Видишь - там на горе Возвышается крест Под ним десяток солдат Повиси-ка на нем А когда надоест - Возвращайся назад Гулять по воде, Гулять по воде, Гулять по воде со мной...
С грешной властью над людьми Но ту прячешь тайну И в душе хрустальной Знаю я, грех смертный есть Я не тот, кто выдаст Имя мне - Антихрист Ты - Христос, тяжел твой крест...
Пилигрим, мотылек, непоседа, О, если б мы с тобою были соседи И каждый день В подъезде тесном с тобой встречались. Девочка с такой лукавой бровью, Если б мы друг друга грешной любовью Любили бы, мне все-равно было б мало, мало. Богушевская
И тучи набегут, созвездьями гонимы, Поднимем воротник, как парус декабря, И старый-старый пес с глазами пилигрима Закинет морду вверх при желтых фонарях.
Женьки:) -->() Наглый рыжий кот --> (1347) (Извиняясь перед Юджем за использование желтого знака) Всё же можно выбирать интересные, но не провокационые слова.
Это как моя мама постоянно твердила мне: бе-бе-бе-бе-бе-бе-бе-бе-бе-бе и кодеин, и, чёрт тебя раздери, маленький (нецензурно).
([Eminem, It's like my mother always told me Rana rana rana rana rana rana rana rana rana rana and codeine and God dammit you little motherfucker)
Кто-то там проколол свою совесть, Кто-то в сердце курил анашу... Эх, вы, парни, про вас нужно повесть, Только повестей я не пишу. Требуются срочно перемены. Самый наш веселый тоже сник. Пятый день кому-то ищут вены, Не найдут. Он сам от них отвык. Кто-то даже нюхнул кокаина, Говорят, что мгновенный приход. Кто-то с'ел килограмм кодеина И пустил себя за день в расход.
К дьяволу все линии, я завтра улетаю! А, вот уже ответили... Ну, здравствуй, - это я! Телефон для меня, как икона, Телефонная книга - триптих, Стала телефонистка мадонной, Расстоянья на миг сократив.
Листьев маленький остаток осень поздняя кружила. Вот он, странный полустанок для воздушных пассажиров. Слабый ветер ностальгии на ресницах наших тает. До свиданья, дорогие, улетаем, улетаем (Визбор)
Мой приятель, художник, прожил на земле мало лет. Он работал легко, он творил чудеса на удачу. И солгать он не мог, в этом был его главный секрет. Он умел только то, во что верил, а как же иначе? Макаревич
Медленно, медленно, с болью - но все же сползает с очей пелена. Нехотя голос пальбы уступает высокому тону планет. Это пока никакой не покой, это все еще та же война, И неизвестно, на чьей стороне перевес - на своей или над... (Щербаков)
1353
1348