Блатные песни пел я ей про Север дальний. Я думал, вот чуть-чуть, и будем мы на "ты". Но я напрасно пел о полосе нейтральной Ей глубоко плевать, какие там цветы.
Дорогой длинною погодой лунною Да с песней той что вдаль летит звеня И с той старинною да с семиструнною Что по ночам так мучила меня Да выходит пели мы задаром Понапрасну ночь за ночью жгли Если мы покончили со старым Так и ночи эти отошли
Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской, Под английским псевдонимом "мистер Джон Ланкастер Пек", Вечно в кожаных перчатках - чтоб не делать отпечатков,- Жил в гостинице "Советской" несоветский человек.
Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью, Чем-то щелкал, в чем был спрятан инфракрасный обьектив. А потом в нормальном свете представало в черном цвете То, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив.
А у дельфина взрезано брюхо винтом. Выстрела в спину не ожидает никто. На батарее нету снарядов уже. Надо быстрее на вираже. Парус! Порвали парус! Каюсь, каюсь, каюсь...
Какие смутные дни, как дышит ветер тревог, И мы танцуем одни на пыльной ленте дорог. Как будто клятва дана: "Ничем не дорожить", А только в этих волнах кружить.
Забота у нас простая, Забота наша такая,- Жила бы страна родная, И нету других забот. И снег, и ветер, И звезд ночной полет... Меня мое сердце В тревожную даль зовет.
Экспресс Москва-Варшава, тринадцатое место, -В приметы я не верю - приметы ни при чем: Ведь я всего до Минска,майор - всего до Бреста,-Толкуем мы с майором, и каждый - о своем.
Майор чуть-чуть не плакал, что снова уезжает, Что снова под Берлином еще на целый год: Ему без этих немцев своих забот хватает, -Хотя бы воевали, а то - наоборот...
Травы ветром клонятся, по оврагам конница. Эй ты воля-вольница - доля казака Бог не дай над кручею потерять летучего Друга неразлучного - острого клинка.
22278
22259