Не понимаю смысла. Хватаю коромысло, Иду по воду с ведрами, Во всю качая бедрами. А мужики на досочках Скрутили папиросочки, Сидят, козлы, любуются, Как я иду по улице! Кокошник на мне новенький, Весь хохломской, пеньковенький. И красный сарафанчик, Над бровью - одуванчик. Вы не грузите мыслями Меня, асталавистую, Переналичие ума Ведет к морщинистости лба. У тех, кто зазнавается - Кокошники взрываются!
Сошел, снизошел или упал? А может кончился запал? Скорее Богу нахамил, И он тебя на Землю скинул. Не верю! Рай ты сам покинул?!! Дружок, да ты сошел с ума... А может, выпил через край вина? Ах, Ева, вот в ком вся вина... Увидел ты ее бедро, И помутненье на тебя нашло. НЕТ? Просто яблоко зеленое скормила? Парнишка, да тебя совсем накрыло. И после яблока тебя так повело?! А ты не думал, в яблоке была настойка, Да ты держался не по-ангельски, нестойко. Твое чутье тебя тут подвело, Ведь в рае тоже бывают уборки, Так что тебя, крылатый, подмело помело, Ну что же, птенчик, тебе ведь не нужны лишь корки? Полета радостное буйство, Ты поменял на призрачное чувство. Да и к кому? Ко лживой дьяволице, Ага, доходит - здесь кругом лишь лица. Лица людей и нЕлюдей, об ангелах забудь! Крылья снимай по-быстрому - и в путь! По матушке Земле тебе бродить. Чтоб хоть одним глазком, когда-нибудь ее увидеть. Ее, распутную и целомудренну девицу, Да, Еву! Твою дьяволицу.
Народ, наверное, устал ты от объедков, От сумасшедших поколений, предающих предков. Лишь слезы, грязь и кровь кругом, Порок и грех, и ишешь ты паром. Паром туда, в былое, в прошлое, в века, Где не было такого ковардакА, А может быть ты хочешь в будущем поплавать? Разочарую, там работы лишь будут править. Встает вопрос: куда податься? Кого найти, кому отдаться? Еше отличный выход - вообщем без вопросов, Набрать на всех побольше спирта, водки, На выпивку созвать нас всех, матросов, Матросов в море слез, зато привычно кротких. Нахрюкаться и быстренько отдаться, Всем-всем, ведь как-то надо жить и до покосов... Имейте все, везде, вертИте, не вертИте, Давайте деньги только, доллары и лиры, МирЫ, ах мИры? Как хотите... Еще... еще... Вот только допинга дадите? Дадите?!! Ну, тогда опять, пожалуйста, хамите...
Стою я среди вас, ведь я не медик, Пытаюсь снять анастезию ведьм... Народ - пациент, ведь ты же бредишь... Куда наша страна и крыша моя... едешь?
Мы с тобой оказались на разных Земли полюсах... Так закончилась встреча, началось расставание... Я не знаю, что вслед отражалось в твоих глазах, Я не знаю, что было сильнейшим Желанием...
Если ты не подходишь к своему телефону вдруг, Я повторно твой номер через пять минут наберу. Ведь Надежда сейчас - это самый мой лучший друг, И она не умрет до тех пор, пока я не умру.
Вдалеке светит месяц невозможным своим серпом... Постарайся, пытаясь уснуть, вспомнить имя мое. Я не знаю, что с нами случится когда-то потом, Только с Верой в хорошее мы засиделись вдвоем...
Осторожно стряхну с сигареты я пепел седой, Чтобы дым не попал на твой образ, возникший в ночи. А Пространство упрашивает: Побеседуй со мной... Только Время тихонечко шепчет: Прошу, помолчи...
А глаза безуспешно пытаются встретить рассвет... И фантом твоего поцелуя висит на губах... А в душе ничего постороннего, в принципе, нет, Там сейчас только горечь, с которой соседствует Страх...
Обещаю себе, что вовек не померкнут цвета И клянусь, что смогу заработать на счастье свое... А сквозь сон так навязчиво в голову лезет Мечта, Ослепляя присутствием светлым сознанье мое...
Каждый миг расставанья приближает меня к тебе... Потому что сомнения нет, что мы встретимся вновь. И хотя не могу я приказов давать Судьбе, Это запросто может сделать наша Любовь...
Отдала бы полцарства Или полкоролевства И любые богатства Вобщем сколько угодно Чтобы больше не думать Или впасть уже в детство Чтоб сознанье не мучать Чтоб дышалось свободно
Не противиться жизни Или радости просто Ни единственной мысли Если раньше и были Думать мне и не нужно Мыслям трудно бороться И давайте жить дружно Без шума и пыли
Налейте друг другу водки, В неженских своих объятьях, Забыв о лихих красотках, И о декольте на платьях. Пусть ваш оптимизм здоровый, Достигнувший апогея, Чуть-чуть опьянев, по новой Терзает зеленого змея. На ощупь рифмуя фразы, Причудам найдя пространство, Поймите, что вам, заразам, Уже не дано расстаться, Что вы после пятой рюмки Навеки друзья и братья, Все женщины – ***ди, суки, К чертям каблуки и платья! Да, женщины – лишь мишени, Подобные стенам Рима. Но странно – в хмельном смущеньи Мужик не проходит мимо. От самого от Парижа, До самого до Ямала Красотки, поди, не сыщешь, Которой не обнимала Мужская рука хмельная, Под градусом легкой фальши О ней ничего не зная, Стремилась все глубже, дальше. И даже искусство Рима Погрязло в грязи разврата. Мужчины непьющие спИлись, А женщины виноваты.
***Ваши слова, мне до такой степени, Что даже не знаете, до какой степени мне ваши слова… (с)
Обхватив губами сигарету Пару раз движением «туда-сюда» Выпускает дымом «Да» ответом, На немой вопрос: «Когда?». Ночь. Фонарь. Аптеки нету. Запах кошек, исправляющих нужду. Шорох. Шёпот. Крик: «Ну, где ты?» - Здесь. Иди скорей, я жду. Завертелось: грудь, соски и ягодицы, Боль… Оргазм… Усталость… сон… -Дорогая, мы ж с тобой не птицы, Полетать успеем, - молвил он. Чмок прощальный. -Да, алло… Опять -Что ты, милая, я дома, тут… И к герою в ненасытную кровать Нескончаемой толпою шлюхи прут… Жизнь такая, что не стать заветам Смыслом истинным. Не буду зла И скажу вам: «Тяжела зимой и летом Жизнь у похотливого козла».
Верить вредно, а думать – тем более вредно. Вера с мыслями – просто плохие привычки. Хуже пива, вина, анаши, сигареты; Они живы тогда, когда кончились спички,
Когда ветер и лед на ступенях и рельсах, Когда больше не стало на свете мишеней, Когда нет шансов выжить; и ты не надейся – Даже вредные мысли порой совершенны.
А по разные стороны тех же явлений Подтверждаются вечно все те же законы. И два разных зверька одного поколенья Относиться друг к другу должны благосклонно.
Ни один не готов для серьезных решений, Ни один не хотел оставаться последним. Но друг другу они, как и прежде, - мишени, И один из них – рока незримый посредник.
Разрушенье себя – это право на выбор, Когда нет других прав, это право превыше Прав на кров, на еду, на свободу, на прибыль; И гарантий того, что ты все еще дышишь.
Налей мне водки, друг-приятель. Хоть знаешь, я совсем не пью... Раскрой неженские объятья, Нам, не стремящимся к зачатью, Играть в словесное "люблю".
Сопьемся, спевшись, и спесиво, Рукою подменяя взгляд, Наощупь ласково, игриво, Найти рифмованный наряд и ждать... земного вдохновенья Изящных строк и чудо-ритм... Что женщины? Они - мишени, И так же падают, как Рим, Стоявший гордо, неприступно... Но... чья-то жесткая рука - И Рим лежит своим искуством В разврат погрязши на века.
Кто-то верит средь шума, кто-то средь суеты Кто-то вовсе не верит, ему и не надо Кто-то верит во что-то, может я, может ты Кто-то верит что нету ни рая, ни ада
И по разные стороны ветра и льда И по разные стороны рельс и ступеней Мы всё время твердим или нет или да И уходим на поиски новых мишеней
Разрушенье себя - это цель и престиж Чтоб потом историческим стать персонажем И опять на краю с автоматом стоишь Но мишени всё нет, не мишень она, скажем ...
fendy --> (5926) Среди пыли и шума, среди суеты Есть песчинки, способные знать себе цену. Кто-то это заметит. Возможно, не ты. Я живу своей верой, а вера нетленна.
Невозможно заставить кого-то любить, А искусство стрелять - это тоже искусство. Пусть одно. Пусть плохое. Но юность и прыть Компенсируют холод уменьем быть шустрой.
А мишени…Ты знаешь из них хоть одну? Ни один из людей неспособен был выжить. Кто-то просто хирел, опускаясь ко дну, Рисковал своей жизнью, взлетая все выше.
По-другому нельзя, как всегда, ты права. Это было и есть и, конечно же, будет. Им не видеть, как вянет под снегом трава, Словно сны и надежды их выцветших судеб.
Когда я нажимаю курок, я не знаю, Каково это, видеть, что кончилась жизнь. У меня есть прогулка, у них есть другая – Может в ад, может в рай, может вверх, может вниз.
Кто – то должен быть смелым, жестоким и сильным, Кто-то должен быть правой рукою судьбы. Я прощаю того, кто стрелять будет в спину Мне тогда, кода время придет. Се ля ви.
Это жизнь. И у каждого есть свое время. Для того, чтобы жить, умирать, убивать. Никому не дано разделить свое бремя. И война, завершившись, начнется опять.
5974
5971