Пошли, мы с Максом вас на шлюпке спустим. На буксире поболтаетесь за кормой. "Летучий" сейчас всё равно стоит, пока там с подлодки кого-то Андр ждёт, а перед твоей вахтой мы вас обратно на борт поднимем. Если мы думаем правильно, вы снова станете плотными, если нет – ничего не изменится, и тогда будем думать дальше.
Я завернул девочку в пледы, как ребёнка, и поднял на руки. Она доверчиво прижалась ко мне во сне, и я готов был сейчас умереть ещё раз, лишь бы с ней всё было в порядке. В шлюпке я устроил её поудобнее и сел рядом.
– Готов? – спросил Макс.
– А вёсла? – растерянно спросил я, заметив пустые уключины.
– На кой они тебе? – отмахнулся он. – Вы ж на буксире будете.
Шлюпка заскользила вниз, в темноте я едва различал своих друзей, оставшхся на борту. Вот они перегнулись через борт, пытаясь разглядеть меня, потом как по команде оглянулись, словно кто-то их окликнул, и исчезли. Надеюсь, они закрепили буксировочный трос. Я положил голову Морры к себе на колени и, наклонившись к ней, сам задремал.
18321
18311