Ты Фея моих снов. Молчи! Не надо слов. Я на коленях пред тобой, Ведь ты моя Богиня. Прошу, не уходи И взгляд не отводи - Ты озаряешь мир, А без тебя вокруг пустыня.
Первая любовь, как ты далеко, Ночью листопад постучал в окно. Я накрою стол, позову гостей, Старые друзья в комнате моей.
Звучит в ночи осенний джаз, Танцуй со мной в последний раз. Поёт и плачет саксофон, Нам в эту ночь играет он. Что расставанье впереди, Печальных глаз не отводи. Танцуем мы в последний раз Моей любви осенний джаз...
В ночи ветер завыл и дождь сильный лил В дверь постучали я тут-же открыл А там на улице был монах промокший И весь продрогший его я впустил Я его усадил за стол и он молчал Я ему чаю налил, но снова кто-то постучал.
Грустно, трамвай уплывает по лужам, Черемушки, Ёлку промокшую в дом новогодний везут. Ну и погода зимою в знакомой сторонушке, В доме знакомом гостей новогодних не ждут...
Жгут, огонь. И ладонь, греют над ним. (Ах нет) Тень, огня, часть меня, на продрогшей стене.
В руках цветы остались, Весь белый свет любя, Весь белый свет любя, Весь белый свет любя. А мы с тобой расстались, Мне грустно без тебя, Мне грустно без тебя, Мне грустно без тебя.
Что ж ты нигде не живешь? Все без тебя происходит, Новое солнце восходит, Слышится детский галдеж, Чей-то пиджак на траве, Чья-то гармонь мировая, Тут, понимаешь, в Москве, Все без тебя поживают.
...а нам и честь, и чех, и черт - Неведомые области! А нам признание и почет За верность общей подлости! А мы баюкаем внучат И ходим на собрания, И голоса у нас звучат Все чище и сопраннее!
Странник мой, мой малыш, В этот час ты не спишь. Знаю я, ты помнишь обо мне. Странник мой дорогой, Где же ты? Что с тобой? Ты в какой неведомой стране?
Там на крышах, где воздух чист, Там, как только снега растают, Ходит сказочный трубочист. Там, как только прольётся солнце На мелодию старых крыш, Он ко мне подойдёт И скажет: "Привет, малыш!"
Белая как выпавший снег Белая как темная ночь Белая как сакура весной Милосердная, но не может помочь Белая как сибирский мел Белая как нетронутый лист Я отдал тебе все что имел Теперь я черный как трубочист
От глупости до глупости Без стрелки, но по абрису, Плыву, ломая лопасти. Ни индекса, ни адреса. Ошибками обвешана, Чужие тянут якорем. Свои врастают в плешину. Не мне - соседу с сакурой.
А ну и что, что вы на севере, а я сейчас на юге, И забыл, что есть на свете где-то льды, метели, вьюги... Высоко в горах белеет снеговая паранджа, А я сижу в оранжерее, попиваю оранжад.
Эх, на воле - на просторе, что ж не жить - не поживать, И на лучшем в мире море камни с берега швырять! Ни уюта, ни постели мне искать не нужно тут. Две невесты мне из Дели, с Индостана письма шлют.
Я вам адрес дам, я индекс дам, Вы напишите им на Индостан! Чтоб им вечно было хорошо, Но не со мной, а с кем нибудь ишшо!
А за горами, за морями, далеко, Где люди не видят, и боги не верят. Там тот последний в моем племени легко Расправит крылья - железные перья, И чешуею нарисованный узор Разгонит ненастье воплощением страсти, Взмывая в облака судьбе наперекор, Безмерно опасен, безумно прекрасен. И это лучшее не свете колдовство, Ликует солнце на лезвии гребня, И это все, и больше нету ничего - Есть только небо, вечное небо.
На чужих берегах - переплетение стали и неба, В чьих-то глазах - переплетение боли и гнева; Эй-ох! - взрезаны вихри узорами крылий; В вое ветров мы слышали песни последних валькирий.
...здесь нет ни фальши,ни капельки лжи, Все до конца-настоящая жизнь, Любовь и дело. Театр-это значит смех до слез, Театр-это значит все в серьез, Все до предела. Но наступает минута,когда, Театр уходит от нас навсегда, Какая радость! Но и опять,как и сто лет назад, Театр всегда это рай это ад, И так и надо.
...примеряя, как для бала, антураж какой попало - и драгунский, и шаманский, и бургундский, и шампанский, и церковно-цирковой...
Так и вижу, как в Гранаде или в Бирме на канате ты танцуешь, горд и страшен, меж бумажных крыш и башен пред бумажным божеством и, понятный божеству лишь, весь горишь и торжествуешь, но - в Крыму ли, на Суматре - всё опять-таки в театре, и опять-таки в плохом...