When I have fears that I may cease to be Before my pen has gleaned my teeming brain, Before high-piled books, in charactery, Hold like rich garners the full ripened grain; When I behold, upon the night’s starred face, Huge cloudy symbols of a high romance, And think that I may never live to trace Their shadows, with the magic hand of chance; And when I feel, fair creature of an hour, That I shall never look upon thee more, Never have relish in the faery power Of unreflecting love; then on the shore Of the wide world I stand alone, and think Till love and fame to nothingness do sink.
Перевод
Когда мне в сердце заползает смерти страх, Ужели, мысли все пером не исчерпав, умру ? И возбуждён, встаю у стопок книг, в чьих закромах зернится мысль по злато-чёрному ковру.
Когда созвездий блеск Знамения несёт, в ночи, влюблённости неясной облака, я думаю, что жизнь предъявит мне рассчёт, и волшебством, не сотворю Их очертаний из песка.
Когда я чувствую, неуловимый Мотылёк, Что не дотронусь, не увижу я тебя, не навещу твой феерический чертог - любви без отклика. Я ухожу, любя...
Вне злого мира, полон дум, переживания Я жду когда любовь и слава бытия, исчезнут в омуте сознания.
When I have fears that I may cease to be Before my pen has gleaned my teeming brain, Before high-piled books, in charactery, Hold like rich garners the full ripened grain; When I behold, upon the night’s starred face, Huge cloudy symbols of a high romance, And think that I may never live to trace Their shadows, with the magic hand of chance; And when I feel, fair creature of an hour, That I shall never look upon thee more, Never have relish in the faery power Of unreflecting love; then on the shore Of the wide world I stand alone, and think Till love and fame to nothingness do sink.
Перевод (попытка 1)
Когда мне в сердце заползает смерти страх, Я, мысли все пером не исчерпав, умру ? И возбуждён, встаю у стопок книг, в чьих закромах зернится мысль по злато-чёрному ковру.
Когда созвездий блеск Знамения несёт, в ночи, влюблённости неясной облака, я думаю, что жизнь предъявит мне рассчёт, и волшебством, не сотворю Их очертаний из песка.
И когда чувства, ветренный мой Мотылёк, диктуют мне что не увижу я тебя, не навещу твой феерический чертог, любви без отклика. Я ухожу, любя...
И на краю вселенной, дУмая, стоЯ, Я жду когда любовь и слава бытия, исчезнут в омут, вне сознания.
Он был смешным человечком живущим на крыше И по ночам любил курить и смотреть на звёзды Сидя на крыльце своего домика, который давно уже &nbs p &nb sp &n bsp еле дышит И иногда задумавшись он становился серьёзным
Он летал только днём, чтобы было лучше видно Чтобы все говорили и оглядывались ему вслед И из-за этого ему вовсе не было обидно Он обожал этот тёплый ласковый солнечный свет
Он пролетал каждый день мимо одного дома Мимо одного и того же вечно распахнутого настежь окна Там жила она, которая была ему совсем незнакома Он даже и не подозревал, что она была абсолютно одна
А она пряталась в углу комнаты постоянно Когда слышала его приближение или хотела услышать Конечно она понимала, что ведёт себя странно Но ничего не могла поделать, она боялась человечков &nbs p &nb sp &n bspживущих на крыше
А когда он пролетал дальше и не мог увидеть Она подбегала к окну и смотрела вслед Она слушала сплетни о нём и уже научилась их &nbs p &nb sp не навидеть Неудивительно, ведь прошло столько лет
***
А он был смешным человечком Он любил смотреть на звёзды Но он летал только днём Чтобы все могли его видеть И когда они показывали на него пальцем он совсем не обижался
Я хочу пером быть в пухленькой подушке, Или белой шерсткой на кошачьем ушке, Я хочу быть пылью на окне чердачном Или тонкой нитью в паутине мрачной... Камнем придорожным, сломанною веткой... Чем угодно буду, но не человеком!
Он звезды ощутил прикосновением руки, Он вновь сошел с ума и застрелился от тоски. На бледном осязаемом пространстве только нить Его воспоминаний. Ничего не изменить. Он перешел все плоскости, и вдоль и поперек, И отыскал свой собственный библейский рагнарёк Он пишет для себя и презирает остальных. Ему не импонирует прозрачно-белый стих. Он ранить не умеет, даже если он жесток. Он правит только временем, поэтому он бог. Он мог сказать любому "подойди и прикоснись". Он стал дорогой к дому представлять дорогу ввысь. Он носит славный крестик на божественной груди, Тому, с кем вечно вместе, он не скажет "не суди". Пока ты есть, пока ты здесь, он мягок, слаб и наг. Он в мире сказок и чудес единственный твой враг.
6099
6091
6088