О, разлюбившие! Почёт вам и хвала! Как вовремя меня вы отстранили. Заезженной пластинкой на виниле, звучали в воздухе прощальные слова.
Когда за вами закрывалась моя дверь, я напивался от печали в стенах дома, общался с нудным, не вполне пристойным гномом, который жил в моей нетрезвой голове.
Он душу мне тоской испепелял, все время портил настроение и нервы, так, проводив очередную стерву, я водкой свою печень разрыхлял.
Любили вы меня, я вам скажу, довольно мелко и эгоистично, хотя казались и изящны, и пластичны, скрывая страсти под таинственный ажур.
Вам не нужна была моя душа. Мой мир, богатый на причуды и изыски, не описать в банальной переписке, как не объять руками земной шар.
Бездарный гном, сотри с лица оскал, ты с ним похож на злого клоуна в бездарном уездном цирке и в тумане перегарном в лицо глядящего с бумажного листка.
Любовь при жизни так наивна и слепа - она не чувствует, не видит, не пророчит, О, как мозолит мне мои хмельные очи всех разлюбивших бесконечная толпа.
Ледяная богиня сидела на троне И смотрела на море, что билось в окно. Где-то маленький бог танцевал на перроне, Но она не пришла, не приехала вновь.
Ледяная богиня читала, скучая, Совершенно занудный английский роман. Где-то маленький бог танцевал, сообщая, Всему миру, что он уже сходит с ума.
Ледяная богиня! Оттай хоть не много, Брось роман или просто залезь в эпилог. Пусть лишения дарит девицам дорога, Отправляйся туда, где танцует твой бог.
Блестящий белый кукурузник Над желтой пропастью полей Взмахнул крылом. И ты здесь узник, Оставленный судьбе своей, На милость или растерзанье. Мессия, ты всегда гоним. Толпа людей – твое призванье, А их лукавство – псевдоним. Тебе. Твое не зная имя, Они все так же ждут любви. Ты растворишься между ними, Исчезнув навсегда в пыли, В морских глухих и праздных звуках, Как чайка Джонни Левингстон. Готов себя подвергнуть мукам Для тех, кто был в тебя влюблён, Кто, ослеплен твоею силой, Так много требовал порой. Тот глупый, несказанно милый, Он твой единственный герой, Которому ты вечно служишь. Которого всегда винишь Ты в том, что превратил он в лужу Морскую гладь, морскую тишь. Но нет, пусть море длится вечно, И Левингстон, всегда гоним Самим собой, пусть безупречным, Когда то станет. Пусть я буду им.
Разлюбившие в очередь давятся плюнуть На меня, будто в сморщенной памяти я Им могу что-то сделать. Зеленые луны Кучкой по трое светят в окно бытия.
Фиолетовый гном размыкает ладони, Демонстрируя прошлого сложный оскал. Но испек я в духовке на черном поддоне Все, что сам для чего-то когда-то искал.
Мне не нужно все то, что людей так щекотит, Что заботит их поиск и душу трясет. Я всего лишь под волны ныряющий котик И пчела, приносящая сладость для сот.
Нет меня, позабудьте, не стоит, я убыл. Клякса солнца несет неопрятности дня. Света я опасаюсь, а яркого – в кубе, Только ночью живет тихий шорох меня…
Тебя задушит твой Отелло За этот бесподобный стих. И что ж? Убьет вполне за дело. Он черный, принято у них В минуты гнева баб фигачить, Над телом мертвенным маньячить И очень громко гоготать, Одежду тонкую срывать, Топтать лохмотья сапогами, Потом себе по морде дать, Остаток ночи прорыдать, Чтоб утром слабыми руками Тебя обратно раздушить И день без ревности прожить.
Но злой порок будет наказан, И изгнан будет черный дух. Мы плюнем все в него по разу, И клюнет в нос его петух, Потом его снесут на реку, Кричать заставят «кукареку», Потом утопят не совсем И будут бить. Приятно всем По черной харе смачно вмазать, И попинать, и похлестать А так же злобно рвать и драть, И под колеса бросить КРАЗу, Чтоб наконец-то понял он: Не надо трогать Дездемон!
Прекрасный мой поэт, из пропасти зеркал, В которых я когда – то утопала, Ты спас меня, за шкирку ты достал Оттуда. Этого так мало... Вернул мне жизнь и не сказал, зачем. Открой же мне, открой свои мне тайны. Иначе снова попаду я в плен Своих зеркал, обманута случайно Злодейкой вероломною судьбой, Которая ко мне неравнодушна. Прошу тебя позволь мне быть собой. Я так наивно открываю душу И жду, когда ты скажешь мне ,зачем И как, как долго и как сильно Должна я верить в то, что нет проблем, Мне неподвластных. Изобильна, По – твоему, щедра вся жизнь моя.. Но мне так трудно. Почему же Я вместо счастья вижу только лужи Дурной весны и скуку бытия?..
4849