В памяти зацепились слова БукОвки в Философской - "Я читала старые диски. Здесь по-моему было сказано все что можно!". Сейчас просматриваю пропущенное в Философской и вижу, что они, вероятно, относятся только к неудовлетворённости людей Отелем. У меня, конечно, эти слова засели по-другому. Раньше в Беседах я кому-то оппонировал - ну и что, что всё сказано - для новых людей все темы, как в первый раз и для меняющихся людей старая тема может быть раскрыта каждый раз по-новому. Сейчас я говорю по-другому - мало говорить, к этому надо придти. Говорили много и многие, сделали реальные шаги, использовав дискуссии, как возможность, тренировку - единицы, а пришли к искомому состоянию... Но это не важно, суть не в сказанном, суть во внутренних личных шагах каждого.
Так и не смог планомерно прочитать лучшую дискуссию для меня в архиве - о Вере. Лишь изредка открываю случайные страницы. Сегодня прочитал три страницы, они оказались о соотношении восприятия жизни умом и чувствами. Да, всё уже говорили и раньше, но... не сказано всё, но... не сказано главное... но сами реально не пришли к этому состоянию. Ещё три года назад эти люди (из мне известных) говорили правильные (но не истинные) слова об этом (не придирайтесь, возможно такие слова должны быть безмолвными, внутренними словами), но и сегодня они не пришли реально к искомому... Это к вопросу о том, что всё уже сказано. И сейчас в Философской этот момент опять всколыхнулся. Неудивительно - так будет всегда, это проявление главного противоречия в человеке - "дух - материя". И Философской через разных оппонентов оно проявляется. Мне лично ещё далеко к снятию противоречия через объединение в гармонии, я лишь накапливаю материалы в столкновениях с разными направлениями для рывков и продвижений на главном направлении - живая богочеловечность. Вероятно, к этому вопросу потом обращусь и не раз, пока мне видны такие неправильности в направлении - к гармонии чувств и разума идут не с сохранением текущего состояния, а приходят через изменение себя, поэтому все их разговоры в попытке "сейчас" придти к гармонии бесплодны и второе - проблему решают, выходя из неё, а они решали проблему, жёстко находясь в ней. К гармонии приходят, не задаваясь таким вопросом, попутно... а идут в другом направлении, делают другие выборы и гармония приходит лишь, как следствие. И пока не буду говорить о том, что здесь и от чувств, чувствования идут к жизни в духе, душе и о том, что от аналитического, холодного ума, ума эго идут к уму сердца и о том, что есть принципиально несочитаемые направления ума. Нет, сочетаемые в одном человеке, при его желании разъединяться и в таком состоянии смотреть на мир, но не объединяемые с направлением к Богу. А именно несочетаемое и хотели объединить, говорили о 99% гармонии и были этим удовлетворены. Они могли так говорить, потому что забывали, точнее не хотели рассматривать (не видели) суть этого 1%... В этом 1% проходит граница направления в человеке к Богу или от Него, здесь скрывается нелюбимое многими чёрно-белое окрашивание, здесь же находится и выбор направления погружения - остаться в развитии своего внешнего логического ума либо входить в дух.
Сразу же здесь скажу о третьем моменте, которые я хотел высказать сегодня вечером до обращения к разговору с Кайманом - есть осознанное внешнее и внутренне в моём движении в дискуссиях, также как и у некоторых других, но не у всех. И реальность в том, что внутренее видят, чувствуют далеко не все. Чаще всего мешают и загоняют себя и меня во внешнее. Говорят о проповедничестве, гордыне, и многих других вещах, делая их внешними, делая путь, движение внешним, поверхностным. Так и я и другие, стремящиеся идти, можем делать, срываясь. bn1 приклеил нам термин - религиозные, я же нас называю - внутренние. Да, bn1 много и успешно делает, чтобы сделать нас религиозными - внешними. Я по-мере своих сил раскрываю для себя и показываю также вам разные направления движения во внутреннем плане, а вы лучше не вгоняйте нас во внешнее, напоминая нам о нашей низости. Мы и так слишком внешние - я всё время поминаю Бога всуе, потому что не знаю Его, не знаю, как сказать, не называя именем. Но мне нужно закончить мысль. Лучше помолчать до обретения умения говорить только во внутреннем? Но ведь приверженцы и проповедники всех религий легко используют имя Бога, даже не беспокоясь об этом, к тому же в неназывании может быть трусость перед злом. Да, это разные акценты, учитываемые для разной аудитории... Тогда так, кто не может понимать внутренную суть мной сказанного, не спотыкаясь, не останавливаясь на слове Бог или подобных внешних, те лучше здесь не реагируйте? Считайте, что это я говорю только себе? Нет, так тоже неправильно. В этом случае, вы уже для меня становитесь стеной спотыкания, привязки. Говорите, что хотите, но я тоже уже сказал... Да, ещё момент. Хорошо, нашим душевным двигателям из дисски Новое Эссе и других. Их никто не критикует, их не выбрасывают во внешнее через ум, им не мешают. Они идут в душе... но не в духе, а, ведь, мы молчим. Хорошо, я молчу. Вам кажется это полнотой, я вижу ограниченность этого. Это тот случай, когда хорошее - враг лучшего... или наоборот. :) Сейчас не это важно, а то, что вы их понимаете и поддерживаете, а нас же считаете вправе втаптывать в грязь. Ладно, забудьте. Нет ничего лучше и выше любви человека к человеку... и к самому себе. И немножко по-поводу последних реплик Джипа, они перекликаются со сказанным. Он говорит о жизни в свободе без пряжек и уздечек, которыми грозят, пугают взРослые Дети. Это к теме о хорошем - враге лучшего... или наоборот. Чтобы придти к божественному надо отойти от человеческого. Хорошо, если вас пугает формулировка, скажу по-другому - надо через человеческое пройти дальше к божественному, к объединению, к новому качеству. Я вообще весь в грязи и низок, но по-своему максимализму также не приму остаться только в человеческом... пусть и в чисто человеческой любви. И всё-таки я отрицаю только для того, чтобы непривязанно обрести в полноте и целостности. Ухожу, чтобы встретиться... Если ты не хочешь увязнуть в себе, ограничения нужны.
Хотя, может права БукОвки, видящая во мне лишь обрывки мыслей и скачки, метания самовлюблённого духа и Бога нет и правы люди, забывающие о зле в себе, идущие к приятной, удобной человеческой любви и считающие, что со злом не надо бороться, достаточно забыть о нём, отвернуться от него и от зла в себе можно избавиться одним стремлением к добру? Возможно... но и это перекликается с выше сказанным - да, стремиться ты можешь безпроблемно к добру, стремись сколько хочешь, да, ты можешь идти и придти к добру... но лишь к такому, к которому тебе позволит придти, незаметно внутренне направив тебя, твоё неизжитое зло... Человек целостен, а зло хитро, умно, скрытно, незаметно и неизвестно, так надо ли врага знать в лицо или о нём лучше (легче) забыть? Но я ещё раз вернусь к этому вопросу, дойдя до реплик Мити в Философской.
Говорят, сейчас детская неделя и вспоминают об игрушках. Все мои игрушки были простые - солдатики и машинка и помещались они в маленьком отделе маленькой тумбочки. Ясно помню судьбу моей единственной электрической игрушки - танка с гусеницами, управляемую через провод за 4 рубля. С какой-то стати отец вдруг расщедрился и купил его. Как это было чудесно - ездить на нём по барханам, дорогам и пропастям песочницы, по непролазным джунглям травы, по дивану и одеялам перед сном! Эта игрушка продержалась не долго - месяц или два... отец загнал её за бутылку. После этого я больше не просил от него игрушек... да он и не предлагал...
Мой вопрос - кто такой Один? в Философской - БукОвки не поняли. Её ответ информативен и позволяет увидеть в каком течении, восприятии человек находится. Идёт ли он во внешнем или удерживается во внутренних смыслах.
Wais --> (3499) вот именно что миссия. Вполне возможно, что сами они из себя ничего не представляли, и вся их слава на самом деле держится на их последователях, которые честно шли своими путями...
У меня также было желание сказать такие же слова, как ваши... И даже не буду говорить, что так реально могли воспринимать окружающие Рабби и его учеников люди. Да, так очень даже могло быть. Апостолами они стали не сразу, вначале они были простыми, грязными и глупыми людьми своего времени. И Рабби тоже должен был взаимодействовать с ними так, чтобы они могли понять его - значит и на их уровне и их методами, понятными им... всё-таки миссия, на мой взгляд, была в известной мере важнее конкретных людей...
Зачем надо было помещать такой длинный и неправильный текст? Лучше было бы выбрать из него только цитаты, например, - "И тогда Петр отпустил его, поднялся и пошел вон, но на пороге приостановился, повернулся к нему и сказал, словно выплюнул: "Предатель вонючий, иуда!"" - выбросив при этом слова - "на ходу засовывая мешочек за пазуху" - потому что взятое от Иуды ближе к себе при забытии Иуды, делает Иудой Петра. Хотя, Пётр ведь засунул мешочек за пазуху - не ближе к сердцу, а ближе к животу, чтобы просто проесть, прожрать ценности. А текст целиком плох, так как и Иуду делает несознательным дурачком и приближённых Рабби делает бездуховными и Рабби делает безжалостным игроком людьми. А это не есть правильно. Хотя, кому что ближе, кому, как хочется видеть...
Вначале, кроме постоянно повторяющейся просьбы оставить здесь и спрятать, мы ничего не понимали. Какие-то жалобы. Что-то там у него было с родителями, то ли мать померла, рожая его, то ли сам он чуть не помер при родах... отец был богатый, а денег на него совсем не давал... И все его били. Всегда. Пока он был маленький, его били ребятишки. Когда он подрос, за него взялись взрослые. Его обзывали: тухляком, прорвой ненасытной, масалыгой, идиотом, дерьмочистом, дерьмодралом и дерьмоедом, сирийской рыбой, римской смазкой, египетским котом, шавкой, сявкой и залепухой, колодой, дубиной и длинным колом... Девицы не хотели иметь с ним дела. Никакого. Никогда. Даже киликийские шлюхи. И все время хотелось есть. Он съел даже протухшую рыбу, которую подсунули ему однажды смеха ради, и чуть не умер. Он даже свинину ел, если хотите знать... Ничего не было для него в этом мире. Ни еды. Ни женщин. Ни дружбы. Ни даже простого доброго слова... И вот появился Рабби. Рабби положил руку ему на голову, узкую чистую руку без колец и браслетов, и он почему-то сразу понял, что эта рука не вцепится ему в волосы и не ударит его лицом о выставленное колено. Эта рука источала добро и любовь. Оказывается, в этом мире еще оставались добро и любовь. Рабби заглянул ему в глаза и заговорил. Он не помнит, что сказал ему Рабби. Рабби замечательно говорил. Всегда так складно, так гладко, так красиво, но он никогда не понимал, о чем речь, и не способен был запомнить ни слова. А может быть, там и не было слов? Может быть, была только музыка, настойчиво напоминавшая, что есть, есть, есть в этом мире и добро, и дружба, и доверие, и красота... Конечно, среди учеников он оказался самым распоследним. Все его гоняли. То за водой, то на рынок, то к ростовщику, то к старосте. Вскопай огород хозяину - он нас приютил. Омой ноги этой женщине - она нас накормила. Помоги рабам этого купца - он дал нам денег... Опасный Иоанн со своим вечным страшным кинжалом бросает ему сандалии - чтобы к утру починил! Ядовитый, как тухлая рыба, Фома для развлечения своего загадывает ему дурацкие загадки, а если не отгадаешь - "показывает Иерусалим". Спесивый и нудный Петр ежеутренне пристает с нравоучениями, понять которые так же невозможно, как и речи Рабби, но только Рабби не сердится никогда, а Петр только и делает, что сердится да нудит. Сядет, бывало, утром на задах по большому делу, поставит перед собой и нудит, нудит, нудит... тужится, кряхтит и нудит. И все равно - это было счастье. Ведь рядом всегда был Рабби, протяни руку - и коснешься его. Он потреплет тебя за ухо, и ты весь день счастлив, как пчелка. ...Но когда они пришли в Иерусалим, сразу стало хуже. Он не понимал, что случилось, он видел только, что все сделались недовольны, а на чело Рабби пала тень тревоги и заботы. Что-то было не так. Что-то сделалось не так, как нужно. Что тут было поделать? Он из кожи лез вон. Старался услужить каждому. В глаза заглядывал, чтобы угадать желание. Бросался по первому слову. И все равно подзатыльники сыпались градом, и больше не было шуток, даже дурацких и болезненных, а Рабби стал рассеян и совсем не замечал его. Все почему-то ждали Пасхи. И вот она настала. Все переоделись в чистое (кроме него - у него не было чистого) и сели вечерять. Неторопливо беседовали, по очереди макали пасху в блюдо с медом, мир был за столом, и все любили друг друга, а Рабби молчал и был печален. Потом он вдруг заговорил, и речь его была полна горечи и тяжких предчувствий, не было в ней ничего о добре, о любви, о счастье, о красоте, а было что-то о предательстве, о недоверии, о злобе, о боли. И все загомонили, сначала робко, с недоумением, а потом все громче, с обидой и даже с возмущением. "Да кто же? - раздавались голоса. - Скажи же! Назови нам его тогда!" - а опасный Иоанн зашарил бешеными глазами по лицам и уже схватился за рукоять своего страшного ножа. А он тем временем украдкой, потому что очередь была не его, потянулся своим куском к блюду, и тут Рабби вдруг сказал про него: "Да вот хотя бы он", - и наступила тишина, и все посмотрели на него, а он с перепугу уронил кусок в мед и отдернул руку. Первым засмеялся Фома, потом вежливо захихикал Петр, культурно прикрывая ладонью волосатую пасть, а потом и Иоанн захохотал оглушительно, откинувшись назад всем телом к чуть не валясь со скамьи. И захохотали все. Им почему-то сделалось смешно, и даже Рабби улыбнулся, но улыбка его была бледна и печальна. А он не смеялся. Сначала он испугался, он решил, что его сейчас накажут за то, что он полез к меду без очереди. Потом он сообразил, что его проступка даже не заметили. И тут же почему-то понял, что ничего смешного не происходит, а происходит страшное. Откуда у него взялось это понимание? Неизвестно. Может, родилось оно от бледной и печальной улыбки Рабби. А может быть, это было просто звериное предчувствие беды. Они отсмеялись, погалдели, настроение у всех поднялось, они все рады были, что Рабби впервые за неделю отпустил шутку и шутка оказалась столь удачной. Они доели пасху, и ему было велено убрать со стола, а сами стали укладываться на ночь. И вот, когда он мыл во дворе посуду, вышел к нему под звездное небо Рабби, присел рядом на перевернутый котел и заговорил с ним. Рабби говорил долго, медленно, терпеливо, повторял снова и снова одно и то же: куда он должен будет сейчас пойти, кого спросить, и когда поставят его перед спрошенным, что надо будет рассказать и что делать дальше. Рабби говорил, а потом требовал, чтобы он повторил сказанное, чтобы он запомнил накрепко: куда, кого, что рассказать и что делать потом. И когда, уже утром, он правильно и без запинки повторил приказание в третий раз, Рабби похвалил его и повел за собой обратно в помещение. И там, в помещении, Рабби громко, так, чтобы слышали те, кто не спал, и те, кто проснулся, велел ему взять корзину и сейчас же идти на рынок, чтобы купить еду на завтра, а правильнее сказать - на сегодня, потому что утро уже наступило, и дал ему денег, взявши их у Петра. И он пошел по прохладным еще улицам города, в четвертый, в пятый и в шестой раз повторяя про себя: кого; что рассказать; что делать потом, - и держал свой путь туда, куда ему было приказано, а вовсе не на рынок. И он удивлялся, почему черное, звериное предчувствие беды сейчас, когда он выполняет приказание Рабби, не только не покидает его, но даже как будто усиливается с каждым шагом, и почему-то виделись ему в уличных голубых тенях бешеные глаза опасного Иоанна и чудился леденящий отблеск на лезвии его длинного ножа... Он пришел, куда ему было приказано, и спросил того, кого приказано было спросить, и сначала его не пускали, и мучительно долго томили в огромном, еле освещенном единственным факелом помещении, так что ноги его застыли на каменном полу, а потом повели куда-то, и он предстал, и без запинки, без единой ошибки (это было счастье!) проговорил все, что ему было приказано проговорить. И он увидел, как странная, противоестественная радость разгорается на холеном лице богатого человека, перед которым он стоял. Когда он закончил, его похвалили и сунули ему в руки мешочек с деньгами. Все было именно так, как предсказывал Рабби: похвалят, дадут денег, - и вот он уже ведет стражников. Солнце поднялось высоко, народу полно на улицах, и все расступаются перед ним, потому что за ним идут стражники. Все, как предсказывал Рабби, а беда все ближе и ближе, и ничего невозможно сделать, потому что все идет, как предсказывал Рабби, а значит - правильно. Как было приказано, он оставил стражников на пороге, а сам вошел в дом. Все сидели за столом и слушали Рабби, а опасный Иоанн почему-то припал к Рабби, словно стараясь закрыть его грудь своим телом. Войдя, он сказал, как было приказано: "Я пришел, Рабби", и Рабби, ласково освободившись от рук Иоанна, поднялся и подошел к нему, и обнял его, и прижал к себе, и поцеловал, как иного сына целует отец. И сейчас же в помещение ворвались стражники, а навстречу им с ужасающим ревом, прямо через стол, вылетел Иоанн с занесенным мечом, и начался бой. Его сразу же сбили с ног и затоптали, и он впал в беспамятство, он ничего не видел и не слышал, а когда очнулся, то оказалось, что валяется он в углу жалкой грудой беспомощных костей, и каждая кость болела, а над ним сидел на корточках Петр, и больше в помещении никого не было, все было завалено битыми горшками, поломанной мебелью, растоптанной едой, и обильно окроплено кровью, как на бойне. Петр смотрел ему прямо в лицо, но словно бы не видел его, только судорожно кусал себе пальцы и бормотал, большей частью неразборчиво. "Делать-то теперь что? - бормотал Петр, бессмысленно тараща глаза. - Мне-то теперь что делать? Куда мне-то теперь деваться?", а заметивши наконец, что он очнулся, схватил его обеими руками за шею и заорал в голос: "Ты сам их сюда привел, козий отброс, или тебе было велено? Говори!" "Мне было велено", - ответил он. "А это откуда?" - заорал Петр еще пуще, тыча ему в лицо мешочек с деньгами. "Велено мне было", - сказал он в отчаянии. И тогда Петр отпустил его, поднялся и пошел вон, на ходу засовывая мешочек за пазуху, но на пороге приостановился, повернулся к нему и сказал, словно выплюнул: "Предатель вонючий, иуда!"
(Аркадий и Борис Стругацкие. Отягощенные злом, или сорок лет спустя)
Хотя, сил идти сейчас ещё и здесь пока нет, надо ещё отдыхать и разворачиваться за силой от людей к Богу. Когда-то пришлось бы это делать окончательно, но всегда оттягиваешь... Тяжело без понимания идти в самую глубину. Только соберёшься и тут же останавливает неверие в людей. Когда я крепко почувствую, что это надо мне, когда опять твёрдо встану на тропу, тогда по-настоящему продолжу. Пока я сбит в т.ч. по-своему решению и нащупываю в себе новые подходы, чтоб были.
Увильнуть... что я и делаю, вешая вам лапшу на уши. Это хорошо, что вы не собираетесь навязываться с общением, так как для нормального общения с вами я уже закрыт вашей ложью и лицемерием. Вы мне противны.
ладно, Модератор, фигня это все... у вас настроения для бесед "задушевных" нет, вы из себя "раба по капле" выдавливаете... а я навязываться с общением не привыкла, да и надобности не было, поэтому от ответа вы можете с чистой совестью и с моего согласия увильнуть:)))
мне со стороны кажется это защитной реакцией... вот смотрите , глупцы, какой я гордый, хотя и бедный... нормальная человеческая реакция... я тоже гордая и бедная... а ещё вы себя умнее (если не всех, то многих) считаете , это ещё одна причина вашей гордыни... ну вот и получается (со стороны глядя) что у вас по крайней мере есть две причины для гордыни... нет, для гордости... потому что, по моей классификации, гордость-это чувство , основанное на реальных поводах к нему, а гордыня-это гордость без причины...
А я откуда знаю на чём основана? Один из путей возникновения может быть - как раз для уравновешивания низкой оценки меня другими в реальности. Вам со стороны в этом вопросе виднее.
гордыню нельзя уравновешивать социальным положением... может быть только его осознанием... а вообще связи все равно не улавливаю... гордыня то на чем основана???
Да, ценители - это правильнее. Также я рад нашему согласию о невхождении вас ни в одну из перечисленных категорий. Гордыню я уравновешиваю зависимым, бесправным, забитым и безденежным своим положением в реальной жизни.
" Истинные же для меня оценки - моя совесть, любящие меня близкие, продвинутые в развитии люди. К сожалению, вы не относитесь ни к одной из этих групп." оценщики, Модератор, или ценители... так будет правильнее... ну конечно я не могу входить ни в одну из этих категорий, ни вашей совестью быть, ни близким вам человеком, ну а о "продвинутой..." вообще речи быть не может...
" Да, у меня много гордыни. Вам стало легче и понятнее? Мне же достаточно того, что у меня есть чем её уравновешивать." а чем, если не секрет, вы уравновешиваете гордыню???
... --> :) Из пропущенного... Жена сказала тогда, что скорей всего бы не захотела участвовать в дискуссиях и чате, это не её. Она лучше почитает книжку.
3503
3492