На самом деле, при всей таинственности и романтичности процесса слияния сознаний – моего и Амазонки, описанного мной ранее, эта штука имела весьма нелицеприятную обратную сторону. Чужие воспоминания. Лет моей душевной партнерше было… много, чего уж себя обманывать. Кто ее знает, сколько раз, и с каким количеством предшественников она делила тело и мозг? В самом прямом смысле. Проникала в избранного возлюбленного, создавая с ним коллаборацию, симбиоз, смузи - сколько разных описаний действа приходит в голову, научных и обывательских. И от каждого экземпляра что-то в ней неизбежно оставалось. Обрывки эмоций, переживаний, физических ощущений в виде фантомной боли (мышечная память самая цепкая), может даже полузабытых сновидений. Прилеплялись к ее «банку данных», укладывались в штабеля или просто внавалку, и лежали себе тихонько до следующего удобного случая. Как последствия заразного заболевания, когда-то перенесенного, но до конца не долеченного.
До меня эти «молочные предки» добрались в виде ночных кошмаров, безумных флешбэков, вспышек страха, ярости, гнева и прочего человеческого внутреннего мусора. Что за напасть? Неужели не было нормальных спутников у Онре? Сплошные преступники, маньяки, диктаторы, какие-то борцы с социумом и общественным порядком. В течение одной ночи я мог, к примеру, биться с толпой паладинов, ловко уворачиваясь от разящих мечей, а через мгновение сидеть на троне, и ленивым движением пальца отправлять на плаху приговоренных к смерти. Я швырял горящий факел на соломенную крышу мазанки, пока соратники тащили женщин за волосы в сараи, а после опирался на резные перила мостика каравеллы, под всеми парусами покоряющей морские просторы. Был даже короткий взгляд головы, упавшей в корзину под гильотинным ножом, прежде чем глаза забрызгало фонтаном крови из рассеченной аорты. Господи, а тут-то она куда вселялась? В отрубленную башку, что ли? Жуть какая.
«Сегодня меня казнили. Согласен, причины для сей безжалостной кары были более чем весомы. Осмеяние светлого имени короля – нет страшнее вины под безбрежным парижским небом. Было бы у меня три головы, их все отсекли бы. Так сказал судья с сытым лощеным лицом, обсыпанным пудрой с парика, криво надетого и непричесанного. Чиновник мучался с похмелья, процесс тяготил его, и он спешил поскорее разделаться с преступником. Гильотина, иного приговора и быть не могло. Механизированный конвейер исполнения наказаний. Поговаривают, что профсоюз палачей готовит прошение об увеличении государственных пособий для лишенных работы профессионалов, мастеров заплечных дел…»
Твою ж военно-морскую маму, это я написал? Ну да, вот судовой журнал, слава Посейдону, не тот, что на мостике, официальный, прошитый и зарегистрированный в морском реестре. Вот перо и чернила. Откуда, на хрен, здесь перо и чернила? Ну ладно, у Морры в библиотеке чего только нет из канцелярских принадлежностей. А кто в каюту капитанскую это все притащил? Почему над изголовьем койки в деревянную обшивку воткнут кортик? Что означает обожженная по краям наволочка, пришпиленная им к переборке, на которой бурой краской, или кровью, намалевана цифра восемь?
-Шкипер, не желаете отобедать? – в каюту ввалился Андр, балансируя деревянным подносом, по которому вследствие качки борта елозил железный кубок, плескающий через край чем-то красным. А когда поднос примостился на приставном столике, посреди обнаружилась тарелка, кажется бронзовая, полная фасоли, политой остро пахнущим соусом. Сам «официант» был облачен в камзол с оборванными галунами, потертый и сальный, замшевые штаны и высокие ботфорты, из-за голенища одного из которых торчала рукоять ножа. Песя ухмылялся, обнажив в оскале зубы, наполовину бронированные золотыми фиксами. – Кэп, не менжуйся, харч экологически чистый. Тот, что был отравлен, сожрал кок, и пошел ко дну вместе со своей тухлой стряпней.
-Боцман, вы какого кока утопили?! – я даже сорвался на фальцет, спросонья не подготовив связки для этой арии. – Надеюсь, не того, про кого я думаю?
-Я в твоей голове не ночую, чиф, - цыкнул зубом Андр. – Откуда мне знать, сколько морских стряпчих ты там держишь? А этот отросток каракатицы, Грек-Горчичный соус, даже рыбам поперек горла встал, столько продуктов на дерьмо извел, что за борт вышвырнуть пришлось.
-Так, наверное, я еще не проснулся. – С силой потерев лицо, потянулся к бокалу. Вино, очень хорошее. Интересные вкусовые реакции во сне. Или все же не сон?!...
Сколько живут созданные, но брошенные демиургами миры? Насколько верна теория о предметах, территориях, организмах, которые пропадают, когда мы на них не смотрим? Несет ли творец ответственность перед теми, кого он придумал, вдохнул в них жизнь и смысл, а затем ему наскучило этим заниматься? Тоскуют ли подопечные по своему любимому (или не очень) куратору? Осуждают ли его за бездействие? Ведь порой автор и всерьёз-то их не воспринимает. Подумаешь, важные какие. Вы лишь плод моего воображения, эфемерные существа, такие же нестабильные, как и сами мои мысли. И вообще, хочу – занимаюсь вами, расхотел – плюнул и забросил. Чай, не убудет, мало ли, что у меня в голове было.
Какое-то беспокойство зародилось в душе, когда не обнаружил рядом Онрё. Вроде уже несколько дней прошло, а то и недель, как она пропала. Бывало уже такое, когда она терялась в окружающем мире. Но всегда знал, что вернётся. То ли Батбаяр, её наставник, за ней присматривал, то ли надеялся на опыт самой Амазонки. Всё ж не обморочная аристократка из института благородных девиц. Хотя по уровню образования с любой барышней могла потягаться. И в манерах, и во всём прочем. Однако, я знал её гораздо ближе, чем можно себе представить. Даже прожившие много лет душа в душу супруги могли сохранять все тысячи дней какие-то секретики друг от друга. А тут, при наших с Онрё соитиях, когда сливалось и перемешивалось вообще всё, и духовное, и телесное, мы узнавали, даже не так, пропитывались насквозь становившимися общими знаниями, видениями, мыслями. Растворялись в этом коктейле, тем не менее, оставаясь самостоятельными личностями. Это нельзя понять, не испытав. Никаких слов не хватит. Явление сие было каким-то надчеловеческим, ещё не постигнутым на данном уровне развития цивилизации.
И теперь я ощущал потерю, утрату. Повторюсь, объём, размер, состав того, чего я лишился, нельзя было посчитать в привычных категориях. Ни в математических, ни в медицинских. И не с кем было поделиться тревогой. Окружающие воспринимали её, как временное событие, коими наше бурное житие было напитано с самого первого дня плавания. Сколько их было, попутчиков, пассажиров, случайных персоналий, волею судеб возникающих возле нас. И где они теперь? Выполнили свою задачу, сыграли роль в задуманных эпизодах, и ушли в гримёрку собственных жизней, встав на личные курсы, с другими сопровождающими. Будут ли они нас помнить? Лихим ли, добрым ли словом? Или не завернул ли их вовсе неведомый кукловод в бутафорские мешки, сложив в подсобном помещении до следующего спектакля.
-Не беспокойся, капитан, - вдруг вывел меня из очередного ступора голос шамана. – Ваша совместная партия ещё не закончена. Никогда доселе не видел такого долгого представления. Пожалуй, и я пока в нём поучаствую. Не возражаешь?
-Да как я могу возражать? – Детская радость ворохнулась на дне сосуда с эмоциями. – Разве ж я режиссёр, чтобы решать, кому какие истории разыгрывать?
-Как раз и режиссёр, - возразил старик, пристукнув посохом по палубе. – А вот пьесу, по тексту которой мы на сцене и поём, и пляшем, нам переписать не дано. Роль-то сызмальства тебе навязана, не отвертеться. Но импровизировать никто не запрещает. Как это у вас, молодых, называется – интерактивность. Можешь туда пойти, а можешь и сюда. Даже в зрительный зал спрыгнуть, чтобы со стороны на балаган полюбоваться.
-Балаган, да, - кивнул я. – Цирк шапито. А мы обезьянки на арене.
-Тьфу ты, опять мальчика в аллегории заносит, - укорил меня Батбаяр. – У приматов мозгов нету, с них и спроса никакого. А тебе ещё дерьмо царское разгребать. Вон, бабка наша уже и свиту себе нашла, скоро трон потребует и поклонение. Не боишься кораблик потерять, о мудрый, но неуверенный в себе мыслитель?...
-Вы там издеваетесь? – вопрошал я, глядя в синеву, раскинувшуюся над нами бескрайним куполом. – Сплошные повторы, уже неинтересно. Обездвиживание, отсутствие активных действий, все происходит само собой, а мы просто статисты, заполняющие фон чужой картинки. Это скучно. Раз уж взялись управлять судьбами, так вписывайте в сюжет геройские поступки, динамику событий, и почаще! А то получается шахматная партия по переписке, как в прежние времена. Приложились к доске, переставили фигуру, записали ход на бумажке, вложили в конверт, опустили в почтовый ящик, и ждете неделю, пока оппонент получит информацию, отреагирует, ответит своим ходом. Но тут, судя по всему, ситуация еще запущеннее. Письмо это - самому себе. И соперник твой – ты сам. Короче, попали мы, ребята. Покровители нам достались ленивые и с ограниченной фантазией.
Пока я так предавался составлению претензии к управляющей компании, опираясь локтями на леер, словно праздный пассажир, вышедший на прогулочную палубу подышать морским воздухом, Сохатый со своими давними знакомцами развили бурную деятельность. Из тумана тут и там доносились крепкие матерки, завершая короткие путевые отрезки, нарезаемые их катером. Леха зычным голосом раздавал команды, отнюдь не уставные, типа «хвост заноси!» или «куда прешь, лошадь? Закрой рот и держи конец!». Причем, его активность проявлялась то там, то тут, в разных концах нашего туманного образования. Кем он командовал-то? Даже если Геру и Васю оставил на углах участка, то их всего двое было. А впечатление создавалось, что работала целая рота. В итоге бодрый рокот движка моторной лодки сменился на натужный хрип старого буксира. И что бы это могло означать?
Сперва из тумана показался нос катера, задранный чуть ли не в зенит. И шел он тяжело, словно тащил за собой… фрегат?! клипер?! Леха, ты чего удумал, новатор хренов? За кормой плавучего трудяги, нанизанные на троса, послушной гирляндой ползли оба корабля, что совсем недавно обстреливали нас в упор, как в тире. И команды на их бортах никак не показывали, что они против данного конвоя. Впрочем, и согласия тоже не выражали. Занимались своими делами, как будто их не тащили на веревочке куда-то. Драили палубы, контрили паруса, поправляли оснастку. Боцманы важно ходили между матросами, тычками и затрещинами наставляя подчиненных на путь истинный. Рулевые вцепились в штурвалы, не сводя глаз с компасов, чтобы держать курсы, проложенные капитанами. Шкиперы важно курили трубки на мостиках.
Сохатый подтащил их поближе, и сбросил ход. Плавно, благо водная гладь была ровной, даже без ряби, как в бассейне. Волну создавал лишь винт катера, но ее было недостаточно, чтобы раскачать суда с таким водоизмещением. А может они и на более серьезный шторм бы не реагировали. Два корабля-призрака стояли перед нами, словно в парадном строю. Что характерно, крышки орудийных портов фрегата были откинуты вверх и закреплены в боевое положение, и из бойниц торчали вполне устрашающие жерла стволов. А на клипере возле палубных пушек застыли канониры с тлеющими фитилями. Это то, что сразу бросилось в глаза. Уже потом мы рассмотрели парусное вооружение кораблей, обводы, настройки и все остальное. Сейчас мы для них свои, если вообще отражаемся в роговицах глаз команд из семнадцатого века. Ибо на барк никто из них по-прежнему не обращал внимания. А вдруг что-то изменится? Внезапным свежим ветром сдует с нас маскировочную пелену? Вряд ли опытным морским воинам потребуется много времени для залпа. Уже не успеем отработать винтом маневр уклонения.
Вдруг на грани слуха возникло монотонное гудение с изменяемой тональностью. Но не механическое, а живое, человеческое. Мотив без слов, без ритма, но приковывающий внимание. Горловое пение, вот что это было. А кто у нас мог издавать такие вокальные рулады? Кроме Батбаяра некому. Тут и он обозначился, на флагмане. Шел по палубе между членами экипажа фрегата, и покровительственно осенял их ритуальными жестами. Благославлял, или, скорее, гипнотизировал. Чтобы они и дальше не отвлекались на происходящее за пределами их борта. И правильно, пусть для них не происходит ничего постороннего, что могло бы нарушить монотонность повседневной службы. Монгол поднялся на мостик, даровав шкиперу сразу три благословения. Да, капитаны – парни упертые, тренированные, их просто так в транс не введешь.
Через пару вокальных рефренов я уловил слова в шаманской песне. Он нараспев отдавал Сохатому команду начинать. Начинать – что? Они уже и какой-то план выработали? Судя по всему, именно так и было. Вновь забурлила вода под кормой буксира, повинуясь ручке газа, отданной на максимальные обороты винта. Импровизированная водная сцепка дернулась, и неспешно стронулась с места, заканчивая выставочную фазу. Мы безмолвно помахали коллегам руками, не нарушая режима тишины. Батбаяр вскинул руку с оттопыренным большим пальцем. Это было одобрение? Или он, как Терминатор в известном фильме, погружаясь в тысячеградусный расплав, так с нами прощался? Но нет. Подобрав полы халата, потрусил к шторм-трапу, и начал бодро спускаться к воде. Внизу, подстроившись под скорость повязанной эскадры, жужжала моторка, стоя в которой уже вцепились в поручни фрегата и Гера, и Вася. Приняв шамана, лодка ускорилась в направлении головы конвоя, сняла с буксира довольного Леху, и отвалила с курса широкой дугой, бросив в воздух веселые водяные брызги. Диверсанты возвращались домой, на свой барк.
Тем временем с нами поравнялась корма клипера, замыкающего строй. И мои сомнения насчет нашего дальнейшего нахождения в сером мареве развеялись. На высокое рулевое перо был намотан, как грязная тряпка, край полотнища, которое отрезало пяток гектар пространства от живого света и цвета, от эмоций и жизни. И сейчас эта простыня стягивалась с Летучего, как на торжественной презентации автовыставки покрывало с концепт-кара, под бравурную музыку и аплодисменты. Мы, правда, хлопать в ладоши пока не решались. Но вот край тряпки прошелся по корме, стер серость с надстроек и мачт, освежил стержень бушприта и, наконец, шлепнулся в воду, покидая акваторию дрейфа Летучего. Свежий воздух и солнце ворвались в наши организмы, выталкивая из них апатию и депрессию. И только тогда мы наполнили пространство овациями и всякими проявлениями восторга, типа обнимашек.
Мрачное вневременное образование из призрачной флотилии ушло за горизонт, в поисках новых жертв. А наш экипаж пополнился новым… подразделением. На верхнюю палубу величаво ступила Донна Роза, на сей раз украшенная диадемой, подвесками, высокой прической и прямой спиной, отчего обрела королевскую стать. Перед ней, раздвигая гипотетическую толпу, с обнаженным палашом шагал ее верный гвардеец, облаченный в нарядный камзол и треуголку. Конечно же, это был Леха Сохатый, во взоре которого поселилась решимость и гордость. Чуть отстав, в кильватере, тоже в нарядных одеждах, по правому и левому борту контролировали курс Вася и Гера, держа наготове пику и фальшион.
-Капитан, - обратилась ко мне Роза, остановив процессию. – Мы одобряем ваши действия, нам они угодны. Продолжайте. И держите нас в курсе всех событий.
-Старый, ты теперь придворный лодочник, - хохотнул Песя…
Поправ презренный постамент, В гордыне стан не преломляя, Неколебимый монумент, Собой историю являю…
-Слышь, шкипер! – донесшийся откуда-то из отвратительной яви голос, заставил стряхнуть с себя такую приятную шелуху фантазий. – Бюст на родине героя… непокобелимый. Давай, старый, растормаживайся, пока тебя чайки окончательно не засра… не покрыли историческим прахом.
-Вообще-то за такое обращение к капитану на рее вешают, или под килем пропускают, - задумчиво проговорил второй собеседник. – Но я разделяю ваше настроение, Андр. Неделя для стазиса - это чересчур.
-Так, все, я снова с вами, мои остроумные друзья! – Мне пришлось приложить усилие, чтобы вывести из оцепенения затекшие мышцы и суставы. Словно простоял в неподвижности… неделю?! – Кто-нибудь разъяснит, что происходит?
-Аномалия оказалась действительно необычной, - произнес Старпом, который тоже разминал конечности. – После первого залпа ядра, что пронеслись мимо в считанных футах, притянули за собой какую-то серую пелену. Как будто она была к ним привязана. Ну, как ловчая сеть, которой часто выстреливают в объект охоты. У нее тоже по краям грузила, и они опутывают жертву этой ловушкой.
-Да, только на нас словно чужое пространство сверху накинули, - вступил в дискуссию Игорь. Он был на цикл позади меня, только начинал шевелиться.
-Так фрегат по нам не попал, разве нет? – я подошел к нему, взял в захват и резко дернул вверх, так, что ноги от палубы оторвались. Внутри Адвоката хрустнуло, но из состояния бревна он хотя бы вышел.
-Шпашибо, - прошепелявил Игорь прикушенным языком.
-Был еще один залп, - отчитался Серхио. – Канониры довернули прицел. Конечно, мачт они нам не посрезали, как вы видели в своих батальных грезах, но серой гадостью накрыли почти полностью.
-И внутри этой ловчей пелены время замерло, - дополнил историю Андр. – Как и мы все. Не только ты тут памятник восемь дней изображал. Правда, стихов никто больше не читал. А ты знаешь, уважаемый Тютчев-Маяковский, что чайки без ума от поэзии? Они от нее просто…
-Какая у вас благородная двойная фамилия, - перебил Корралес готовое сорваться с губ Песи выражение. – Наверняка в роду у вас титулованные особы были.
-А Донну Розу тоже зацепило? – спросил я, озираясь. - И где Онре? Батбаяр?
-Ну, тут ерунда какая-то, - пожал плечами Артем. – После вашего маневра, когда мы из призрачного Летучего вышли, они вроде как там и остались. В иллюзорной проекции. И сразу добавлю, с Максимом, Моррой и Кириллом все в порядке. Они на мостике.
-Да, а Сохатый, увидев, как Роза от него уплывает, чуть с катушек не слетел, - Андр почесал подернутую щетиной макушку. – Даже через хрень эту парализующую прорвался, спрыгнул к Васе и Гере на катер, и дал газу по курсу норд-норд вест, узлов десять выдал на старте.
-Сбежал? – спросил я на всякий случай.
-Неа. Выручать зазнобу поскакал. Кстати, как нас накрыло, пушкари сразу успокоились. Типа, видеть перестали.
-Вся наша аномалия дрейфует к северо-востоку, - просветил нас Волька. – Вдоль Гвианского течения, по самому его краю идем. Внутри образования объекты относительно друг друга находятся в неподвижности.
-Ага, кроме Лехи, - хохотнул Песя. – Вот уж кого хрен когда кто мог поймать…
Вот какие у меня друзья исполнительные) Был бы ты сухопутный пивец - докладал бы из огуречных кущ на грядке, прилежно свежевспаханной носом. Но мы водоползающие перцы, так и вижу твое одухотворенное лицо посреди зарослей морских водорослей))) Кстати, неплохая закусь, говорят)
Вик, дружбан мой дорогой, я опять все пропустил! :(((
От души другу в День рожденья только тяжелых вещей желаю! Мешок бабла, два мешка — добра, три — позитива, четыре — холодного пива! Газельку счастья большого, самосвал со здоровьем еще, вагон приключений впридачу и целую баржу с удачей! :))
Ну, пожелания от Оракула - почти предсказания) Парни, леди, спасибо большое, когда много народу чего-то хотят в одном направлении, вероятность сбычи желаемого возрастает.
Со своей стороны буду толкать, а вы тяните. Или наоборот.
Спасибо, друже. Взяло за трепетные струны твое поздравление. Кабы не трезвый образ жизни (от слова совсем), давно бы уже пускал слюни в подушку и хрюкал от удовольствия. Порой очень хочется, честно.
Поручение. За меня булькни, хоть поллитру, если потянешь))
Позвольте мне от лица давно уже не призраков и от себя лично поздравить Вас с Днём Вашего рождения! Пусть он почти закончился, но почти – не считается!
Желаем Вам:
• Игорь – в любой ситуации оставаться в выигрыше и с кругленькой суммой! • Максим – пусть ничто ни в чём никогда не барахлит! • Артём – что бы ни случилось, сохранять хладнокровие и чувство юмора! • Кирилл – всегда стремиться к приключениям и мечтам!
А я присоединяюсь к этим словам, и от себя лично желаю крепкого здоровья, успехов и удачи во всём, неиссякаемого вдохновения и фантазии, ну и, конечно же, всего, чего Вы сами бы себе хотели пожелать!
И традиционно – семь футов под килем!
ГИП-ГИП-УРААА!!!!!
P. s. На полуофициальном тоне поздравления настоял штатный юрист, и что это ему в голову взбрело?))))
Зажарь шашлык, плесни коньячку в хрустальную рюмку. Выпей, закуси и задумайся над простой истиной - если мы ещё живы, значит мы ещё нужны Богу - здесь и сейчас. А раз мы нужны - значит живём не зря. Наши ряды - редеют, но мы держим строй, хотя многие наши товарищи уже исчезли, некоторые - ушли в житейские моря, а некоторые - насовсем шагнули за грань всех земных океанов - в небесные дали... Включи песню Булата Окуджавы "Отгремели звонкие копыта"... Открой сборник Гумилёва и найди строки "Мы ещё не ушли на страницы забытых романов. Нас ещё не нашли для поминок и вялой ругни. Даль грустна и пуста, но сквозь занавес горьких туманов - память видит места - где нас ждут и не гасят огни...". Я перечитываю эти строки каждый свой ДР, и знаешь - становится чуть теплее на душе. Здоровья тебе Кэп! Тебе, твоим родным и близким. И помни - ничего на свете не бывает зря, даже если кажется, что это не так. Салют имениннику!!!!!!
Обзывая наш отход «полицейским разворотом», Песя, конечно же, погорячился. Летучий, являясь барком, все-таки штука здоровая. Сто пятнадцать метров в длину, пятнадцать в ширину, почти девять - высота борта над водой. Плюс полста пять мачты от палубы до гнезда впередсмотрящего. Не глиссер, да. При желании положить на борт его сложновато. Винт и послушное рулевое перо дарят уверенность при маневрировании, но не более. Тем не менее, нам пришлось держаться за леера, качнуло прилично, физику никто не отменял. Мы же не настоящий корабль-призрак, каковым нас нарекли внезапные попутчики. Да еще холод зародился в груди в момент стопорения заднего хода и перекладки положения штурвала в противоположное. Как раз мы остановились, подставив борта и фрегату с клипером, и каким-то там лодкам, что роились доселе в кильватере. Вздумай шкиперы отдать команды своим канонирам по нам шмальнуть, тут-то нас чугунным бисером и нашпигуют. Но выходило все иначе.
-Что за хрень? – чуть ли не хором вопрошали экипажники, указывая пальцами на творящееся за бортом. Туман никуда не делся, только стал чуть более прозрачен, из-за чего появилась возможность видеть метров примерно на пятьдесят – семьдесят. На том месте, от которого Летучий только что отчалил, находился… Барк Летучий. Не брат-близнец, конечно, но повторяющий силуэт и габариты нашего родного плавучего дома. Те же обводы, осадка, устремленные к небу стволы мачт, раскинувшие руки-реи, как канатоходец для удержания равновесия. Но в целом это выглядело как голограмма настоящего Летучего, фантом. К тому же подернутый дымкой, обволакивающей все наружные поверхности. Ровно такой же, какой наделил нас изобретательный шаман.
-Им нужен блуждающий призрак, в который истово верят, - усмехнулся старик, - так пусть его и получают, да играются с ним, сколько влезет.
-Ваша работа, уважаемый? – спросил я, хотя и так было все понятно, но Батбаяр ждал этого вопроса.
-Камаль считал себя непревзойденным Мастером иллюзий, - довольно ответил дедушка. – Да только там, где он учился, я преподавал, так, кажется, у вас говорят?
-Истинно, - одобрительно угукнул Песя. – Вы правильный пенсионер, прошаренный.
Барк дернулся, завершая атаку в направлении тыла, и потихоньку двинулся вперед, взбивая воду за кормой лопастями винта. За пределами видимости, где предположительно дрейфовал флагман противника, пронзительно засвистел в свою боевую дудку боцман, что могло означать команду к неприятному для нас действию.
-Шкипер, сейчас последует залп с фрегата, я этот сигнал знаю! – доложил Корралес.
-Стоп машина, полный назад! – рявкнул я в переговорник.
-Есть полный назад! – доложили с мостика.
Барк клюнул носом, и, спустя некоторое количество мгновений, попятился. Хода набрать еще не успели, и это было хорошо. У плавучих объектов большой массы существует приличная инерция, это вам не покрышками за асфальт цепляться. Но Серхио доказал, что имеет огромный опыт в судовождении. Мгновенно разобрался в средствах управления. Поэтому мы успели убраться с траектории выстрела. Даже старинные пушки, если их два десятка, способны сделать из вас большой дуршлаг, если только вы не броненосец. Так или иначе, «ядерный удар» нас миновал. Зато покрошил несколько мелких плавсредств, что до сих пор отчаянно метались в тумане где-то справа. Ведь созданный умелым монголом клон Летучего не смог задержать раскаленные шары, пронзившие его с удивительной точностью. Останься мы на том же месте, и «Спящая сеньора» упокоилась бы окончательно на дне морском, одетая в массивный «деревянный макинтош».
-Я не понял, это все по-настоящему, что ли? – возмутился Игорь. – Вроде аномалия была, мираж? Какого хрена реальные ядра, обстрел? Что-то мне такой театр не нравится.
-Может, это все лишь в тумане реально? – предположил Андр. – Он в натуре какой-то неправильный. В хреновую сказку мы попали.
-Серхио, малый назад, руля ровно держи. – Я тоже подумал, что надо потихоньку с сеанса исторической реконструкции сваливать. Играть роль тренировочной мишени для неизвестных пушкарей не очень улыбалось. Мы чужие на этом празднике жизни.
-Гера и Вася принайтовили катер к нашему борту, - доложил Волька. – Стряхнуть их?
-Оставь пока, посмотрим, что за перцы, - махнул я рукой. – Тем более у них пулемет есть…
-Дюша, ну как так-то? – к нам, окутанный белоснежными клубами, словно с мороза сунувшись в теплые сени, ввалился Леха. Вооруженный багром боец изображал волхва в ветхом рубище, с бородой до пояса и всклокоченными лохмами волос. – На главное веселье меня не пригласили! Где супостаты?
-Они вокруг нас, от кабельтова и дальше, - казенным голосом без эмоций проинформировал нас Волька. – Клипер, фрегат и полудюжина вспомогательных лодок и шлюпов. Все примерно семнадцатого века, паруса и весла, никаких механических движителей. Пушечное вооружение порядка сорока стволов на флагмане, и с десяток нештатных на верхней палубе клипера.
-Опять в аномалию встряли что ли? – констатировал Андр. – Даже каменными ядрами нас нашпигуют за милую душу.
-Характер маневра вражеской флотилии? – запросил я дополнительные сведения. – Каково построение ордера? Абордаж, обстрел?
-Никаких движений не зафиксировано, авралов и тревог не объявлено, пассивное наблюдение, - доложила Сущность Летучего.
-Коллега, вы не впервые в такой передряге? – уважительно спросил Серхио. – Правильные вопросы задаете.
-Где-то побывали, - не стал я вдаваться в подробности. - Хотя в морских сражениях такого порядка не участвовали. Да нам и отбиваться нечем, по большому счету.
-Мы можем, пользуясь преимуществом маневренности, с помощью двигателя шустро выскочить из зоны поражения, - предложил Старпом, присоединившийся к спонтанному совещанию штаба. Артем тоже курился дымкой, и его можно было принять за предводителя флибустьеров, благородного дона. – Пока они еще не сообразили, что к чему. Нас видят вообще?
-Фрегат прямо по курсу, полтора кабельтова. – Волька продолжил мониторить периметр. – Может не хватить полосы для разбега, даже с учетом доворота.
-А что в кильватере? – спросил я. – В отличие от потенциального противника мы можем пятиться, и даже хорошим ходом.
-Шлюп и пара лодок поменьше. – Наблюдатель продолжил. – Да, и пиратские катера отходят туда же. Но только два. Последний дрейфует у борта.
-Гера с Васей не вняли нашим увещеваниям? – Андр поскреб щетину обухом ножа.
-Что за Гера с Васей? – встрепенулся Сохатый. – Блондин и брюнет? Плотный и худощавый?
-Ну да, похожи, - переглянулись мы с Песей. – А ты откуда их знаешь?
-Эта сладкая парочка авантюристов во все самые стремные проекты вляпывается, - хохотнул Леха. – Но везучие, черти, ничто их не берет. Вечно по грани ходят.
-Можно ли ожидать от них какой-то подлости или еще чего похуже – спросил Серхио.
-Они прямые, как... как вот этот багор, никогда ничего за пазухой не держали, насколько их знаю, - Сохатый почесал затылок задумчиво. – Не, не их тема.
Тут за бортом в районе кормы взвыл на форсаже движок катера, раздалась заполошная автоматная стрельба, потом командным басом застучал крупнокалиберный пулемет, и следом на два голоса заорали наши знакомцы, словно в отечественную войну морпехи – «черная смерть», ужас фашистов – бросились на штурм вражеских укреплений, зажав зубами ленточки бескозырок.
-Катер ринулся разгонять лодки, которые уже подбирались к корме, - подтвердил мою догадку Волька. – У конвоя паника, плавсредства врассыпную, курс отхода разблокирован.
-Макс, полный назад! – сразу скомандовал я. – Рубка, право руля, так держать!
-Полицейский разворот? – ухмыльнулся Андр. – Ну-ну. Только на бок нас не урони, это ж тебе не глиссер.
-Война херня, главное маневры! – вдруг азартно вскричал Корралес, и в три прыжка скрылся на мостике.
Вот интересно, кто его уже успел научить современному сленгу?...
-Вася, ты чего? Ох, йопти нате. Гутен морген, хер морячок. Выглядите не очень. У вас окурок за пазуху упал, вон дым оттуда валит. Молчит. Не понимаешь человеческого языка, да, нехристь?
Все африканеры, забравшиеся на борт, разбрелись и потерялись в тумане. А наши два контрактника наткнулись на Андра, безучастным столбом подпирающего фок-мачту. Шаманская бутафория что-то сделала и с органами чувств, глаза Водолаза остекленели и застыли, не реагируя зрачками на яркий свет. Гера, этот пиратский исследователь, даже фонариком посветил специально. Они так увлеклись осмотром Песи, что не заметили бесшумно покравшейся к ним Донны Розы. Для такого торжественного раута она приняла образ Валькирии, почему-то с индейским боевым макияжем. Специалист по истории Скандинавии или Северной Америки высмеял бы такой оксюморон, но Гера и Вася даже не задумались об этой странности. Ибо здесь все было…необычным.
-Мальчишки, кто из вас лучше всех превращает женщин в лягушек царских кровей? – хриплым голосом произнесла над плечом одного из них Роза, и даже куснула за мочку уха. – Надоела мне эта человеческая личина. Соскучилась по слизи и бородавкам.
Укушенный обмер и чудом не упал в обморок. Все же был он наемником, у них нервы тренированные. Зато второй – кажется, Гера, - отскочил в сторону, спрятавшись за Песей. И начал судорожно нашаривать что-то по карманам, может, оберег какой.
-Ты лучше со Спящей сеньорой не спорь, - прошелестел Андр, не меняя позы. – Она страсть как целоваться любит. А иначе тебя самого в слизняка превратит.
-Где, сука, артефакт?! – срывающимся визгливым голосом заверещал Гера, наконец, выпростав из складок Люгер времен второй мировой войны, и ткнул стволом Водолазу в затылок.
-Пойдем, покажу, - из тумана вытянулась рука, похлопала пирата по плечу, а следом за рукой появился Серхио Корралес целиком. Над ним Батбаяр поработал особенно тщательно, или так уж сказался солидный для нашего времени возраст Лоцмана. Он реально походил на древнего призрачного моряка, у которого истлела роба и кожа на лице и кистях, а шпага была изгрызена вечно голодной ржой. – Только с оружием к ней нельзя, не любит.
-Твою мать, - всхрапнул наемник, и выронил пистолет. – Дядьки, мы все поняли, и мы уходим. Вася, ты слышал?
Услышали мы все. Где-то в районе носовых надстроек пробился через муть многоголосый вопль ужаса. Потом приближающийся топот нескольких человек обозначил тактический маневр подразделения незадачливых пиратов. Удивительных размеров глаза бывают у людей, максимально заметные яркими белками на фоне темной кожи лиц. Шесть или семь бойцов, не переставая выкрикивать свои африканские ругательства, перемежаемые русскими матерными выражениями, проскочили мимо нас, и попрыгали через леера в воду. Даже позабыв про троса, по которым забрались сюда. Через миг стало ясно, кого они так испугались. Механической куклой протопал к нам Юнга, рядом с которым шагал вольт, тряпошное лицо которого до сих пор было измазано кровью.
Вася-таки утратил связь с реальным миром, подломившись в коленях, и осев на палубу тушкой отдельно от разума. Еще бы, ведь Роза умела целоваться, и делала это с полной отдачей. В этот раз любовник не сдюжил морально. Гера оказался покрепче, но до конца не верил, что мы отпускаем его и друга живыми. Перед тем, как спустить их на катер, Андр взял у него клятвенное обещание бросить эту неблагодарную профессию…
20495
20486
20482