Полюби стекло, металл и камень Погуби своими же руками Те живые звезды, что нас так тревожат Погуби пока не поздно. Да брат, легко сказать-"это правда" Плюнуть и растоптать-вся то радость Что брат, не хватит сил-и не надо Так живи как жил не падай. (Евгений Клячкин)
Бродяга-рыцарь растерял себя на виражах, Завис под низким потолком в бою после обеда, И ты с судьбой теперь на вы и с правдой на ножах, Тебя воротит от людей, и каждый день как день победы. И застила твое окно тупая пелена, И мельницы тебя давно не вдохновляют на Безумие во имя, и я смотрю твоими На все глазами и сползаю постепенно ниже дна. Но сходи, Дон-Кихот, с ума, Сойди, Дон-Кихот, с ума, И всем, и всем докажи, Что их разуму грош цена. Украдкою в круговерть Тебя украдет не смерть, Тебя уничтожит жизнь, А смерть - что тебе она? (Зимовье Зверей)
А дон Жуан живет с клеймом, по меньшей мере странным, О нем дурацкая волна за много верст бежит: Ах, что ж вы на чем свет стоит клеймите дон Жуана? Ведь разве проще обмануть, чем уличить во лжи? (Иваси)
Ты брошен вниз силой судьбы, Ты унижен и раздавлен, Время забыть то, кем ты был, Hо помнить, кем ты стал... Брошен на дно - где все равно, За что тебя любила слава. Подлость огнем ставит клеймо, Душа твоя пуста...
Над суеверьями хохочем до поры, покуда нет дурного знака, А чуть дорогу кто-нибудь перебежал, так уж и больше не смешно. И хоть не черная она, а голубая, и не кошка, а собака, А все равно не по себе, а все равно не по себе, а все равно (Щербаков)
Прижмись к стене, задержи дыхание, выключи свет Я - черная кошка в комнате, которой нет, Я пол-жизни потратил, примеряя чужие лица, Знаешь, похоже, нам уже никуда не скрыться, Когда я улыбаюсь, я похож на труп Это время пробует меня на зуб.
На самом светлом гребне водопада Моих секунд, когда еще блистал Вокруг меня цветник, текла прохлада, Уже тогда - в нежнейшем ветре сада - Я с дрожью различил дыханье ада И роковой предел предугадал. (Щербаков!)
В театре теней сегодня темно, Театр сегодня пуст. Ночные птицы легли на крыло, Выбрав верный курс. Стены, да, пожалуй, бархат портьер Еще пока помнят свой грим. Город накрыла ночь, С нами задув огни...
А в небе чистом, как лазурь Над очертанием рек и сел Парит, парит степной орел. Не улетай, не улетай, Еще немного покружи И в свой чудесный, дивный край Ты мне дорогу покажи.
«Ты помнишь наши прежние свиданья?» «Помилуйте, к чему воспоминанья?» «Тебе я снюсь! Трепещешь ты в ответ Когда моё услышишь имя.» «Нет, нет!» «Блаженство наше было столь безмерно Мы целовались, помнишь?» «Да, наверно». «Надежда как лазурь была светла!» «Надежда в чёрном небе умерла».
А зачем же нам тоска-то? А весна уже близка так. А достать бы нам муската И разлить его в хрусталь! Я все раны залатаю, Я растаю, пролетая, Я дарю вам, золотая, Восемнадцатый февраль.
В ночи моргали огоньки, и двигались вагоны (во мгле, во мгле) И тепловозные гудки кричали, как вороны (на всей Земле) И свет в вагоне был убог, и слаб и желт, и бледен (мерцал сквозь дым, казался сном) И я никак, никак не мог понять куда мы едем (куда летим, зачем живем)
15503
15495